Петра разбудил лай собак. Он вызвал группу быстрого реагирования, схватил фонарь и дубинку, выбежал во двор.
– Эй, бросайте металл и валите по-хорошему!
– А ты чего смелый такой, один против троих?
– Да не я буду с вами разбираться, а друзья мои четырехлапые.
Петр отстегнул карабин от цепи, удерживающей Дружка у будки. Тот лаял и рвался вперед.
– Парни, сейчас дам псу команду и спущу, а пока он будет вас догонять и кромсать, отпущу вот эту милашку. У неё недавно щенков отобрали, поэтому очень злая она.
– Ладно, ладно, мужик, не кипятись, мы уходим.
Удерживая лающего Дружка, Петр подошел к будке Найды, отстегнул её и взял за цепь.
– Нет, теперь стоять! Зарплата у меня маленькая, мне за вас премию дадут.
– Эй, дядя, мы же тебя потом найдем.
– Выбор у вас есть: или бежать и быть порванными на куски, или дождаться моих парней из охраны! Может с ними договоритесь и вас отпустят.
Один развернулся и побежал к забору. Двое стояли как вкопанные.
Дружок быстро догнал парня, прыгнул и повалил на землю.
– Отзови собаку, больно!
– Фу, Дружок! Не трогай его, охраняй!
А ты повернись лицом вниз и руки за голову.
Группа из агентства безопасности приехала быстро. На нарушителей надели наручники и поставили к стене. Вызвали милицию.
Тот, который пытался сбежать, был самым молодым. Из рваной раны на его левом предплечье текла кровь.
– Дед, у тебя бинт есть, кровь остановить?
– Сейчас менты приедут и перебинтуют.
– Зверь, жалости у тебя к людям нет.
– Вы не люди, а к ворам я жалости никогда не имел.
Патрульные приехали на удивление быстро. Наверное, были недалеко.
Когда троих вели к машине, молодой злобно глянул на Петра.
– Еще увидимся.
– А ты не пугай, пуганый я.
Когда задержанных увезли, Петр посадил собак на цепи и покормил. Еще отблагодарил мохнатых служак своей кашей и котлетами.
Остаток ночи Петр не мог ни читать, ни дремать. Голубые глаза молодого вора казались ему знакомыми. Так и не припомнил, где видел его раньше.
Прошло две недели.
Петр возвращался с дежурства. Пассажиры трамвая вели привели привычные разговоры о политике, болезнях и пенсиях.
Внимание Петра привлек знакомый голос.
– На следующей выходите?
– Да.
Петр повернул голову и увидел спину молодого человека в черной футболке. Рука парня тянулась к раскрытой женской сумочке. На левом предплечье – свежий шрам.
Петр рванулся вперед, схватил парня за пальцы и вывернул их.
– Ты что делаешь, сволочь?
Женщина, он к вам в сумку залез!
– Ой!
Петр и вор узнали друг друга.
– Да не лез я к ней! Руку отпусти!
– Тогда тебя менты отпустили, а сейчас уже я не отпущу!
На остановке двери раскрылись, и Петр под возмущенный гомон пассажиров стал выволакивать парня из трамвая.
Когда спустились с последней ступеньки, Петр ощутил острую боль в правом боку. Сообщник вора вогнал в него шило.
Петр упал. В глазах потемнело.
Врачам удалось спасти ему жизнь.
Петр очнулся в реанимационном отделении.
Рядом дремала жена.
– Слава Богу, жив!
– Да уж, видно в рубашке родился.
– Врач сказал, что тебя тяжело ранили колющим предметом.
– Да. В трамвае карманника одного за руку схватил, не знал, что его дружок в вагоне отомстит.
– Петруша, Петруша, вечно ты лезешь, куда не надо. Убить ведь могли.
– Я этих тварей давил и буду давить!
– И что, добился справедливости? Следователь сказал, что воры те убежали. Никто показаний не дал, даже та, которую пытались обокрасть. А ты вот теперь инвалидом можешь стать.
– Ничего, обойдется, выкарабкаюсь.
– В следующий раз, перед тем как лезть куда-то, обо мне подумай. Хочешь, чтобы я одна осталась?
– Прости.
– Зарплату твою, премию и мою пенсию на операцию и лечение отдала. Как жить дальше будем, не знаю. Раз ты на поправку пошел, работать пойду. Валя говорит, что у них в поликлинике можно уборщицей устроиться.
На глаза Петра навернулись слезы. Из-за его геройства жена теперь будет мыть туалеты…
Петр взял Марию за руку.
– Прости, родная. Больше такого не повторится.
– Отдыхай, горе моё луковое.
Выздоровление проходило долго. Была проведена еще одна хирургическая операция.
