"А между нами снег" 52 / 1 / 51
Мария Савишна и Ольга вернулись из Парижа в начале августа. За два месяца отсутствия Ольга изменилась до неузнаваемости. Она начала двигаться более женственно, уже не было в её действиях ребячества. Разговаривала вполголоса, а не кричала громко, как раньше. Её уже не слышал садовник из дальнего угла сада даже при закрытых дверях и окнах.
Мария Савишна рядом с племянницей тоже преобразилась. Сделала себе модную стрижку, начала подкрашивать губы. Лиля смотрела на тётку и сестру мужа и завидовала им.
Сама она рядом с ними казалась маленькой серенькой мышкой. Волосы Лили ещё больше торчали в разные стороны. И чтобы хоть как-то сделать их послушными, Лиля надевала мокрую косынку, и снимала, когда она высохнет. А иногда и вообще забывала снимать, так и ходила до вечера. Дни тянулись медленно.
Павел за время отсутствия Ольги навещал Лилю только единожды, и то, только для того, чтобы она подписала бумаги для закупки дорого оборудования для конюшни.
Павел пробыл с сестрой всего пару часов. Он восторженно рассказывал Лиле о том, как преображаются отцовские угодья. Но Лиле ехать туда запретил.
Сказал, что обязательно всё покажет, как только там закончится строительство.
Лиля по-прежнему садилась (обычно вечерами) под дверь Ярины, облокачивалась спиной и говорила, говорила. Одно и то же каждый день. А однажды услышала громкий детский плач. Он тотчас прекратился и послышался голос Ярины.
Мамынька пела песню, которую Лиля раньше не слышала от неё.
В небе звёздочка горит,
Спать сокровищу велит,
Я храню твой сладкий сон,
Пусть спокоен будет он.
Спи, мой мальчик, спи малыш,
Песенку мою услышь.
У Лили бежали мурашки по телу. Она так давно не слышала голос мамыньки. Детские воспоминания охватили её и понесли так далеко, что Лиля даже не заметила, как уснула там же под дверью.
Утром опомнилась, приложила опять ухо к двери. Слышала, как Ярина ворчит, как время от времени пищит ребёнок.
Лиля радовалась за Ярину. А вот к своему положению привыкнуть не могла никак. Все изменения, что происходили с ней, не радовали.
Всё чаще и чаще в зеркале Лиля видела не своё, а материнское отражение. Совершенно неожиданно Лиля стала очень похожа на Настасью. Взгляд, плечи, грудь, бёдра… Всё это было как будто не Лилино, а чужое. Словно она попала в сказку, и злой колдун изменил её до неузнаваемости.
Мария Савишна до отъезда так надрессировала слуг, что они чётко выполняли свою работу. А Лиля ходила по дому, как тень.
Почти с порога Ольга шепнула Лиле, что КатИ родила сына.
Лиле стало не по себе от этой новости.
— Ты даже не представляешь, Лилечка, что сделал папенька для этой несчастной девушки! Он заказал колыбель, обшитую тканью с золотыми нитями. Поскольку муж этой КатИ погиб, папенька первым взял на руки её малыша, и чтобы девушка не страдала, стал называть этого мальчика внуком. Так что, Лилечка, этот, — Ольга указала на живот Лили, — уже не первым вроде как внуком будет.
«А он и так не первый», — подумала про себя Лиля.
Слушать о том, как Родион ухаживает за Катей, Лиле не хотелось, и она перевела разговор на тему Парижа.
Ольга увлечённо рассказывала Лиле о том, что прошла курс европейского этикета у одной именитой дамы и теперь ощущает себя больше парижанкой, чем русской девушкой.
— Я там стала без боязни говорить по-французски, Лилечка. Поговорим с тобой?
Лиля с радостью ответила Ольге на любимом языке. Она поймала себя на мысли, что очень давно не говорила на нём: последний раз, когда была в Париже с Богданом.
Когда вдоволь наговорились, Ольга прошептала Лиле:
— Тётушка сказала мне в пути, что мы теперь будем жить тут с тобой. Я так рада, Лилечка. Расскажи мне о Павле? Как он. Он прибудет только через два дня, а я готова уже сама отправиться к нему, но тётушка запрещает. Я должна быть скромной и воспитанной. Иначе он подумает обо мне плохо. Я так скучала по нему, так скучала.
Но после слов о том, что Мария Савишна собралась жить в Покровском постоянно, Лиля уже не слушала Ольгу. Она думала над этими словами и не понимала, почему её разрешения никто не спросил.
Мария Савишна вела себя как хозяйка. Она привезла из Парижа декор для имения. Несколько деревянных ящиков занесли в дом вместе с багажом. И теперь дом благоухал разными ароматами.
Повсюду стояли причудливые свечи. От новых запахов у Лили кружилась и болела голова. Ставить все эти украшения в свою комнату она запретила.
Её комната была единственным местом, где Мария Савишна ничего не переделывала. И Лиля была рада этому, поскольку всё остальное в доме было ей чужим.
Ей очень нравилось убранство дома, она высоко ценила вкус Марии Савишны. Но у её любимого Покровского не было теперь души. Той, которая так манила и успокаивала Лилю.
И Лиля стала всерьёз задумываться о том, что нужно всё-таки оставить Покровское Павлу, а самой переезжать в отцовский дом. И она сделала бы это незамедлительно, но не могла пока бросить Ярину. А мамынька и не поехала бы сейчас никуда.
За два месяца Павел к Ольге слегка охладел. Она это заметила и тихо всхлипывала на плече у тётушки. А он в тот же день вернулся на конюшни.
Мария Савишна еле успокоила племянницу, уложила её спать, а сама присела писать гневное письмо в адрес Павла.
Павел вернулся через день и начал восхищаться Ольгой так, словно её ещё не видел, и она только вернулась из Парижа.
Он переехал в Покровское, но бывало, раз в неделю уезжал на пару дней.
Ярина вышла из своей комнаты в конце августа. Прошла мимо всех, кто сидел за ужином, не поздоровалась.
Она была в ночной рубашке, поверх был намотан длинный шарф. Из него, в районе Ярининого живота выглядывала крошечная детская ножка. Лиля заметила это и заулыбалась. Она невольно сравнила эту ножку с вилкой, которую сейчас держала в руке. Вилка была намного больше того маленького выглядывавшего кусочка Ярининого счастья.
Все сидевшие за столом переглянулись.
Мария Савишна потеряла дар речи и даже перестала увлечённо рассказывать о том, как в Париже Ольгу учили разговаривать тихо.
Доедали молча. После ужина все разошлись по комнатам, а Лиля отправилась в сад. Ей очень хотелось поговорить с мамынькой.
Продолжение тут
Другие мои рассказы здесь