Джошуа сидел в высокой траве, растущей на краю скалы, смотрел в вечно голубое небо и наблюдал, как разлетался вечерний заряд гено-спор. На этой чудесной планете, которая только готовилась стать настоящим Раем, на небе никогда не было ни тучки, ни облачка – местная вода в принципе еще слишком плохо испарялась. А может, их вообще никогда здесь не будет – это как пойдет. Ведь эта маленькая аномалия совершенно не мешала гено-спорам заселять планету флорой и фауной всех мастей и красок.
Михалыч сидел на камне рядом, задумчиво жевал седую бороду, гладил бирюзовую змейку и наблюдал, как большие фиолетовые волны далеко внизу бьются о коричневые скалы. Легкая, как пушинка, пена взлетала на добрые сотни метров ввысь, распадаясь на лету на маленькие снежинки, а затем таяли в свежем, прохладном воздухе.
И почему такую поистине беззаботную планету назвали столь неприятным именем – Палач 701. Конечно, когда здесь откроют курорт, она удет зваться как-нибудь «Парадиз» или же в честь какой-нибудь королевы красоты. Но сейчас планета звалась Палачом, и это имя ей совершенно не подходило.
«Когда на нее прилетели первые Странники с Земли, на ней бушевали ураганы?», «Здесь обитали крайне агрессивные существа?», «Планету использовали как ссылку во времена Имперской или Республиканской Смуты?» — Джошуа по разу в день, но высказывал одну из интересных теорий Михалычу или Дяде Пете, но те лишь молча улыбались в ответ, отрицательно качая головой – такая у них была игра. Вообще, терраформщики немногословны, они работают в полной тишине, почти что в одиночестве, вдалеке от цивилизации. Но ни Михалыч, ни тем более болтун Дядя Петя, не казались Джошуа странными социофобами, или просто повернутыми на голову.
Даже просто странными он их назвать смог бы с большой натяжкой.
Закрыв глаза, подставив лицо теплому ветерку, Джошуа хорошо задумался, перебрал пару подготовленных вариантов, и попытал удачу:
— Планета зовется «Палач», потому что по поверьям одной из цивилизаций, у этой Звезды на небе живет злой Бог Мщения?
Михалыч повернул голову в сторону младшего сотрудника Станции, хмыкнул в бороду… Джошуа напрягся, неужели, угадал… но Михалыч лишь покачал головой, ехидно щуря глаза.
— Неа. – донеслось из кустов позади Джошуа, и на скалу вышел Дядя Петя – усатый загорелый мужик средних лет, поджарый, но словно бы весь высушенный. Джошуа мог диплом дать на закланье, что и без лучевой установки может видеть его кости под тонким слоем кожи, — Не угадал, Склифосовский.
Да, когда Джошуа Склифосовский прибыл на Палач-701, планету в самом разгаре терраформирования, чтобы набрать материала для своей кандидатской, то действительно боялся увидеть угрюмых, мрачных и замкнутых в себе людей с чёрствыми сердцами и холодными расчётливыми мозгами.
Михалыч, для виду, конечно, нахмурил брови, когда совсем еще парнишка Джошуа спустился с трапа Грузового Транспортника, но не смог долго держать напускную строгость. А добряк Дядь Петя так вообще сразу принял в охапку нового сотрудника их терра-станции, обеспечивая максимально возможный радушный прием.
— Ну что, идем? – Дядя Петя посмотрел на Це-1877726Р73, именуемую здесь просто Солнцем, точно определяя время лишь по одному его положению на небосводе, — Уже ужинать пора.
— Ага, — Джошуа поднялся и отряхнул с шорт налипшую Щуп-Траву, с чмоканьем отлипая присоски, и немногочисленный состав Терраформ-Команды Палача 701 пошел к своей жестяной коробке, — И аппарат проверить надо, в последнее время у него датчик температуры барахлит, и аргон в воздухе определяется все хуже и хуже.
— Эт все потому, — Михалыч наклонился и отпустил змейку в ее родные заросли Чешуйвики, — что Петро уже почти закончил с заселением мелкими пресноводными. Вот до Шерстянников дойдет, так Аргон весь и того, пшик…
— Э, не, — Петро хлопнул Михалыча по плечу, — Я еще не решил, по пути Шерстянников пойду, или же Иглокожих.
