Антонина Петровна не удивлялась, если при встречах знакомые женщины или чуть кивали, или вообще делали вид, что не заметили… После несостоявшейся свадьбы Анютки и Юрия все поселковые жалели Парамоновых: надо же!.. Чуть ли не из-за свадебного стола!.. К другому!..
Утешала Петра: посудачат, да забудут… Петро отмалчивался. И строго-настрого запретил Тосе дочку проведывать… Самогонку пить перестал. Вот только новая беда – на порог. Как-то повстречались с матерью Юрия. Тося поздоровалась, хотя и не ожидала, что Вера Анатольевна ответит… А она остановилась, кивнула. Глаза скромно опустила… усмешку скрыла:
- Твой-то… не сильно горюет, что дочку замуж не выдал… Что потратился… а свадьбы так и не было…
Тося молчала. Вера подняла глаза:
- А чего ж!.. Сам ещё молодой! Любо посмотреть на мужика!.. Впору самому… свадьбу-то играть.
Антонина хотела обойти Веру… А та уже не опускала глаз:
- Каждый день… про ночь не скажу… Видят Петра твоего с молодухой какой-то. Нездешняя, не наша… – С откровенно насмешливой улыбкой окинула посеревшее за последние недели Тосино лицо. – Красивая!.. Что русалка. А он, Петро, и не сильно таится-то. – Вера делано вздохнула: – Видно, дочка надоумила: сама от жениха… и ты, батя, не теряйся!
Антонина отстранила Веру, пошла дальше. А в спину ударили злые, торжествующие слова:
- Яблоко от яблони!.. Что отец, что дочь! Избавил Бог сыночка от шалавы вашей!
С Петром жизнь прожили… И видела, и сердцем чувствовала, что изменился Петро… Думала, утешала себя тем, что боль свою глушит… на работе день и ночь. И совещания в Луганске, – каждый день. Не расспрашивала, жалела его: он же дышать без Анютки не может…
А то, что сейчас от Веры Парамоновой услышала, лишь подтвердило догадки. И боль не показалась сильнее той, что сердце сжимает из-за тревоги за дочку.
Всегда и во всём мужа слушала. А теперь, когда знала, что Петро на… совещании в Луганске, шла к дочери. От счастья задохнулась: беременная Анюта… И как бережёт её Алексей!.. Жалела Петра, что не видит этого, – как Алёшка дочку их любит… Как маленького ждут они…
А недавно, – Петра не было дома, – уже под утро… Зазвенели стёкла в доме. Заметила Антонина Григорьевна, – рванула с места притормозившая рядом с калиткой машина Андрея Парамонова… Усмехнулась: сынок, Юрий, значит, развлекается… мстит за свадьбу несбывшуюся. Собирала стёкла, и даже облегчение чувствовала: и хорошо, что Анюта ушла от него! Не захотел Петро понять, что не бывает перед свадьбой у невесты таких грустных глаз… Не расслышал сердечка дочкиного.
Даша зло высмеивала брата:
- Недотёпа!.. Из-под носа девку увели… А он – как так и надо!.. Да любой бы – уважающий себя мужик, конечно, – хоть подрался бы с Дорошевым!
Юрка хорошо помнил, как тогда, у поселкового садика, Дорошев легко и внушительно отшвырнул его от себя… Конечно, задевало, как парни после рюмки-другой пересмеивались, подмигивали друг другу… делано-сочувственно обращались к нему, несостоявшемуся жениху:
- что ж ты, Юр… счастье-то не удержал своё! А помнишь, – говорил: у кого какое счастье, ребята!
Тольку Круглова вообще несло, – издевался безудержно:
- А как в принцы собирался! Ребят, помните?.. Анютка у Соболева – принцесса единственная… а я, дескать, принц… без пяти минут. А Анька, принцесса-то… с Дорошевым упорхнула. Помните, ребят?.. Теесть!.. Тесть в диспетчерскую устроит! Дииспетчер, мать твою! Рылом не вышел – для такого тестя! Всяк сверчок… слышал, Юр?.. Всяк сверчок знай свой шесток! И не рыпайся.
Димка Лаврентьев прищурился:
- Что, Юр… к нам в проходку теперь?
Даша видела, что и на братца совсем не подействовало колдовство каменнобродской ведьмы. Всё, на что у него ума хватило – это побить окна в доме Соболева. Да и то, когда Петра Михайловича дома не было.
А по посёлку – слухи, что у Соболева любовница появилась. Что в Луганск неспроста Петро Михайлович зачастил. И на базу отдыха, на Донец, в открытую возил её. Подумать только: дедом скоро будет Петро Михайлович… А такой образцовый муж был.
Как узнала, что Анька ещё и беременная, ночь не спала: жгла-обжигала подушка… и воздуха не хватало… Выходит, – можно быть счастливой… без должности в отделе образования… без Виталия Константиновича из Управления угольной промышленности… Можно, оказывается, быть счастливой с мастером-взрывником Алёшкой Дорошевым… Можно быть беременной от него… и светиться от счастья! Даша злилась… но чувствовала, что Анькино простое счастье неизмеримо надёжнее… сильнее того, что ждёт для себя она, Даша… которого так упорно добивается…
Этой же ночью Даша вдруг подумала о себе: ну, и дура… Надо было подсуетиться вовремя… утешить Петра Михайловича по поводу свадьбы-то несостоявшейся… Выходит, не так-то уж и сложно было, – от Тосеньки его увести…
Ну, уж нет. Сентиментальные мысли по поводу Анькиного счастья к утру бесследно исчезли. И Дарья Андреевна снова засобиралась на Каменный Брод. Сегодня, правда, ей надо предоставить в отдел образования документы на предстоящий ремонт… да гори оно всё!.. Терпеть, что ли, как Дорошев Аньку на руки поднимает… на мотоцикл её усаживает.
