(продолжаем публикацию новой книги Мастера ХОРА – «Мост между мирами»)
Не все понимается сразу
Когда что-то легко дается, человек этого не ценит.
Напомню. В молодости я не понимал, а сейчас понимаю: я не ценил свои врожденные навыки, потому что не трудился над ними, не потел, пальцем о палец ради этого не ударил, ну есть и есть. Можно считать, это дар, или врожденное умение, или память прошлых воплощений…
А сейчас я могу спокойно сказать: это все вместе – и дар, и врожденное, и память прошлых воплощений, и т.д.
Я понял: если что-то так долго собиралось внутри, значит ДЛЯ ЧЕГО-ТО это было нужно.
Переломным моментом, откровением стала для меня одна из бесед. Я по привычке чертил абстрактные геометрические фигуры на листах, которые лежали под рукой. И вдруг я вижу себя как бы со стороны: моя рука сама по себе, независимо от меня, ставит подпись:
Мастер ХОРА
Грамотный психолог легко объяснит такое автоматическое действие тела.
А я в тот момент как ни в чем не бывало очень спокойно наблюдал и одновременно понимал, что происходит.
Понимал прямо тогда, там, за столом, тридцать лет назад: весь мой опыт жизни – генетический, прошлых воплощений, дар и т.д. – все это было набрано только для одного.
“Мастер ХОРА” – это значит “следующий эволюционно-видовой шаг человек сделает сознательно”.
Вот что я понял. Вот для чего все набиралось и для чего было нужно.
Я, как и все люди, для жизни был учеником. А она, как и для всех, является мастером.
Согласитесь: жизнь – это эволюция, это изменения, и идя по ее пути все, а не только люди, могут не заметить, что спускаются вниз.
А когда жизнь-эволюция резко вносит свои коррективы, она никому не оставляет выбора. Все вынуждены делать то, что не предполагалось.
Внимание человека истощается. Подумайте над этим.
После этой подписи я вернул себя себе.
Я сам себя спас.
И мне стало “до гудка”, что там, за окном, еще могут придумать.
[ММеМ 2.11:1–22]
Вернемся к Инженеру
Прошли десятилетия, и сейчас я могу точно сказать: то, что он искал, помещается в два слова – ГРАВИТАЦИОННОЕ ВНИМАНИЕ.
Сейчас я это ему объяснить бы смог, и он бы понял. Но тогда у нас не было нужного для взаимопонимания языка.
Чтобы и читатель не оказался в таком же положении, как мы тогда, я дополняю эту нашу беседу с Инженером тем интеллектуальным пониманием, которое набрал за счет опыта жизни.
Сегодня, в 2021 г., от беседы с Инженером прошло где-то лет сорок. А от разговора с отцом там, на крыше, еще больше – где-то лет пятьдесят.
***
И вот я там (и вы со мной) в “стекляшке” – продолжаю свой рассказ Инженеру.
Я отцу на крыше аккуратно задаю вопрос: “В чем прикол? Я тебя спрашивал, почему я молодой и крепкий, устаю, а ты нет. Что ты мне тогда сказал? Дышать должна твоя душа, а твои нос, легкие и тело к душе прилагаются”.
А потом в сердцах выдал: “Ты обещал мне это показать. А вместо этого какое-то “жидкое привидение” показываешь: смотри. Смотрю. Человек еле живой, еле ноги волочит, весь усталый. Где я должен тут выносливость увидеть?” – и закончил недовольным тоном: – “И вот этот жидкий охламон есть душа?”
Отец как ни в чем не бывало спокойно ответил: “Ты чего нервничаешь не по делу, сынок? Этот жидкий человек не душа. Это тело, и оно сильнее твоего и продолжает жить еще после смерти”.
У меня, нормального юного советского безбожника, после этих слов в голове образовался не то вакуум, не то черная дыра и еще какой-то шум, как будто мне в голову через ухо влетел самый громкий самолет и оттуда не хочет вылетать.
Отец молчал…
И я молчал…
Так продолжалось какое-то время. И как-то сам собой шум в голове у меня утих (я понял так, что “самолет” куда-то улетел), мускулы тела начали медленно наливаться силой, я стал оживать.
Я был уже стреляный воробей, меня голыми руками было не взять. Я знал: когда он вот так внезапно замолкал, в этот момент молчания я как бы должен был где-то там, в неизвестном для меня пространстве, какую-то отцовскую мысль поймать (наверное, это она ко мне в голову залетела и выла там, как взбесившийся двигатель самолета). Предполагалось, что после этого молчания сохраняется хоть какая-то надежда, что из того, что я успею поймать у себя в голове, может быть, когда-нибудь что-то и пойму.
Говорю как есть: я в тот момент ничего не успел поймать, ничего не успел понять, но лицо держал умным, виду не подавал.
Никакую мысль я не поймал (должно быть, раздражение мешало).
Такая “жидкотелесная” мысль – она как комар: выключаешь свет, чтобы заснуть, а он, зараза, не сразу, а чуть погодя начинает жужжать, пока не достанет окончательно. Вскакиваешь, включаешь свет, чтобы найти и прибить, – а жужжания уже нет и комар исчез. Выключаешь свет, и все начинается снова. И так до утра.
Сейчас я понимаю: это затянутое молчание было посылом в мое будущее.
На самом деле я тогда не должен был что-то понять. В тот момент я должен был принять и запомнить “жидкотелесный” факт: ЭТО НЕ ДУША, ЭТО ТЕЛО.
Запомнил. Раздражение помогло. Этот момент, как комар, не дающий спать, время от времени в голове у меня начинал жужжать.
И это “ж-ж-ж” длилось годами, пока я этого садюгу-комара не прихлопнул…
…Не все доходит через слова, молчание иногда бывает сильнее слов.
Сейчас я понимаю: в моей памяти тогда, как на дереве, сделали зарубку – а на самом деле все равно как сделали тату вот на этом самом моем “жидком теле”.
[ММеМ 2.12:1–27]
<< Часть10 [ Часть 11 ] Часть 12 >>
©Мастер ХОРА, 2021
ГРАВИТАНЕ II, часть 3 «Мост между мирами»