Бражка. Ну какой же рассказ про Крайний Север и приравненные к нему районы без истории о бражке? Ввиду деликатности темы, персонаж истории - образ, хотя и типический, но собирательный, описанные события произошли с разными людьми, в разное время, в разных местах. Но они произошли…
Бражка… Будь ты проклята! Бражка - страшное дело. Просто страшное. Она забрала тысячи людей - замерзших, утонувших, застрелившихся, повесившихся, разбившихся по пьяному делу. За бражку могут убить или искалечить. Могут отдать все деньги, скопленные тяжелым трудом на северный отпуск или безбедную жизнь на материке. А это много, очень много! Могут продать женщину. Или себя.
У Витьки я вылил на землю 50 литров бражки. Целую молочную флягу. Он меня чуть не убил. Глаза налились, рука потянулась за топором, который стоял у печки. Хорошо, что это была уже не первая фляга и Витька, последнюю неделю постоянно дегустировавший свой первичный продукт, был уже совершенно пьяный, еле стоял на ногах. В обычное время, между периодами самогоноварения, это был отличный мужик, всегда гладко выбритый, аккуратный, неторопливый и спокойный. Разговаривал очень медленно, словно взвешивая на языке каждое слово (не то, что я, трепач).
Бражку Витя ставил на ягодах, обычно рябине бузинолистной, плоды ее гораздо крупнее нашей, обычной европейской рябины, гораздо слаще и не “вяжут”. Из нее получается отличное варенье. И бражка. Весной еще ставил на березовом соке, благо, в камчатских каменноберезняках недостатка в нем не было. Вообще-то, бражка - это полуфабрикат для более крепкого напитка - самогона. Она и не очень-то вкусна, прямо скажем, противная, и для здоровья вредная. Но… когда внутри, как выражался про такой случай Валера Карбышев, горшки пригорают, уже не до качества сырья - от бражки хмелеешь не хуже, чем от спирта. Так что, по боку технологии, бражничаем!
Для того, чтобы из бражки получить напиток с более высоким градусом, ее нужно перегнать. Для этого нужна та самая алюминиевая молочная фляга, содержимое которой я у Вити и вылил в снег. На крышку фляги монтируется змеевик - медная трубка в виде спирали, которая окунается в ведро с холодной водой, чтобы спиртовые пары конденсировались. Конец трубки выводится в банку - в нее капает спирт. А флягу ставят на печку и кочегарят ее днем и ночью. Так что, если видишь, что избушка лесника топится с утра до вечера - все ясно, это не мороз ударил, это мужик пошел в разнос, самогон варит.
Витя был местным Хароном. Южная граница заповедника естественным образом проходила по огромному солоноватому лиману, и дальше по руслу реки, которая в него впадала. Чтобы попасть на территорию, нужно было так или иначе форсировать водную преграду - либо лиман, либо реку. Лиман отделялся от океана длинной и узкой песчаной косой протяженностью семь километров. Все это - лиман, коса, река и вулкан, со склонов которого река брала начало, называлось одним именем - Семячикский.
Витя и был тем, кто возил “на ту сторону” Семячикского лимана. В дверь его избушки стучались и днем, и ночью, и ранним росистым утром, и в дождь, и в самую неприятную погоду, когда при полностью ясном небе сильный западный ветер разводил на лимане волну. И надо было напяливать на себя неудобный, колом встающий непромокаемый оранжевый рыбацкий костюм, натягивать извечные болотные сапоги, заправлять бензин, тащить тяжелый мотор из сарая на лодку… Витя был безотказен и безропотен - надо ехать в дождь и волну, значит, едем. Туман и ничего не видно - едем. Лиман замерзает - берем весло, садимся на нос лодки, разбиваем лед, но едем. Эта безотказность в конце концов его и сгубила.
Он всегда стремился подвезти своих пассажиров как можно дальше, высадить в удобном месте, чтобы человеку, выходящему на тяжелый и нередко просто опасный маршрут с поклажей - рюкзаком, оружием, запасом продуктов на неделю или больше - было бы поменьше и полегче идти, хотя бы пару километров по Семячикской косе.