Петру часто снился вор с голубыми глазами. Проснувшись, он не испытывал злости и желания отомстить. Он не мог вспомнить, где видел эти глаза раньше, но понимал, что между ними существует незримая связь.
Петр выписался из больницы через пять месяцев.
На работу в агентство охраны вернуться не удалось по состоянию здоровья. Пришлось устроиться сторожем в православный храм. Платили мало, но Петру там нравилось: песнопения, аромат ладана, спокойные прихожане внутри и тишина зеленой зоны снаружи.
Дежуря сутками, он читал Библию, Псалтырь и наставления духовных отцов.
Болезненные воспоминания о ранении постепенно отошли на второй план и ему казалось, что больше никогда не увидит вора с голубыми глазами. Но Судьба распорядилась иначе.
Всенощное бдение выпало на дежурство Петра.
В храме было не протолкнуться.
Петр стоял у стены справа от входа. Крестился и кланялся вместе со всеми.
Подняв голову в очередной раз, окинул взглядом храм и заметил, что не крестится и не кланяется только один. Ему показалось странным, что этот человек стоял неподвижно.
Петр протиснулся через толпу и встал рядом с парнем.
Знакомый силуэт уже не вызывал сомнений. Это был тот самый вор, с которым он встречался на объекте и в трамвае.
Парень шарил рукой в женской сумочке.
Петр аккуратно взял вора под локоть.
– Выйдем на пару минут.
– Дед, я думал ты помер.
– Жив, как видишь.
– Пошли. Драться не буду. Поговорить с тобой хочу.
Они вышли из храма.
Петр отпустил руку парня. Тот не стал убегать. Стоял и дерзко смотрел в глаза.
– Как зовут?
– Алексей.
– Послушай, Алексей, зла на тебя не держу, хотя досадил ты мне здорово.
– Почему воруешь?
– Мать тяжело больна, деньги на лекарства нужны.
– А почему работать не идешь?
– Документов нет.
– Что так?
– В залог одному типу оставил, когда взял деньги в долг. Он заставляет воровать, – мол часть деньгами отдашь, часть вещичками, если что ценное подхватишь. А если попытаюсь свалить, намекнул, что знает где я живу, поэтому с мамой может всякое случиться.
– Подонок! И сколько тебе еще нужно вернуть?
– Много. Он постоянно накручивает, говорит, что проценты набежали.
– Я тебе помогу.
Глаза Алексея округлились от удивления.
– Странный ты какой-то. С чего тебе помогать, если из-за меня ты чуть копыта не откинул? Может ты голубой?
– Ты язык-то попридержи. Нормальной я ориентации. А помочь хочу, потому что мать твою жаль и тебя.
– Опять скажу: странный ты. Чужим людям помочь решил.
– Думается мне, что не просто так чужие люди три раза встречаются в разных местах.
Алексей задумался: может и вправду, случайностей не бывает.
– Ну и как ты мне поможешь, денег дашь? Твоей пенсии и подаяния в церквушке точно не хватит.
– Есть у меня план.
– Этот барыга один живет?
– Да. А ты что к нему заявиться хочешь?
– Да, с сюрпризом.
– Опасное дело. Он и его люди потом найдут и тебя и меня.
– Так мы же не грабить его будем, а только документы твои заберем.
Утром Пётр наведался к старому другу, отставному милиционеру, и одолжил у него деньги и травматический пистолет.
Барыга жил в хрущевке.
Алексей и Пётр поднялись на второй этаж.
Пётр прислонился к стене, чтобы его не было видно через дверной глазок.
Алексей нажал кнопку звонка.
Раздалось шаркание ног в тапочках. Замок открыли.
Петр метнулся к двери и толкнул её изо всех сил.
Низкорослый толстяк в банном халате повалился на пол. Пётр навел на него пистолет.
– Не рыпайся!
– Ты кто?
– Этого тебе знать не надо.
– Сколько парнишка у тебя взял?
– Две штуки.
– Даю три с учетом процентов в обмен на документы.
– А еще чего? Время прошло, он мне больше должен.
– Слышишь, гнида, или я тебе сейчас ноги и руки прострелю или разойдемся по-тихому.
– Ладно, мне этот дрыщ больше не нужен, итак толку от него мало, – не приносит почти ничего.
– Где его документы?
– Там, в нижнем ящике шкафа.
Пётр держал барыгу на мушке. Алексей взял документы.
– Проверь.
– Все тут.
– Хорошо.
Пётр достал из кармана пакет с деньгами и швырнул толстяку.
– Теперь слушай внимательно. Вся информация о тебе у моего друга. Если что случится с парнишкой, его матерью или со мной, тебе по всем эпизодам три года светит. Понял меня?
– Да.
Пётр и Алексей быстро вышли из дома. Два квартала двигались быстро, поворачивая через каждые триста метров.
Алексей начал разговор первым.
