Мама приходила обычно тогда, когда уже начинала свирепствовать температура . Поэтому я старалась изо всех сил дождаться её или просила Степу описать как можно лучше моё состояние, я верила в то, что мама поможет, найдёт вариант для того, чтобы помочь мне выжить. Степа проводил в моей палате все свободное время, он знал моё состояние лучше, чем я, тем более, что он, в отличие от меня, всегда был в здравом уме и твёрдой памяти. Если бы меня в то время не поддерживали эти двое, я бы не выкарабкалась.
Не знаю, как о моем состоянии узнал завотделением, то ли мама к нему сходила, то-ли истерика с призывами долетела, но он оказался в курсе. Но он тоже не очень то волновался, просто пришёл ко мне в палату, посмотрел на меня, на мою историю болезни, поболтал со мной умирающий, и ушёл. Просто ушёл, без последствий. Я умирала дальше, а все ждали, теперь вместе с заведующим отделением. Причём то, что я умираю, понимали все, но никто ничего не делал, не знаю почему. Это тоже о советской медицине, безжалостной и беспощадной.
И в один прекрасный момент моя мама поняла, что жить мне осталось не два понедельника, а до завтрашнего утра. И на этом месте она рванула к главному врачу. Я не знаю, что она делала в его кабинете, а делать она умела много чего, интеллигентно объяснять какая у неё проблема, орать во все горло и тащить за шиворот любого кого надо туда куда надо, ещё она умела драться любыми подручными средствами, я не знаю, какие навыки она тогда применяла. Она знала, что её не услышали врачи, не услышал завотделением, главврач был последней инстанцией. И это было правильное решение, утром следующего дня собрался консилиум, который должен был решить, что со мной делать. Я ждала их вердикта, как воскресения Христа.
Я так ждала этого, что проснулась ещё до градусника, и стала прислушиваться к тому, что происходит. Ведь это утро решало мою судьбу, и я держала руку на пульсе из всех своих последних сил. Ведь я была уверена в том, что сегодня врачи решат чем я болею, что со мной делать, и наконец то начнут меня лечить. А я, такая живучая, прямо через два дня выздоровлю. Я ждала, когда закончится этот консилиум, мне казалось время остановилось или все забыли про меня. Меня не брала температура, я задолбала Степу своим неврозом, но все замерло, как специально, и я с этим ничегоне могла поделать, оставалось только ждать, и я ждала.
Мама вошла в палату очень уверенной походкой, и сразу села на стул. По её лицу было видно, что она думает, и ничего не может придумать. На консилиуме она услышала то, что просто не укладывалось в её голову, поэтому мысли бегали в её голове, а собрать их в кучу она не могла. Она повернулась ко мне, взяла меня за руку и сказала:"Галя, у тебя заражение крови.". Сказала это так спокойно, как будто говорила о насморке. Сказать, что у меня взорвался мозг, это ничего не сказать. Я две недели наблюдала за Людой, у которой было заражение крови, эту болезнь я считала смертельной. Я была уверена, что рано или поздно, Люда умрёт, это дело времени.
Мамины слова прозвучали для меня как фраза:"Галя, не надейся, ты умрёшь, ты конечно поживешь ещё немного, но знай, смерть твоя близка". Я не знала, как мне относится к этой информации, я не хотела умирать, я хотела жить! Может я хотела жить по привычке, и не понимала, что я теперь инвалид калечный, обречённый всю жизнь ходить на костылях, или хромать на протезе? Не имеет значения, я хотела жить. Поэтому, слегка придя в себя, я почти шёпотом задала маме вопрос:"Мама, я умру?". Я разговаривала с ней не языком, а теми остатками жизни, которые во мне остались. Эти остатки тоже хотели жить.
Мама сидела передо мной, смотрела мне в глаза и понимала, что не знает, что мне ответить, потому что не знала, какие у меня перспективы, врачи поставили только диагноз, и не дали никаких прогнозов, они попросту не знали, как меня лечить. Но не могла же мама это сказать мне, она не могла меня лишить последней надежды. Поэтому мама собрала все свои силы и твёрдым голосом ответила:"Нет, ты не умрешь", на этом мои силы закончились и я заснула, почти счастливая от маминых слов. А мама? Моя мама встала и пошла искать вариант для того, чтобы дать мне шанс выжить.