Наткнулся на интересные фотографии, на которых изображена перевозка СПК "Ракета" из Перми в Тюмень, при помощи автомобильного транспорта.
До Перми Ракеты шли по воде, далее на заводе памяти Дзержинского судна на подводных крыльях грузили на специально подготовленные автопоезда и доставляли по автодорогам через Уральский хребет до рек Обь и Иртыш. Судя по всему, кроме пассажирских Ракет, везли еще и одну пожарную "Ракету".
Как это происходило, можно прочитать в статье В. Орлова "Пересечь уральский хребет", которая была опубликована в журнале "Вокруг Света" в апрельском выпуске за 1970 год:
Встречая 100-летие со дня рождения В. И. Ленина, в преддверии XVI съезда ВЛКСМ советский молодой человек везде активно проявляет себя, отдавая делу строительства коммунизма все свои силы, способности и знания.
Об этом мы и рассказываем в очерках под новой рубрикой.
Погоня за четырьмя «ракетами»
Я следил за подготовкой необычного перегона из Москвы. С Украины — с самого Черного моря «ракеты» шли своим ходом. Азовское море, Дон, Волга, Кама... До Перми летели на своих крыльях, а в Перми, на заводе «Памяти Дзержинского», с кораблей сняли крылья. Теперь до сибирских рек — до Оби и Иртыша — через горные хребты, путь почти в тысячу километров «ракетам» предстояло преодолеть на колесах.
Уже началась осень: из-за нелетной погоды к началу перехода я опоздал. С этого все и началось.
В Перми я застал лишь сообщение газет о том, что пять дней назад караван выбрался из города. Наутро следующего дня я выехал на междугородном автобусе в погоню.
Пассажиры, входящие на остановках, ничего не знали про путешествующие посуху корабли, а шофер автобуса и вовсе меня озадачил. Оказалось, что в Перми ему вручили письма для автопоезда, и вот, который день таская их с собой, он не знал, что теперь делать... Так где же «ракеты»?
На нашем пути появился небольшой местный аэродромчик, на котором гонял моторы всего лишь один АН-2, и я вылетел на перехват каравана, в Свердловск.
Но автопоезд в Свердловск не приходил.
На следующий день я начал обзванивать населенные пункты по трассе. Не мог же такой громадный караван бесследно исчезнуть! Наконец все выяснилось: Барачевский, возглавлявший операцию по перегону, ведет необычный караван проселками, про которые вряд ли кто знает, кроме него самого. Все время по шоссе он ехать не может — мешали бы туннели, мосты. А на проселке — дожди, осень — он мог и застрять...
Снова я ехал автобусом — теперь навстречу каравану, но сомнения, что мы опять с ним разъедемся, терзали душу.
Подъемы, вот уже который час следовавшие непрерывной чередой, кончились. Видимо, горы выпускали нас. Автобус, покачиваясь, плавно катился в темноте куда-то все дальше вниз. Вдруг он резко встал, и все увидели впереди выхваченные из мрака светом наших фар белоснежные корабли.
- «Ракета», — словно не веря своим глазам и призывая нас в свидетели, вслух прочитал надпись на борту водитель.
Да, это были они. Странное зрелище являли они здесь, в центре Уральских гор. Сверкая красно-зеленой иллюминацией топовых огней, «ракеты» будто парили над пустынной дорогой. Темнота скрывала формы трейлеров и кабины тягачей, и казалось, что это сами «летающие блюдца» недвижно и безмолвно застыли над землей.
С радостно бьющимся сердцем я пошел вдоль поезда. Все четыре «ракеты» были здесь. Обойдя весь поезд и никого не встретив, я поднялся по трапу, будто специально для меня оставленному, на одну из «ракет», где в капитанской рубке горел свет и звучала тихая и далекая музыка. Там, в темном и пустом пассажирском салоне, среди кресел и развешенного на веревочках мокрого белья, я встретился с усатым, заспанным капитаном и узнал от него, что Барачевский расположился в гостинице.
В гостинице был всего один общий номер, и, упав в темноте на свободную кровать, зная, что караван здесь, рядом, я заснул спокойно и крепко, как не спал все эти дни, разыскивая автопоезд с «ракетами».
Лоцман
Рассвет едва забрезжил, когда приятный тенор разбудил меня. Обращаясь к кому-то, он говорил:
— И пусть сразу же выходит... Сразу же! Никаких замен. У переправы будем стоять, там пусть и меняют колеса. А сейчас вперед и только вперед! Посмотри, опять дождь собирается...
