К полудню солнце припекало так, что хоть святых выноси. Горячие его лучи проникали в каждый уголок двора. Заглядывали за теплицу с помидорами, останавливались посидеть на завязи гороха, ныряли в кусты малины и нещадно нагревали окна в доме.
«Пекло», — утирала бабуля лицо косынкой, закрывала ставни и уходила на обеденный сон. Летом у них с дедом это был священный ритуал.
«Во сне жару переживать легче», — улыбались мои старики.
За два томительных часа пока взрослые отдыхали, я успевала переделать кучу дел. Играла в классики на каменном пятачке возле дома, бороздила просторы широкого двора на ходулях, срывала шляпки садовых цветов, насаживала их на длинные, тонкие гвозди. Получалось что-то вроде человечка в юбочке и шляпе — игрушек в деревне, считай, не было.
Когда короткая стрелка на часах подкрадывалась к цифре два, а длинная стремилась к двенадцати, на цыпочках заходила в бабушкину комнату.
«Ба, вставай. Пора. Ты мёд из одуванчиков сварить обещала».
Бабушка сладко всхрапывала, ворочалась и открывала глаза:
«Обещала, значит, будет. Дуй на поляну».
Я хватала огромный эмалированный таз и мчалась на задний двор. Там, если перелезть через ветхий забор, под горой, чуть ниже деревенского погоста, подставив желтые головы солнцу, росли крупные, величиной с детскую ладошку, одуванчики.
«Привет, солнышки, — улыбалась я и аккуратными, ловкими движениями начинала обрывать яркие шляпки.
Одуванчиков было много. За двадцать минут набирался полный таз с горкой. Я гордо водружала его на стол в сенях, где летом обычно готовила бабушка.
Она нежно проводила загорелой морщинистой рукой в мелких крапинках по шляпкам солнечного цвета. Улыбалась и, разложив одуванчики в две огромных миски, заливала водой.
«Чтоб насекомые повылезли», — говорила.
Через 30 минут мы сливали воду и начинался священный процесс.
Сначала одуванчики нужно было отряхнуть от воды. Затем из зелёной цветочной корзинки вынимались желтые язычковые цветы.
«Зелень, Галочка, даёт горечь», — ощипывая одуванчики, рассказывала бабуля. — В мёд добавляют только желтые лепесточки».
«Ага, — с готовностью кивала я, и аккуратно отделяла корзинку от тонконогих соцветий».
За разговорами ба ставила на плиту широкий таз. Открывала баллон с газом, чиркала спичкой. Когда вода закипала, отправляла в неё цветы.
«Пять-семь минут, доча. Одуванчики должны как следует прокипеть на медленном огне. А потом мы их с тобой на ночь оставим».
«Настаиваться», — с умным видом говорила я.
«Настаиваться», — улыбалась она.
Утром следующего дня, пока домашние сладко дрыхли, бабуля надевала свежий фартук и доставала настой. Цедила его через кипенно белую марлю. Добавляла сахар — 250 грамм на 100 грамм одуванчиков. Варила на медленном огне 30 минут. Жидкость густела на глазах, превращаясь в вязкую массу янтарного цвета. Через полчаса снимала с плиты и разливала мёд по стерилизованным баночкам. Плотно закрывала и, набросив на них кухонное полотенце, уходила доить коров.
Я просыпалась под звуки сепаратора — бабушка делала свежие сливки к завтраку. Широко зевала, собирала длинные волосы в хвост и босая выбегала в сени.
«А вот и мнуча проснулась, — улыбался дед. — Ну, садись завтракать. Катя мёд приготовила».
Вы когда-нибудь ели корочку домашнего хрустящего белого хлеба, густо намазанную свежими сливками и одуванчиковым мёдом? Сливки, ещё не успевшие загустеть, растекаются то и дело. Собираешь их чайной ложечкой.
Сверху на сливочную шапку кладут прозрачный, ещё чуть тёплый мёд. Он стремительно расползается по бутерброду и тоже стекает яркими желтыми каплями. Садится на пальцы — только успевай облизывать.
И чай. Обязательно крепкий, с молоком и из дедушкиного блюдца — чтобы быстрее остыл. Вкусно? Ещё бы!
«Баба, — я смотрю на литровые банки, по которым, кажется, разлили лето. — Баба, знаешь, какой вкус у моего детства»?
«Небось, сладкий», — хитро подмигивает она.
«Одуванчиковый», — торжественно отвечаю я.
Она смеётся и утирает рот кончиком фартука.
Ба?! Слышишь? Ба? Теперь я точно уверена: у моего детства аромат мёда из одуванчиков. Лёгкий, почти не слышный, но такой знакомый, что я узнаю его из тысячи. Жаль только детство не разливают по литровым баночкам, чтобы однажды утром достать и насладиться.
