Я никогда не смогу привыкнуть к тому, что нельзя ассоциировать актеров с ролями, которые они исполняют в театре и кино.
К тому, что в жизни они думают и поступают иначе, чем их герои.
Еще хуже обстоят дела с их детьми. Конечно, им непросто нести бремя славы их родителей. Но ведь же есть прекрасные образцы, показывающие, что всё в конечном счете идет из семьи. Об этом я думала вчера, пересматривая интервью Юлии Меньшовой, которые она давала разным людям в разные времена.
Одно настолько меня поразило, что я сочла необходимым немедленно поделиться с вами.
Юлия Меньшова о цензуре и несвободе.
И надо же было случиться такой беде, что лента вдруг напомнила мне об Иване Панфилове - сыне глубокоуважаемой в стране кинематографической пары, тоже единственного ребенка режиссера и актрисы. Глаз не зацепился бы, если бы я не пыталась мучительно разгадать загадку - почему талантливая, любимая миллионами актриса, производящая впечатление глубокого думающего человека, подписывает письма по звонку журналистов "Новой газеты" - не проверяя, не вчитываясь в то, за что отдает свой влиятельный голос.
Помните дело педофила, лжеисторика Дмитриева, о котором до сих пор криком кричат белые пальто? Гневный спич в адрес кровавого режима, исходивший от Труффальдино из Бергамо, никого тогда не удивил. А вот подпись Инны Михайловны вызвала сожаление: наверное, не разобралась, попросили - подмахнула.
Но вскоре "Новая газета" с какого-то бодуна напечатала всю историю организации этой подписи.
Даже я, знающая механизмы добычи откликов на исторические решения ЦК КПСС, была в легком шоке. И удивилась в статье Как народные артисты подписывают письма.
Однако озвученные аргументы Инны Михайловны, о которых поведала журналистка, поразили меня гораздо больше. Вот "НГ" пересказывает звонок народной артистки в редакцию.
Речь, напоминаю, идет о педофиле, искалечившем жизнь малышке, которую преступно отдали на воспитание странному разведенному пожилому нигде толком не работавшему мужчине, в трехлетнем возрасте. Об эротических снимках (часть признана грубой порнографией), которые он делал годами.
Инна Михайловна:
— Я прямо почувствовала, как же Дмитриев эту нашу землю любит. Мы в этом похожи — я тоже ее очень люблю. Я прочитала про него очень много, влезла в эту историю — вот ведь какой он человек прекрасный, и столько сделал для памяти людей, а так наговорили на него… И поняла я, почему он дочку-то свою приемную фотографировал: он же всю жизнь привык с косточками этими людскими возиться, перебирать, складывать — он же архивный человек! И про девочку такой же архив сделал, свято следя за ее здоровьем…
Ознакомившись сегодня (совершенно случайно, специально не искала) со взглядами на жизнь единственного сына народной артистки, я в этом абзаце удивилась уже не могильным косточкам , которые странным образом приложились устами Инны Михайловны к живой девочке.
А словам о Родине, которую актриса любит так же, как герой Ахеджаковой Дмитриев. Потому что с удивлением узнала, что сын ее давно успешно живет и трудится в Лондоне. Почему-то мне казалось, что в семье к Родине относятся примерно одинаково.Не обязаны, конечно же, нет. Все мы разные, у молодежи свои тараканы. Но у Юлии Меньшовой они как-то мимо пробежали. И, кстати, вспомнив один важный ее принцип - готовясь к интервью, не брать чужих интерпретаций, а ссылаться только на прямую речь героев, выложенную в открытый доступ, поступила так же.
Предлагаю несколько суждений Ивана Глебовича из интервью, которое он дал ровно два года назад ресурсу Zima Magazine, который пишет "главное о русской жизни в Великобритании".
