Печать на вкладыше еще советская.
В 1996 году весной я подумал – пора – завтра будет поздно. Неделю назад я случайно застал жену дома не одну, а в обществе взрослого мужчины. Его я выгнал чуть не с матом, удивляясь собственному гневу. Отобрал у него паспорта, два красных, серпастых и молоткастых, два паспорта Советского Союза.
Чиновник хокимията, видимо не первый раз, получал полный отлуп и потому ушел молча. Обиделся. Обменять наши паспорта на ихние зеленые у него никак не получилось.
А я поехал в Ташкент, в российское консульство (или: в Российское…?) получать гражданство. Была проведена предварительная рекогносцировка (еле вспомнил, да с двумя ошибками, но слава ворду, поправил). Свежие граждане России посоветовали занимать очередь с утра, можно и ночью, хуже не будет.
Из всех доступных мне видов транспорта я выбрал электричку. Так называли тепловоз с тремя вагонами. В пять вечера она подошла к перрону вокзала. Боже, что это было за уе… сооружение. Все вагоны были обшиты металлическими листами, ржавое железо закрывало окна вагонов. Блиндирование поезда было выполнено столь поспешно, в темпе «давай-давай», что ремонтники не успели ни почистить, ни покрасить грязные листы-латки. Вагон оказался плацкартным, с тусклыми лампочками под потолком. Состав плавно разгоняясь, поехал на войну. Через полтора часа раздались два гулких удара. Снаружи малолетние джигиты упражнялись в метании камней по крупноразмерной движущейся цели. Путь как раз пролегал меж гористых отрогов Чаткальского хребта. По кишлакам, по пустынной местности Ташкентского вилоята. И что удивительно, тот же самый состав двинется рано утром из Ташкента, останавливаясь у каждого столба. С вагона магазина (лавки, буфета) будут продавать хлеб, муку и сладкие булочки.
В девять часов вечера я прибыл в Ташкент, столицу дружбы и тепла, эти самые буквы украшали крыши домов, стоящих кругом вокзала. Сначала я пошел к вечному огню, что горел перед памятником 26-ти бакинским комиссарам. До 1974 года я думал, что в Союзе других комиссаров и нет. Оказалось есть, это был памятник 14-ти туркестанским комиссарам.
Прошел через горбатенький мостик и свернул налево в сторону автостанции на Полторацкого через полчаса обнаружил витиеватый чугунный забор. Обойдя периметр и не обнаружив ни единого гражданина, я вернулся на вокзал.
Утром, примерно полшестого, я снова вышел в поход. А возле вчерашнего витиеватого забора уже толпилась тьма народа. Попал в четвертый десяток.
Отвечая на вопрос анкеты я мудро поставил галочку напротив – «по экономическим причинам». По политическим причинам пусть покидает солнечный Узбекистан сам себе злобный Буратино, а я не за что не сознаюсь.
Тут еще ходят, задравши нос, молодые дипломаты. В белых рубашках, черных штанах и галстуках на шее. И веет от них презрением, их тонкий слух оскорблен, тонкий нюх унижен, а взгляд и положить некуда.
Около двадцати лет тому назад, наша 113 группа была обманом соблазнена дискотекую в Доме Молодежи. Вместо дискотеки группу ждала засада. Молодых и скромных нас усадили за столики, включили прожектора и кинокамеры. Невесть откуда выплыли модели женского и мужского роду, и давай ходить промеж наших столиков. Одни демонстрировали платья, другие – пиджаки. Вместо музыки ведущая говорила в микрофон слова о моде, приталенной и двубортной. Мы хлопали. Девушки двигались мимо меня и смотрели вдаль таким замороженным взором, что сводило скулы. Не влезай, убьет - был такой популярный лозунг среди высоковольтных столбов и трансформаторов.
Тогда, в 1978 году, мужик, демонстрирующий модную одежду, вызывал недоумение и жалость. Эк его сплющило, говорили толерантные граждане. Нетолерантные, а их было подавляющее большинство, могли и насилие учинить.
Так вот, товарищи дипломаты консульства, ну ничем не отличались от мужских моделей-самцов. Беда.
В поселке городского типа, в Сибири, в паспортном столе, девушка с опаскою взглянула на мой документ и убрала его подальше. Я получил вкладыш в паспорт и был отпущен на волю.
На следующий год в поселок приехали мои родители. Без гражданства. Я сходил в милицию и получил два вкладыша за пять минут. Все, дорогие Россияне.