– Спасибо. Я теперь твой должник.
– Что с мамой, чем болеет?
– Рак у неё, четвертая стадия.
– Плохо дело.
– Вы одни с ней живете?
– Да.
– Отец есть?
– Может и есть где-то, но я его не видел, даже на фотографиях в альбоме.
– Мама о нем рассказывала?
– Однажды сказала, что он уехал в командировку, когда она была еще беременной, да так и не вернулся.
– Ясно.
– Ладно, пойду я.
– Куда? Опять воровать?
– Нет, к этому больше не вернусь.
– У тебя же денег нет, а маме, наверное, лекарства нужны.
– Да, нужны. Но не лекарства, а обезболивающие, чтобы меньше мучилась.
– Сейчас она дома одна? За ней кто-то присматривает?
– Подруга-соседка наведывается. Еду приносит. Правда, мама уже почти ничего не ест.
– Идем.
– Куда?
– В аптеку. Знаешь, что покупать?
– Да, рецепт у меня с собой.
Они зашли в аптеку. Пётр купил шприцы и ампулы.
– Спасибо, дядя. Дальше я сам.
– Нет, я тебя не оставлю. Да и с мамой твоей познакомиться хочу.
– Чудной ты и надоедливый ужасно. Помог, и ладно, оставь меня.
– Нет. Поехали.
– Ладно.
Алексей позвонил в дверь соседки.
– Здравствуйте.
– Как мама?
– Плохо. Не ест ничего. О тебе спрашивает все время.
– Спасибо, что присмотрели.
– Леша, плохи дела. Готовиться уже надо к худшему. Ты уколы принёс?
– Да.
Алексей взял ключ и открыл дверь квартиры.
Пётр ощутил тягостную атмосферу смерти.
На кровати лежала сухощавая женщина. Широко открытые глаза не моргая смотрели в потолок. Её глаза были голубыми!
Пётр заплакал.
Алексей рыдая бросился к кровати и начал тормошить тело.
– Мама! Мама!
– Её больше нет, сынок.
– Да какой я тебе сынок!!!
– Родной, Лёшенька.
Пётр наклонился над телом.
– Прощай, Олеся. Ты уж меня прости.
Он аккуратно вытянул из сжатой руки покойной скомканную черно-белую фотографию. На ней парочка улыбающихся студентов стояли в обнимку перед университетом. Протянул фото Алексею.
Несколько минут оба сидели молча.
Алексей вскочил и сжав кулаки набросился на Петра.
– Почему ты бросил маму? Где ты был все эти годы?
– Успокойся сынок. Я тебе чуть позже все расскажу. А сейчас мы должны отдать маме последний долг.
Когда все формальности были завершены, Олесю отвезли в холодильник похоронного агентства.
Отец и сын сидели на кухне.
– Мы с мамой полюбили друг друга на третьем курсе университета. Но вот родители её меня не приняли. Сразу дали понять, что паренек из рабочей семьи – не пара их дочери. А что мог ей дать простой инженер с копеечной зарплатой?
Ты деда своего хоть раз видел?
– Нет.
– Бандитом он был крупным, весь город держал.
Когда узнал, что твоя мама от меня забеременела, его ребята меня здорово поломали и в багажнике к нему привезли. Как сейчас разговор этот помню.
– Ты че, байстрюк, в короли метишь? В семью мою зайти хочешь, как к себе домой?
– Нет. Люблю я вашу дочь.
– Любишь? А что ты ей и дитю своему дать сможешь на свою зарплату копеечную?
– Проживем. Другие вон живут, и мы сможем.
– Значит так. Ноги твоей в этом городе не будет пока я жив, а с плодом ваших отношений сам разберусь.
– Ты, ты…
– Что, ты? Знай свое место, сверчок! Или тебе Олесю не жалко? Будешь упрямиться, я и с ней вопрос решу, еще наследников нарожать, – для меня не вопрос.
Короче, хочешь жить сам, и чтобы Олеся жила, исчезни.
Пётр молча опрокинул стопку.
– Слово свое я сдержал. Вернулся в город, когда деда твоего уже в живых не было. Но приехал я не один. Понимаешь, десять лет прошло. Познакомился я там с девушкой, после расписались. Обратно вернулись вдвоем.
Детей нам Бог не послал, но живем счастливо.
И вдруг, привет из прошлого, – встреча с тобой.
Утром Мария открыла двери квартиры.
– Петр? Ты же сказал, что на вторые сутки в охране остаешься.
А это кто с тобой?
– Мария, это – наш сын Алексей.
Прошел месяц.
Алексей заступил на охрану промышленного объекта.
Лай собак.
Вызов группы быстрого реагирования, фонарь и дубинка – в руки.
– Эй, мужики, разговаривать долго не буду. Не туда сунулись за легкой наживой!