Над Петербургом сгустилась ночь, притащив с залива прохладу и облака. В дальней стороне пирса, где вода тихо горит оранжевыми полосами в свете фонарей и звенят пустые флагштоки, что-то происходило.
Пролетевшая мимо чайка испугано вскрикнула и унеслась прочь.
– Ты не посмеешь, – сказала девушка, смело посмотрев парню в лицо.
И пусть волосы лезли ей в глаза – ведь на причалах всегда ветрено – и он связал ей руки за спиной, она все равно постаралась презрительно улыбнуться. Вложила в эту улыбку все силы. И в голове даже промелькнула мысль плюнуть придурку в лицо.
Может быть это его остудило?
За кого он ее принял?
Зря она конечно. Но голова все еще была ватная после того что он ей подсыпал.
Что это могло быть, какой-нибудь клофелин? Судить об этом она могла разве что по фильмам, в основном шаблонным и паршивым. Кто ж знал, что фильм может воплотиться в реальность.
А может он ее отравил?
У нее скрутило живот. Её тошнило. А во рту все копилась и копилась слюна. Отчего ей приходилось все время сглатывать, чтобы не захлебнуться.
«Вот и нашла себе парня по интересам», – буркнула она, понимая, что бурчать совсем не время. И во всей этой ситуации нет ничего смешного. Разговоры про секс в наручниках это одно, а очнуться в багажнике возле пирса...
Возможно она неправильно оценила ситуацию, назвав его малодушным. Про себя конечно. Это было первое впечатление, как только она его увидела. Даже слегка расстроилась: после такой дерзкой переписки... и даже ни намека на брутальность.
А сейчас, когда заметила, что он дрожит и вовсе с чего-то решила, что ничего плохого он ей не сделает.
Но стоило открыть рот, и он ударил ее по лицу. А затем закричал как резанный. Точно это его били.
Он грубо толкнул её к краю.
И она упала бы – каблук задел какой-то выступ в темноте, она запнулась, больно запрокинув голову – но он уже схватил её за полы куртки. Её любимой кожаной куртки, что она накинула на платье в этой вечер. Затрещали швы, воротник жгутом обхватил горло. Превозмогая боль, она выгнула голову, чтобы... чтобы… увидеть, как он достает из кармана нож.
Рука на куртке разжалась, и девушка смогла сделать судорожный вдох. Она испугалась.
«Господи, – промелькнуло в голове, – да он безумец!».
Его глаза грозили выскочить из орбит. Рот дергался. А на губах появилась пена… Настоящая белая пена, она пузырилась и текла вниз. Точно они ели мыло на ужин, а не окуня по-шанхайски.
– Если ты сейчас же… – хрипло предупредила она его.
Но он заорал как сумасшедший и пырнул ее в бок ножом. И пырнул бы ещё раз. И ещё. В этом нет никаких сомнений.
И она сделал единственное, что говорил ей инстинкт – отпрыгнула. В темноту – в неизвестность.
Парень рванул за ней. Схватил за руку, точно кальмар, обхватив ее потными пальцами и замахнулся ножом.
– Чудовище! – завизжал он, – Мерзость!
Не смотря на боль и страх, у нее на лице промелькнуло удивление и обида. А затем гнев. Она разозлилась.
Дальше тело действовало автоматически. Она резко присела. Отчего нож лишь пропорол карман куртки, застряв на выходе в двойном шве, такой он был плотный. В глазах потемнело от боли, когда рана в боку сдвинулась.
К счастью, этот трус отскочил, в ужасе глядя на неё. И нож остался в куртке, повиснув в ней как в кобуре.
Помутнение в глазах прошло. Девушка улыбнулась, показав ему крепкие белые зубы. Скорее даже оскалилась и зарычала...
– Слюнтяй, – выплюнула она, блеснув глазами.
И прыгнула с пирса.
Возможно ей не послышалось, и он действительно крикнул ей вслед «сука» и «что б ты сдохла!» в конце.
Но плеск воды заглушил остальные звуки.
Она сделал двойное сальто с полуоборотом влево и вошла головой в воду.
Жюри дали бы ей 4 из 10. И то два бала из жалости.