Мы с женой эксплуатировали Витю нещадно еще и потому, что были из “племени собирателей”. К тому времени мы уже успели обзавестись первым ребенком и это был единственный “заповедный” ребенок, который зимовал вместе с нами на территории, а не уезжал на материк к бабушке в квартиру со всеми удобствами. Поэтому к зимовке мы готовились сугубо ответственно, то есть всю осень занимались сбором ягод. А их на Семячикской косе было великое изобилие. В июле начиналась первая ягода - жимолость. На этой песчаной, казалось бы совершенно бесплодной косе, она вырастала выше человеческого роста, так что можно было в течение часа собирать ягоды только с одного куста. К началу августа поспевала шикша, но ее никто, кроме Андрюхи Шильникова для его витаминного коктейля по-медвежьи, не собирал. Кто ж будет собирать шикшу, когда есть голубика? Или тем более, брусника. Но на косе было еще великое множество низкорослого шиповника с огромными плодами. Они были такие мясистые, что жена варила из него варенье - ягоды разрезались на половинки, семена вынимались, а мякоть заливалась сиропом. Это самое вкусное варенье, которое я пробовал. После варенья из грецких орехов, но они на Камчатке не растут. Помимо варенья, технологически сложного в приготовлении, шиповник сушили над печкой, чтобы потом заваривать витаминный отвар, пили его вместо чая. Шиповник собирали ведрами, штук пять в самый раз, меньше на зиму не хватало. От него, когда сушили над печкой, в доме стоял потрясающий кисловато-сладкий, немного пряный аромат.
Ездить по лиману было не просто. Две реки - Старый и Новый Семячик - сливаясь устьями, при впадении в него образовывали небольшую дельту из нескольких проток. А дальше, до самого его горла - места впадения в океан - был глубокий фарватер. Но он часто менял свое направление и Витя каждый год, как бакенщик на реке, размечал его огромными оранжевыми кухтылями от ставных неводов, которые нередко выбрасывало на прибойку. Кухтыли каждую зиму срезало льдом и весной приходилось все делать заново.
Остальная часть лимана была очень мелкой и проехать на лодке можно было только в большой прилив. Отчего и ритм нашей жизни, а с лиманом он был очень сильно связан - большая часть моей научной работы в заповеднике проходила именно там, зависел от расписания приливов-отливов. Расписание нам давали на ГМС - гидрометеостанции, которая находилась в километре от нашего дома, на высоком скалистом мысу прямо на океаном. Если не посмотрел расписание, пришел на лиман в отлив - все, сиди, жди несколько часов, пока вода поднимется и можно будет на моторе проехать туда, куда тебе надо. Но Витя и тут шел людям навстречу - на моторе в низкую воду проехать было нельзя, а на веслах можно. Он и встречал, и провожал народ, выгребая на веслах нередко по несколько километров. Нередко против отливного течения, нередко против волны. А волна на лимане была неприятная, короткая и беспорядочная, а в устье лимана образовывались еще и высокие стоячие волны - бары.
Лодку Витьки нашли пограничники. Ее выбросило на берег в нескольких километрах от поселка. Бензобак был пуст, то есть мотор выработал все топливо досуха уже без рулевого. Это сейчас все моторы у нас иностранного производства, а тогда мы ездили на советских Нептунах и Вихрях, а то и Ветерках, и не было там такого понятия, как чекА. ЧекА - это пластмассовая шпонка на тросике, который одним концом пристегивается к руке рулевого, а другим - к блокиратору на моторе. Если с рулевым что-то случается, например, падает за борт, чека выдергивается и глушит зажигание, мотор останавливается и тогда у человека есть хоть какой-то шанс забраться обратно в лодку.. Ну, и про спасжилеты мы тогда даже и не слыхали. Даже мысль такая не приходила в голову - одеть спасик. А зря. Со мной же ничего не случится. Никогда.
Витин мотор, видимо, продолжал работать довольно долго, потому что лодку вынесло далеко в океан. В тот вечер он перевозил двух строителей, которые чинили избушку на лимане. Был как раз тот холодный и злой западный ветер, который разносил в клочья все облака, но разводил на лимане волну. В ту сторону правильно загруженная лодка вышла на редан и волна ее не захлестывала, а когда Витя один поехал обратно навстречу волне, вода начала перехлестывать через борт. Теперь уже никто не узнает, что случилось. Лодку нашли, а Витьку нет. Подвела его безотказность, перевесившая возможный риск и заставившая из чувства долга выйти на лиман по большой волне, или бражка оказалась слишком крепкой, кто знает…
Вид на Семячикскую косу, Семячикский лиман, а вот Семячикский вулкан и две реки - Старый и Новый Семячик - не попали в кадр, они будут слева. Зато прекрасно видна Кроноцкая сопка. Господи, 10 лет я имел счастье созерцать этот пейзаж почти ежедневно, ходить по этой земле, ездить по этому лиману!