Я открыл глаза. Говоривший сидел на кровати у окна. Он был атлетически сложен, с развитой мускулатурой и загорелой кожей. Какое-то изящество сквозило в тоне его речи, какая-то особая манера, которая отличает морских офицеров от прочих смертных.
— Нет, надо бросать это дело. Все, в последний раз! — заговорил он снова, будто сам с собою.
Я увидел, что он смотрится в зеркало, поглаживая пальцами щеки, заросшие двухдневной рыжей щетиной.
— Каждый день такого перегона прибавляет мне морщин и седины. Вернусь, наверное, и жена не узнает.
— Донат Матвеич Барачевский — вы? — спросил я, вставая.
Человек с интересом взглянул на меня. У него были хорошие, добродушные голубые глаза и светлые волосы.
— Да.
...В 1964 году он впервые доставил «ракету» по горным дорогам к озеру Севан в Армении. А потом, как сам он говорил, «заболел Уральскими хребтами». Но, побывав первый раз на трассе, Барачевский убедился, что некоторые мосты на дорогах не выдержат подобной тяжести, а туннели не приспособлены для транспортировки, узки для речных судов. И пока он пробивал свои предложения, «ракеты» перевозились северными морями. Тяжелая ледовая обстановка иногда задерживала караваны в пути, терялся целый год. Успешное освоение сухопутной трассы сулило большие выгоды и, главное, открывало надежный способ доставки «ракет» в быстроразвивающиеся районы Сибири, где сказывалась нужда в быстроходном и комфортабельном транспорте как раз летом, в период распутицы, когда размокали небольшие местные аэродромы и автомобильные дороги. В конце концов, Барачевскому поручили переправить первый караван. Сейчас Барачевский перегонял второй, опять тратя на это собственный отпуск.
...Провожать «ракеты» высыпало все село. Все были здесь — и старики, и молодежь, всюду прыгали ребятишки. Стоял праздничный шум. Хрипели встречные лошади, пятясь и задыхаясь в сбруе. Нос впереди идущей «ракеты» раскачивался, на поворотах и ухабах он страшно кренился, и, казалось, еще мгновение — и корабль опрокинется вместе с тягачом.
— То-то и оно, — сказал сидящий рядом со мной в «Волге» Барачевский, искоса поглядывая на мое лицо. — Со стороны и глядеть жутко. А все очень надежно. — В основе конструкции, — продолжал он, — точный современный инженерный расчет. Обычные трейлеры пришлось пересчитать. Потом разрезать и варить заново персонально для каждой из «ракет»: у каждой из них вес разный.
Все очень надежно. Изящно и надежно, — после молчания повторил он.
Я почувствовал нотки гордости в его голосе, мне стало ясно, что и следующий свой отпуск он потратит на перегон «ракет» через Урал, а может быть, теперь уже через какой-нибудь другой хребет. И жене его придется привыкать к вновь появляющимся морщинам на его лице.
Не прошло и часа, как идущий впереди головной МАЗ с самой легкой «ракетой» встал. Подтягиваясь, остановился и весь автопоезд. Барачевскому преподнесли на память два кривых и ржавых гвоздя, выведших из строя пару колес трейлера. Перестановка их отняла часа полтора...
Капитаны и шоферы
У Барачевского была своя карта. Книга в черном кожаном переплете, его собственноручно записанная лоция для Уральских гор. Ее он написал, путешествуя в этих местах, когда изыскивал возможность транспортировки кораблей. Изучая дорогу, он подолгу разговаривал с местными жителями и шоферами, и теперь его всюду встречали как старого знакомого. В Афанасьевском старики встретили нас на дороге и, окружив Барачевского, стали сетовать, что проехать через Бисерть в этом году будет трудно. Дожди прибавили воды, к тому же строители дороги брали вблизи переправы гальку, разрыли берег.
Но другого места для переправы не было. Ажурный деревянный мост, перекинувшийся через реку, был не для «ракет». И точно, едва въехав в речку, трейлер с «ракетой» намертво застрял. Вспомогательный МАЗ-500, который все называли «нянькой» и который помогал всем машинам взбираться на подъем, оказался бессильным.