Ясно, что беременная Анька братцу не нужна… А если… ребёнка не будет, то и Дорошеву она, скажите, на фиг. Они даже не расписаны ещё… Анькина беременность, поди, только и держит Алёшку… Так всё просто?.. Ну, а на что ж знаменитая ведьма-то… на Каменном Броде… Легко жить думала, Анюта?..
В этот раз и «тринадцатка» так незамедлительно-услужливо подъехала к остановке… И крышу ведьминого дома Даша издалека узнала… и глаз не сводила с неё… почти бежала… А у ведьминой калитки с давно облупившейся светло-синей краской замерла… У калитки стояла… машина Петра Михайловича.
… Алёшка принёс куклу. В платьице в горошек, с льняными косичками… Анюта смеялась… и радовалась, обнимала Алёшку:
- Красивая такая!
С этого дня они, не сговариваясь, заходили в «Детский мир». Алексей серьёзно и придирчиво рассматривал детские кроватки и коляски… А Анюта сердцем замирала у крошечных ползунков и распашонок… Потом перебирала маленькие, словно кукольные, платьица… Улыбалась: Алёшка не выдержал, купил большого плюшевого мишку…
Регистрацию им назначили на будничный день, – зачем выходной-то… раз без свадьбы… Алексей жалел Анюту: девчонка!.. Наверное, все же хочется платье и фату… А Анюта вдруг передумала надевать на регистрацию даже то платье, с выпускного вечера… Купила его по совету Даши, Юркиной сестры… А сейчас Анюте с её крошечной девочкой хотелось защититься от всего, что связывало их с прошлым… Поэтому Анюта сказала, что пойдёт на регистрацию в своих обычных брючках. Алёшка счастливо рассмеялся:
- Я тебя даже в этом платье на руках понесу в ЗАГС!
Анюта покраснела: сейчас на ней было то самое домашнее платье… в котором она летом собирала по склонам балки землянику… и в котором Алёшка так бессовестно… и счастливо увёз её в степь, – прямо от плиты, где у неё едва закипело земляничное варенье… И так бесстыдно впервые целовал её…
… Даша на цыпочках прошла во двор… хотя шаги её вряд ли были слышны в доме: двор сплошь устилали ещё мягкие заросли пожелтевшего спорыша… Занавески задёрнуты… а окно чуть приоткрыто. Даша села на уже знакомую низенькую скамейку, перевела дыхание: так вот о какой русалке судачат бабы в посёлке!.. Прислушалась. Обычно громкий и уверенный, почти всегда насмешливый голос Петра Михайловича звучал глухо… и как-то виновато… и даже чуть вздрагивал:
-Галя!.. Галиночка… Не уйду от неё. И обманывать тебя не буду… Нас с Антониной не только счастье связало… Хорошо мне с тобой… спасаешь ты меня. От такой безысходной тоски спасаешь, Галина… Тем более, – не могу надежды твои… обманывать... И Тося… не должна знать.
- Так… видели же нас с тобой.
- Тося не видела, – угрюмо возразил Соболев. – А людской молве она не поверит.
Даша не дышала… Петро Михайлович – ладно… А Галя эта… колдунья знаменитая… Голос-то … вон как дрожит! Как у самой что ни на есть… обычной бабы… которую мужик вознамерился бросить… Горечь через край льётся:
- Мне бы… Мне бы ребёночка, Петя. Ребёночка бы мне… от тебя. И – всё. Живи с Антониной своей… если любишь. Вижу – любишь… Не стану я… между вами.
- Хотели мы с Тосей… много ребятишек хотели. Думали – сыновья будут… потом – дочка… А родилась дочка, да так и осталась… одна… А теперь и… её нету нас.
- Петя, простить надо. И ты простишь… только зря время теряешь. Случается иногда… что захочется вернуть, а не вернёшь.
- Ушла… Бросила нас с матерью. Ославила, – на весь посёлок. Люди… здороваться перестали…
- Пеетя!.. Она у вас есть… А мне… мне бы ребёночка… и – всё. Тогда – помнишь?.. – вы водку с мужиками пили… за столиком, у «Берега». Свежестью так пахло с Луганки… Мужики разошлись, а ты один остался… Я смотрела на тебя и понимала… понимала, Петенька, до дрожи в коленях, что хочу родить от тебя. И… как счастлива была… когда ты догадался предложить мне подвезти до дома…
- Так это ж не я догадался, – по голосу слышно, – Петро Михайлович грустно улыбается. – Ты ж ведьма… Попробуй – не догадайся… отвезти тебя домой!..
- Мне бы… ребёночка только, Петя. А ты с Тосей твоей… счастливо жить будете… и с дочкой помиритесь. И не узнает она… о нас.
- Пора мне, Галина.
- Приедешь… завтра? Приезжай!..
Даша не знала, что у колдуньи может быть такой умоляющий голос… Надо же!.. Наконец, удача на её, на Дашиной стороне!
Галина вышла проводить Соболева… Даша поднялась со скамеечки… Медленно перевела взгляд с Петра Михайловича на Галину… Усмехнулась. Не узнает?.. Не поверит… людской молве?..
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Часть 22 Часть 23 Часть 24 Часть 25 Часть 26
Навигация по каналу «Полевые цветы»