Дома я могу молчать сутками. Максимум — шугануть наглых голубей с балкона или ответить в домофон курьеру с продуктами. Психологи раз в две недели, клиенты письменно в чатах.
Не то чтобы меня это напрягало — нет, мне нравится. Просто чувствую себя Русалочкой, которая только что совершила самую невыгодную сделку в своей жизни и получила вместо прекрасного хвоста слабые, непослушные лапки и невозможность хоть что-то хоть кому-то объяснить.
Каждый раз, когда меня забирают из аэропорта в Ростове, я как будто пробую свой голос заново: разрабатываю заржавевшие связки, вспоминаю, как шевелить губами, потихоньку наращиваю громкость. А потом возвращаюсь домой и потихоньку теряю эту способность.
Писать чуть проще, потому что можно долго думать, но все равно тяжело. Как будто шестеренки в голове, отвечающие за письменный текст, ржавеют вместе с голосовыми связками. Я физически ощущаю, как где-то там, в голове, тихо щелкает рычажок, отвечающий за выбор слов. Пока я писала первые три абзаца, я забыла, о чем хотела рассказать, и теперь у меня есть красивое начало бессмысленного текста.
А, нет, вспомнила. Я хотела рассказать о том, что хочу вспомнить, как это — писать стихи. Чувствовать что-то слишком большое, то, что не укладывается внутри тебя, переливается через край, и нужно срочно перелить это в формы-слова и дать застыть, иначе затопит — и тебя, и весь мир. Собирать катрены, как собираешь паззлы, только из слов: вот эти расставим по углам-рифмам, эти по началам строк, а что в середине? не подходит, не влезает… а если повернуть вот так? Да! Да, оно!
Перечитывать после, пробовать на вкус: легко ли произносится? Льется ли, как вода, или застревает, вязнет на губах? Какие звуки здесь мешают, каких не хватает?
Когда-то это было моим воздухом. Смыслом, без которого я не представляла свою жизнь.
Может быть, теперь я и не вижу смысла — потому что все забыла?
Но я очень, очень хочу вспомнить.