Одного бульдозера оказалось недостаточно. Пригнали второй. Два бульдозера и «нянька» буксовали в реке, не в силах сдвинуть с места трейлер. Механики и капитаны то подкапывали гальку под колесами, то таскали откуда-то бревна, доски. Испробовав все варианты, охрипнув от крика, люди все-таки нашли тот единственный и самый верный, и медленно, под нестройное «ура!» «ракета» переползла, касаясь килем воды, на другой берег. Две следующие — потяжелее — протащили с ходу, на том же дыхании, и лишь четвертая застряла. Это была пожарная, с двумя двигателями, самая тяжелая. Но удалой азарт борьбы, поселившийся в людях после первого успеха, от этого только разгорелся. Заглох один из бульдозеров, и вот уже кто-то тащит трос, раздевшись по пояс, ему помогает другой, сменяет третий — вода невероятно ледяная. Еще через час выдернули и эту «ракету». С ходу взяли еще одну — незначительную — переправу и застряли у шлагбаума через железнодорожный переезд.
- В прошлом году мы прошли эту речку с ходу. У меня записано, — говорит Барачевский. — А сейчас еще день потерян. И везде так. Дожди... Будто идешь каждый день по незнакомому месту.
День катился к вечеру, собирались было и заночевать в Афанасьевском. Но как только сняли мешающие автопоезду провода, шофер головной машины Виктор Кирш, словно изголодавшись по дороге и езде, рванулся вперед и не остановился после переезда. Другие двинулись за ним, сначала недоумевая и ожидая, что он вот-вот встанет, а потом и забыли про это. Начались подъемы, спуски. И снова подъемы, и опять спуски. Геннадий Шехерев едва успевал на своей «няньке» втащить на гору последнюю «ракету», как уже надо было мчаться вперед, помогать спускаться первой. У него да у капитанов сейчас была самая работа. Те шли пешком рядом с колесами трейлера, готовые в любую минуту, в любой момент подложить под колеса «чурбак — шпалу». При реконструкции трейлеров задние колеса остались без тормозов, и «чурбак» был единственной возможностью заставить затормозить вышедший из повиновения трейлер. Однажды у Суксуна уже было так - трейлер свернуло гармошкой, прижав кабину к обочине.
Спустилась ночь, а машины все шли и шли вперед. Постояв перед следующим подъемом, не найдя вдали огоньков «няньки». Кирш решил попробовать один одолеть подъем. С полпути «ракета» потащила машину назад, заставляя ее перескакивать через шпалы, которые в отчаянии бросал под колеса капитан. Кирш сумел вывернуть руль и успел прижать трейлер к бровке. Но, одолев этот подъем и спустившись, все встали.
В темноте у обочины начался суровый шоферский разбор. Барачевский молчал. Кирш, много лет проработавший с трейлерами, смог сказать единственное: если бы у трейлера были тормоза, он бы сам без труда взял этот подъем.
- Непривычно, — оправдывался он.
- И вечно ты, Кирш, гонишь, как на тот свет, — сказал Геннадий. — Вот и сейчас за тобой все погнались вместо того, чтобы поужинать в Афанасьевском. А теперь ночуй голодным.
И тут все сразу вспомнили, что с утра ничего не ели. Капитаны совсем замолчали и полезли по своим «ракетам». Вдруг один из капитанов крикнул:
— Братцы, а ведь у меня в салоне курица сидит. Ей-богу!
- Тьфу, - сказал Коля Ленский. - Да ведь это, кажется, тот парень, которого я вчера на корабль водил. Утром он притащил ее: возьми, у нас еще шесть есть... Придется завтра назад отвезти, а то мать ему уши надерет.
- Отвезем, - сказал Геннадий. - Если и надерет, ничего с ним не станет.
И мне показалось, что он в темноте улыбается. Я вспомнил, как он по дороге признался мне, что «озорным был мальчишкой в свое время и всего семь классов сумел кончить, вот ведь дурак был».
...Я распрощался с автопоездом в селе Кленовском. Барачевский говорил, что теперь им осталось немного: два объезда через железнодорожные пути, а от Свердловска до Тюмени дорога и вовсе легкая, два дня ходу.
Ночью прошел дождь, дорога стала скользкой, ждали трактор, чтобы одолеть подъем. Меняли колеса.
Туман рассеивался, солнце пыталось пробиться сквозь свинцовые облака. Автопоезд стоял словно на дне чаши. Со всех сторон поднимались желто-зеленые осенние леса. Дорога напоминала серебряный обруч, другая половина которого исчезала где-то в облаках.
(с) Юрий Дорошенко
Источники:
В. Орлов - "Пересечь уральский хребет", журнал "Вокруг Света" №4 за 1970 год