Белые дамы, Железные Девы, зловещие парики и столкновение немецких и советских суеверий.
Понятное дело, что большинство из них именно к Калининграду отношения не имеют, и связаны с его зазеркальным близнецом, средневековым Кёнигсбергом.
Весь необходимый набор старого города присутствует - ведьмы-трактирщицы, кабаки в интерьере адского пламени, белые дамы, суровые палачи и царственные особы, и, конечно же, запрятанная нацистами янтарная комната (по мотивам этой легенды в 1958 году была написана некогда популярная советская приключенческая повесть “Вилла Эдит”, которая обыграла многие городские байки того времени, а затем и стала причиной появления новых).
Но - “Белые дамы” - это вообще отдельный разговор. Учитывая, что Кёнигсберг “слился” в единый город из трех - Альтштадта, Кнайпхофа и Лёбенихта - почти в каждом районе старого города водился свой призрак. Причем, по одной из прусских легенд “Белых дам не все могут смотреть. Вернее смотреть могут не только лишь все, мало кто может это делать”. Пардон.
В смысле, призрак белой дамы показывался лишь людям, рожденным в воскресенье, 13 числа любого месяца, причем желательно ближе к полуночи. Данная версия универсальной европейской легенды была на редкость доброжелательной - выводила заблудших путников, утешала несчастных, предсказывала будущее показывала места зарытых кладов.
Правда, не уточняется, что по этому поводу думали изначальные хозяева сокровищ - представляете, закопали вы с таким трудом награбленный сундук с драгоценностями, а спустя пару лет, когда уже собирались откопать его, узнаете, что какое-то там привидение указало на клад какому-то там бедняку. Абидна, да?!
Не все призраки одинаково полезны. И безопасны. Как очередное напоминание о периоде охоты на ведьм, существовал в Кёнигсберге призрак Железной Девы. Когда-то в Нижний, Замковый, пруд впадал Кошачий ручей, который, как уже понятно из названия, ассоциировался с колдовством и чертовщиной. Невиновная дева по приговору жестокого суда была обвинена в колдовства, закована в тяжеленные доспехи и сброшена на дно ручья. Своим убийцам, к сожалению, она отомстить не смогла, зато многие поколения кёнигсбергцев могли поклясться, что видели, как из мутных вод выступает разгневанный призрак в ржавых доспехах.
Эти, и многие другие, легенды я подчерпнул из замечательного сборника статей Дины Якшиной "Прогулки по Кёнигсбергу" - настоятельно рекомендую к прочтению.
В кёнигсбергско-калининградском романе “Танцы под радиолло” писателя Александра Адерихина упоминается огромное количество легенд о колдунах и ведьмах. Одна из самых жутких связана с трактиром “У трех висельников”, где гостей терроризировала злобная старуха, превращавшаяся в жабу и кравшая дыхание у постояльцев (такие истории, кстати, могут быть связаны с рационализацией туберкулёза, принципы инфицирования которым в средние века оставались загадкой).
Уже в 40-ые годы, присланный в послевоенный город журналист останавливается в ведомственной гостинице, занимающей один из особняков в районе Амалиенау. Ночью он просыпается, скованный сонным параличом, и видит, как старуха-уборщица в ярком лунном свете крадется по комнате и крадет дыхание у его соседей.
Увидев, что главный герой не спит, она зловеще улыбается и ме-е-е-едленно так перелезает через соседнюю кровать и начинает шаг за шагом приближаться к нему. Жуткая и шикарно написанная сцена, наглядная настолько, что хоть сейчас на киноэкран.
Жаль только, что никакого влияния на сюжет она не оказывает, да и остается лучшей и самой запоминающейся в очень проходном, бессвязном и откровенно антисоветском романе. Обычно я стараюсь увезти из любого города, где я побывал, детектив, действие которого происходит на только что увиденных улочках. Но эту книгу я предпочел оставить в отеле.
Одна из самых интересных особенностей фольклора, это когда легенды, принесенные новыми переселенцами, начинают смешиваться с местными, автохтонными поверьями. Вон, Нил Гейман на эту тему знаменитых “Американских богов” написал. Советский Калининград в этом плане - не исключение.
Например, в поселке Нивенское (бывший городок Виттенберг) появилась “Могила невест” - якобы, обманутая девушка уморила в бане своих соперниц, и угорела вместе с ними. Призраки, кстати, несмотря на это доброжелательные - вплоть до 1990-х их захоронение собирало целый ворох конфет, мягких игрушек и прочих маленьких ценностей. Якобы, за такое подношение мертвые невесты помогали устроить женскую судьбу.
Но самая распространенная легенда, сакрализировавшая немецкое прошлое, связана с бывшим кладбищем у Луизенкирхе, где сейчас расположен городской парк. История настолько распространена, что появилась даже в комментариях под одной из моих статьей на “Яндекс.Дзен” - комментатору, якобы, её рассказал некий дед, сосед по гаражу.
Все версии сходятся в одном - по каким-то причинам (то ли мародерствовали, то ли копали траншею) мужики вскрыли могилу и наткнулись на то ли тело, то ли скелет женщины с потрясающе сохранившимися рыжими волосами. Волосы отрезали и сделали из них парик. По одной из версий, один из мужчин подарил его своей жене, которая во время войны обгорела и носила платок на голове, но уже через год та сошла с ума и убила себя. По другой, парик был подарен советской театральной актрисе, приехавшей в Калининград на гастроли. Вскоре её начали мучить жуткие головные боли, которые утихали, когда она надевала рыжий парик. А спустя год она умерла, и у неё пост-мортем диагностировали рак мозга.
Как и большинство легенд-страшилок, это “моралите”, простейшая история с прозрачной моралью - не надо обкрадывать мертвецов. Связана она с периодом чумных эпидемий, когда разрытые гробокопателями могилы становились причиной новых вспышек заболеваний. Таких по всему свету водятся тысячи.
Но конкретно байка о рыжем парике - это просто идеальный пример того, как архитепическая легенда закрепляется в массовом сознании, получая четкую географическую привязку (кладбище у Луизенкирхе), историческую привязку (смерть приходит из немецкого прошлого, которое побеспокоили советские безбожники) и обрастая подробностями, придающими ей достоверность (вроде соседа по гаражу, который “видел это своими глазами”). Настолько наглядно разобрать механизм появления народных историй и то, как они “тикают”, получается далеко не всегда.