Детство Ваня пережил непростое. По его словам, ему было тяжелее, чем другим: "Гуманитарный класс 75-й французской спецшколы, которую я очень не люблю, потому что все комплексы и все проблемы – из советской школы. Мне дали задание – образ Гамлета. Я, недолго думая, иду к отцу с этим вопросом. Он говорит: «Я только что интервью дал газете "Московский комсомолец", можешь почитать. А там ему этот же вопрос задали. Я, недолго думая, просто переписал этот ответ в свое школьное эссе. Ответ преподавательницы был такой: "Банально и посредственно. Три с двумя минусами".
Меня удивила не учительница. Кроха-сын, недолго думая, сразу идет к отцу и передирает его слова, не включая собственный мозг. Кстати, вдруг мысли режиссера были и в самом деле не так ярки и афористичны, как казалось сыну априори? Он не помнит само высказывание. Только тройку.
Преподавательница химии тоже обидела маленького Ваню: "Однажды я поехал первый раз в жизни за границу на кинофестиваль в Израиль вместе с родителями. Мне было лет 12 тогда. И когда я приехал, эта учительница химии в первый же день мне ставит две двойки и говорит: "Знаешь, почему я тебе поставила две двойки? Потому что за Израиль надо платить". Вот таким было детство. Отпустило меня, когда поступил в МГИМО, потому что оказалось, что там совершенно все равно, у кого какие родители".
Советская школа так учила Ивана, что он легко поступил в МГИМО. Ведь там было все равно, какие у него родители. Значит, подготовка была на высоте, так?
А пошел он туда не потому что рвался в дипломаты. Они жили через стенку с режиссером Дмитрием Барщевским, братом известного юриста. Однажды он зашел к ним в гости и стал советоваться с его супругой (не с Инной Михайловной и папой), кем быть, куда бы поступить. И та спросила:
- Знаешь, кто живет на самых дорогих улицах Лос-Анджелеса?
- Стоматологи?
- Она мне говорит: "Дантисты и юристы". Я так на нее смотрю. И она спрашивает: "Как у тебя с химией?" Я говорю: "Не очень. – Тогда иди на юридический. – А куда?" Она говорит: "В МГИМО". "Хорошо", — сказал я. Вышел из одной квартиры, перешел в другую, где мама жарила картошку на плите. И говорю: "Мама, я понял, куда я хочу поступать, надо поступать в МГИМО".
Он даже немного поработал юристом-международником. Родители сняли его в главной роли в фильме "Без вины виноватые", и он прочувствовал до чего это тяжкий труд.
Всё время через тернии - к лондонским звездам. "Был потом бизнес разный. Был я и ресторатором. В общем, меня побросало".
"Это было начало 2000-х, конец 90-х. Время великих надежд и возможностей. Можно было, работая, учиться, можно было открывать бизнес, не обладая профессиональными навыками".
Но потом случился кризис 2008-го, и он поехал в Лондон изучать film making.
Почему именно туда?
"Лондон я любил с детства. Отец работал с Лондоном, и я, учась во французской школе, бредил им".
В киношколе он поучился полтора года. "В то же время у нас с Катей уже была наша фирма, пиар-агентство, консалтинг и продюсерская фирма, и мы стали делать разного рода мероприятия".
"У меня есть кинопроекты. У моей семьи есть киностудия, поэтому я все время что-то делаю с кино: мероприятия, премьеры, организация съемок, чего-то еще. Конечно, мне хочется реализовать себя с творческой точки зрения. И амбиции у меня есть режиссерские".
На решение окончательно перебраться в Лондон повлияла будущая жена Катя, с которой он познакомился в Таллине. Однажды она уже из Альбиона приехала к нему:
"Я жил в Москве в новой квартире, где устраивал свою жизнь. И она как-то приехала, и мы простояли в пробке, чтобы доехать до дома из супермаркета. Расстояние было 500 метров, простояли мы часа два с половиной, пока бензин ни кончился в машине. Снаружи – минус 30. Мы как-то добрались, ужинать уже не хотелось. А это я хотел принять у себя в новых комфортных условиях на улице Мосфильмовской! Она сказала: "Ваня, не знаю, как ты здесь жить будешь». И это на меня эмоционально повлияло".