Пузырьки воздуха заплясали возле лица. Вода кусалась – холодная и темная. Но ее грел гнев. Ох, она бы не удивилась если бы залив вдруг закипел. Потому что она кипела. Такая буря обиды и гнева поднялась внутри.
Достигнув дна, девушка оттолкнулась и вынырнула. Ей удалось глотнуть воздуха, прежде чем лицо снова погрузилось под воду. Точно она один большой поплавок на волнах, в этом черном море воды.
Можно было запаниковать, но разве пловчиху с ее стажем напугают связанные за спиной руки?
«Нет уж, – решила она, – этот мудак не дождется».
После падения, куртка соскользнула с ее плечей. Она скинула туфли.
«Еще посмотрим, кто из нас двоих сдохнет», – пообещала она себе.
Кувыркаясь, и то и дело уходя под воду она обогнула пирс. В темноте не было видно стоит ли он на причале или уже ушел. Да и ей было плевать.
Она знала, что в воду он не сунется. Кишка тонка. Сам же сказал, что боится утонуть.
«А утонуть ему очень даже не мешало», – решила она.
В голове лихорадочно скакали мысли.
Скорее всего ей просто надо было унять страх, чтобы не думать о шансах на выживание.
Пол часа спустя она уже выкатилась на берег, развалившись на нем как тюлень. Отдышалась. Бок жгло, точно это химический ожог, а не колотая рана. И она сразу предположила худшее.
Только вот не определилась с этим худшим. Это почка? Печень? Заражение?
О медицине она имела самые отдаленные представления. Но может это и к лучшему.
Нет смысл себя запугивать раньше срока.
Измаравшись в песке и покатавшись по камням, она все-таки смогла подняться. А затем и вовсе умудрилась освободить руки. Она извернулась и выскользнула рукой из веревки. Затем сняла узел и кинула на песок, даже не удостоив его внимания.
На запястьях остались глубокие ссадины, точно она пыталась свести счеты с жизнью. А не боролась за эту самую жизнь.
Город накрыл туман. Пошатываясь и вздрагивая от боли через каждый шаг, она побрела домой. Ее 4-е свидание официально подошло к концу.
***
Туман стелился по улицам скрывая от города лунную ночь и звезды на небе.
Она прошла, прихрамывая по улице. В рваных колготках. Босая. Она зажимала бок рукой, точно болит живот. Но болело всё тело.
А еще душа.
Если она выживет, подумала она, то превратится в сплошной синяк. Уж в этом она могла быть уверена.
Никто не встретился ей на пути. И девушка усмехнулась.
Еще бы. Когда такое случается, ты словно выпадаешь из мира людей.
А может поэтому это всё и происходит? Потому что выпадаешь?
Выскальзываешь из привычного мира людей проваливаясь на темную изнанку жизни: где сам воздух пропитан безумием, где нет ничего кроме черноты и боли. Нет человечности.
Затем люди удивляются: как же такое произошло, на самом видном месте? Может даже кто сидит сейчас во дворе, вон на той скамейке. Какая-нибудь молодежь. Но пока она жива, пока она на изнанке им и невдомек.
Позже, когда ее выплюнет наружу – холодную и мертвую – выставит у всех на виду, точно посмеиваясь над людской наивностью и верой в хорошее. Вот тогда они заметят...
В парадной она оставила кровавый отпечаток ноги на ступеньке. А затем и кнопка лифта окрасилась в красный.
Через час другой она побуреет и кровь осыплется пленкой. Люди даже не заметят эту шелуху.
Люди вообще мало что замечают.
Уже в квартире, побросав вещи она встала под душ, смывая кровь и песок. Кожа болела от прикосновений воды. Но ей хотелось отделаться от этого чувства грязи... хотелось очиститься и отмыться.
Выйдя из ванной она осмотрела рану. И оказалось, что дела хуже, чем она себе представляла. Порез был куда глубже. И скорее всего задет какой-то внутренний орган.
Это она поняла по глухому хлюпанью изнутри и судорогам, что накатывали на неё волнами. Туда точно воздух подсасывало. А за время заплыва, внутрь и вовсе могло попасть что угодно...
– Черт, – выругалась она, борясь с головокружением, – черт...
