Полусонное состояние отупляет события, меня ведёт голос разума к коридору. Окружение создаёт лишний шум в ушах, внедряя какой-то гвалт в голову, и всё это перебивает новоявленное внедрение в обеспокоенную атмосферу.
Одни силуэты окружали меня: они то переговаривались между собой, то пытаясь овладевать моим вниманием, спрашивали о чём-нибудь... Но из всех этих очертаний выписывался тёмный резкий очерк, вышедший из неоткуда прямиком в сознание. Глаза у этого обличия резкости вонзали внутрь внимания тысячу мечей, и мне от этого становилось страшно... Я навсегда запомнила это чувство.
* * *
Манёвр дичайшего звонка заставил всех убраться извиду в неком пространстве коридора, и наступила полнейшая тишина. А я хоть и была наполнена оживлённостью, мои действия были умерщвлёнными, они не были взаимодействованы в какой-либо отдаче движения, мои жилы сгущались, перекрывая движение крови по сателлиту, в то время как в мыслительном процессе тронулась искра на вырисовывание образа.
* * *
Спустя неизвестное количество дней, ещё не позабыв о том образе, я начинаю ощущать его мерцание яркого присутствия: днём, когда все приближенные возле меня люди затихнут, я увижу незаурядное пребывание знакомого утреннего очерка. Его зелёная в клетку рубашка, так подходящая к лицу и форма профиля, в моём сознании приводящая к задумчивому состоянию, выбивались из реальности - всё напоминало блажь и фокусы Мироздания.
Всё это осталось въедающемся наброском памяти.

Полусонное состояние отупляет события, меня ведёт голос разума к коридору. Окружение создаёт лишний шум в ушах, внедряя какой-то гвалт в голову, и всё это перебивает новоявленное внедрение в обеспокоенную атмосферу.
Одни силуэты окружали меня: они то переговаривались между собой, то пытаясь овладевать моим вниманием, спрашивали о чём-нибудь... Но из всех этих очертаний выписывался тёмный резкий очерк, вышедший из неоткуда прямиком в сознание. Глаза у этого обличия резкости вонзали внутрь внимания тысячу мечей, и мне от этого становилось страшно... Я навсегда запомнила это чувство.
* * *
Манёвр дичайшего звонка заставил всех убраться извиду в неком пространстве коридора, и наступила полнейшая тишина. А я хоть и была наполнена оживлённостью, мои действия были умерщвлёнными, они не были взаимодействованы в какой-либо отдаче движения, мои жилы сгущались, перекрывая движение крови по сателлиту, в то время как в мыслительном процессе тронулась искра на вырисовывание образа.
* * *
Спустя неизвестное количество дней, ещё не позабыв о том образе, я начинаю ощущать его мерцание яркого присутствия: днём, когда все приближенные возле меня люди затихнут, я увижу незаурядное пребывание знакомого утреннего очерка. Его зелёная в клетку рубашка, так подходящая к лицу и форма профиля, в моём сознании приводящая к задумчивому состоянию, выбивались из реальности - всё напоминало блажь и фокусы Мироздания.
Всё это осталось въедающемся наброском памяти.