Я сильно вас удивлю, если скажу, что в пробках на Бродвее мне приходилось и подольше стоять? Из-за чего мы однажды чуть не опоздали к началу очень важного мероприятия, куда приехать надо было непременно в статусной машине, иначе я бегом бы добежала.
Но не это повлияло на мое возвращение домой. Я просто задыхаюсь без Родины. Я так воспитана. Глупо, наверное. Сейчас жила бы, как Ваня. Горя не знала. Так думают многие мои знакомые из нынешней творческой тусовки.
Ему с женой в Лондоне лучше: "У нас пиар, консалтинг и продакшн. Нет такого, что мы специализируемся на чем-то. Да, у нас есть направление бизнеса – это пиар отелей и дорогих брендов. И специализация наша – это "Russian-speaking world".
На русскоязычных, стало быть, работает. Каких именно - додумайте сами. Но это не то, что можно назвать симпатичным мне термином Русский мир.
Сейчас активность несколько снизилась. Столько всего произошло в российско-британских отношениях! Конечно, и на экономику их бизнеса повлияло. Но не на всю:
"Категория Russian speaking world, живущая в Монако, в Лондоне и так далее, все равно продолжает быть желаемой".
О наших разногласиях Иван говорит аккуратно. Шпили Солсбери не упоминает, Петрова и Боширова тоже:
"Идет информационная война, и обе стороны ищут негатив. Фон, который идет из России и фон, который здесь создается, – оба не отличаются объективностью".
А потом вдруг теряет осторожность:
"Все думали: как вы проживете без наших русских денег? А в в соседней комнате банки открывали такими же пачками уже 100-миллионные контракты китайским клиентам. Поэтому без нас переживут.
Проживут, как бы ни злорадствовали российские СМИ".
Он не думает, что всё русское для отдельных русских вдруг возьмет и схлопнется в мгновение ока, хотя даже в самых немыслимых фантазиях не мог себе представить то, что случится в 2014 году, начиная с Олимпиады в Сочи. Всегда остаются варианты:
"Есть еще одна вещь. Раньше сюда отправляли семьи. Сейчас уже Англия не является той страной, куда можно в последний момент эвакуироваться в случае враждебного поглощения бизнеса в России. Можно было так: раз – и очутиться в Англии, с семьей, и сразу оформляли юристы. Сейчас это уже очень сложно и очень дорого. А есть и другие места. Сейчас в России предпочитают оформлять паспорт Израиля. Это же советуют и английские юристы: "У нас будет долго. А давайте вот туда".
Возвращаться в Россию, которую так любят его родители, но не сумели передать ему этот дар бесценный он, конечно же, не собирается.
"Находясь, например, в Латинской Америке, понимаешь, что мир огромный, разный. И Европа или Россия – это не пуп Земли. А есть совершенно другие общества, другие марки, другие люди".
А я думаю, что смуглый мальчик, выросший где-нибудь в оазисе пустыни Сахара искренне считает свою пальму и крошечный родник пупом Земли. Поэтому никогда не поверю в чистую и светлую любовь мигрантов, например, к Норвегии.
Чувство Родины оно есть. Или его заменяют бренды, марки, клевые тачки и прочая ерунда, которая для меня, например, не имеет значения. Но люди-то разные. И сейчас вы скажете - что ты до него докопалась? Какое твое собачье дело?
Да просто с детства приучена к тому, что идеалы, которыми мы живем, несут нам с экрана люди, которых мы начинаем любить не только в их театральном или киношном обличье, а просто за то, что они есть. Ходим на их встречи со зрителями, вслушиваемся в то, что они говорят.
Авторитеты же.
И я возвращаюсь к тому, с чего начала.
Я никогда не смогу привыкнуть к тому, что нельзя ассоциировать актеров с ролями, которые они исполняют в театре и кино.
Ведь в жизни многие из них думают и поступают иначе, чем их герои.