И все же в больницу она не поедет. Страх смерти перекрывал другой – куда более сильный страх. Страх быть пойманной, изобличенной, раскрытой. Он поднял свою уродливую морду и смотрел на нее в зеркале. На то как дрожащими руками она обрабатывает рану. И там, в его глазах совсем не было места жалости.
У нее оставалась единственная возможность.
Стиснув зубы, она накинула халат. И как была с мокрыми волосами выскользнула на площадку.
Никого.
Середина недели. Через 4 часа рассвет.
На четырнадцатом этаже она отомкнула замок на решетке – ключ от которой подобрала давным-давно – и вот толкнула дверь на крышу.
Ночной воздух лизнул голые ноги, заставив ее поморщиться.
Но и здесь был туман. Всюду куда не посмотри. Густой белый туман. Даже соседних домов не видно.
Упав на колени, она застонала. В голове помутилось, точно с последней надеждой ушли последние силы. По халату расползалось большое темное пятно. И чем больше оно становилось, тем глубже она проваливалась в темноту. Из холода ее бросило в жар. По лицу струился пот.
Надо было встать и вернуться к себе.
– Надо встать… – прошептала она и вздрогнула.
Она не может позволить себе умереть здесь.
НЕ МОЖЕТ!
Но она лишь завалилась набок. Голова безвольно ударилась о бетон. В глазах промелькнули звезды. Но это были не те звезды. Это были ее звезды. Какие-то размазанные пятна света кругом, сменившиеся калейдоскопом искр на внутренней поверхности черепа.
«Вот и всё», – поняла она и зарычала.
Ей хотелось выть.
Не от страха. Нет. От злости. От обиды на мир. После стольких ударов судьбы, после стольких падений она все же сломалась… Она не могла себе в этом признаться. Она не выбирала такую жизнь. Никто бы не выбрал.
По щекам катились слезы. Она шмыгнула носом и улыбнулась, запоздало поняв, что плачет. Последний раз она плакала в детстве. Ей стало чуточку легче от этого.
«Как удивительно, – подумала она, откинув голову, – пять лет терапии, столько попыток заплакать, выпустить чувства наружу… а всего-то и надо было что умереть».
Подул ветер, сдувая с крыши туман.
На девушку уставилось бледное око луны. Точно древний и мрачный бог пришел за своей жертвой: окровавленной и брошенной умирать на высокой скале.
Но жертвой она не была.
Холодный свет струился с неба, ложился на мертвенно-бледную кожу, блестел в раскрытых настежь глазах. Таких больших и карих, точно кора в лесу.
По телу пробежала дрожь. Девушка умирала. Она согнулась от боли и выплюнула сгусток крови, что грозил попасть ей в легкие. Заскребла руками, ломая ногти. Ее кости под кожей пришли в движение кости. Ее точно выкручивало наизнанку, вытягивало и ломало. Перед глазами все поплыло, и она снова очутилась во внутреннем мире вспышек и пятен света.
Заорала, даже завыла от боли. Но вот пропал слух.
А миг спустя тело девушки взорвалось, забрызгав крышу ошметками плоти и странной белой жидкости. Что по звуку напоминало громкий всхлип.
Огромная волчья морда, оскальзываясь на мокрых лапах задрала голову и завыла, приветствуя луну.
Она жива, она голодна и зла.
И она не успокоится, пока не порвет этого гада в клочья!
***
Что-то темное и лохматое выскользнуло на улицу какое-то время спустя. Шумно дыша, монстр втягивал носом воздух отбирая нужные ароматы.
О, ночь была полна запахов!
Огромные каштановые глаза моргнули. Дернулся хвост. Ароматы клубились в голове, сплетаясь в образы – аппетитные и манящие, как сочный стейк в ресторане. Но ей нужен был лишь один.
И вот она нашла его. Он был тут. Совсем недавно.
Ну конечно...
И не мог далеко уйти.
Волчица побежала вперед, цокая огромными когтями по асфальту. Она утробно рычала, понимая, что и мечтать не могла о таком свидании.
Теперь то у нее будет возможность распробовать его получше. Принять его таким как есть... Ведь этого сейчас каждый требует от мира?
Спасибо, что дочитали рассказ! Если понравилось, ставьте лайк и подписывайтесь на канал. Будут и другие рассказы)