— Корпорация не даст, — вмешался Джошуа, — Иглы туристов колоть будут.
— Не будут, — Петя присвистнул, — Ты просто не знаешь толк в хороших Иглокожих.
— Остановился бы на рептилиях… — буркнул под нос Михалыч.
— Вот когда созреешь до своей планеты, тогда и будешь о рептилиях думать, — ответил ему Дядя Петя, а потом повернулся к Джошуа, — Ну что, парень, сегодня твой черед выбирать, что заказывать у Синтеза. Что будет на ужин?
— Пицца с ананасами! – не раздумывая выбрал Джошуа свою самую любимую еду на свете.
Михалыч с Дядей Петей только хмыкнули – на вкус и цвет, так сказать…
***
Когда на следующее утро допотопный пятимерный спектограф на основе Керры и Зелиана все же соизволил выставить необходимую температуру внутри термостата и хромитовой печи, Джошуа наконец смог отдохнуть как следует. Записав собранные данные в журнал, потратив на это еще несколько минут, он вышел из своей экспериментальной лаборатории по контролю аэрофигурации и чуть не оказался сбитым с ног спешащим Дядей Петей.
— Куда это он? – Спросил Джошуа у Михалыча, который как раз выходил из-за угла.
— Да проспал утренний залп. Уже года три как такого не было. Ананасы и анчоусы, — Михалыч хитро подмигнул, — убойная смесь.
— А ничего не случится?
— Из-за небольшого опоздания? Да не. Кстати, Джошуа, сколько ту уже у нас? Шестой месяц? И все еще ни разу не видел Пушки. Пойдем.
Выйдя на улицу и поднявшись повыше, Михалыч указал пальцем на небольшую стоящую в горах довольно таки далеко от абсолютно некрасивой, но все же ставшей такой родной, станции терраформирования.
— Вот, наша Бэтти, хех. Поехал к ней.
— Что-то давно заряда нет, — забеспокоился Джошуа.
— Ну так, попробуй по три раза на дню осеменять планету на протяжении пяти лет… и ты подустанешь.
— А что он там…?
— Вот времена пошли, ничему сейчас в институтах не учат. Вы систему генофондирвоания проходили?
— Смутно, вскольз…
— Эх… — Михалыч потер глаза, уселся в траву, поймал пробегающую рядом ящерку и стал нежно ее почесывать, — Осеменяет планету, своим генофондом… и делает ей красивых детишек, какие на душе лежат.
— Он там… это самое? – Джошуа слегка замутило от мысли, что Дядя Петя там, в Осеменительной… осеменяет…
— Тьфу, молодежь! – Михалыч отвесил легкий нравоучительный подзатыльник младшему научному кадру, — Любовь у него, Джошуа, Любовь к планете. Настоящая. И передает он любовь по психосвязи банку генов в пушке. А ты, тьфу, буэ… Выкинь из головы эту гадость!
— Пытаюсь, — смущенно пролепетал Джошуа.
— Отвлекись, — Михалыч продолжил чесать ящерке пузо, — Вон, лучше, попробуй снова угадать, почему именно Палач-701? Только хорошо подумай.
Ветер свистел в щупальцеобразных кронах местных деревьев, в их кронах щебетали Пернатые.
— Потому что это семьсот первая терраформированная планета, которая сгубила уже семьсот первого терраформщика?
— Бинго, — Михалыч впервые на его памяти улыбнулся, — Любовь зла, полюбишь и планету. Сердцеедка – слишком пафосно. Стерва – обидно. А Палач… Петро теперь навсегда ее. Ее и их потомства. Примерный муж, ответственный отец. Только таких и берут в терраформщики. О, вон, смотри, полетели…
Джошуа вновь поднял взгляд в вечно синие небеса, медленно сел в траву и стал наблюдать за рукотворным чудом рождения плода истинной любви – гено-спорами, разлетающимися по планете, оставляя за собой легкий радужный хвост.
— Эх, хорошо пошло в этот раз. Иглокожие, как пить дать. Но ничего, приятель, — Михалыч положил руку на плечо совсем еще юного Терраформщика, — мы и тебе как-нить планетку под стать подберем.
26 марта 2019 года.