8 апреля 1919 г. суд Верховного Революционного Трибунала в Москве начал слушание дела о шпионаже в Морском Генеральном штабе
(МГШ, или Генморе). Главным фигурантом дела являлся бывший старший лейтенант императорского флота Рагнар Окерлунд, в 1915–1917 гг. возглавлявший российскую военно-морскую разведку на Балтийском театре. Подозревали, что он является английским агентом в Генморе. Репортажи из зала суда о процессе, который стал известен как
«дело Генмора», с 9 по 12 апреля публиковались на страницах газеты
«Известия ВЦИК».
Однако, после того как был объявлен приговор обвиняемым, об этом деле как будто забыли, и как минимум три поколения граждан СССР и России
о нём ничего не знали. Впервые с 1919 г. об этом «шпионском деле»,
в котором была замешана английская разведка, в 1997 г. рассказал
А. А.Зданович в своём выступлении на ежегодных Лубянских чтениях, посвящённом организации и становлению спецслужб российского флота. В нём он рассказал, как чекистам удалось раскрыть «строго законспирированную антибольшевистскую организацию “ОК”, созданную при самой деятельной поддержке британской морской разведки
и действовавшую фактически под контролем англичан».
В этом исследовании были также приведены архивные документы,
в том числе и из архива ФСБ, неопровержимо подтверждавшие вину обвиняемых.
Однако ряд наших историков, ознакомившись с работой А. А.Здановича,
в котором упоминается «дело Генмора», поставили под сомнение его легитимность. Так, в частности, Б. Никольский пишет, что «от самого процесса над морскими контрразведчиками за милю попахивало вымученной провокацией». По мнению другого автора, О. Владимирова, «обвинение в шпионаже, по крайней мере, для части сотрудников МГШ, было голословным».
Как известно, в 1918–1919 гг. правоохранительная система ещё очень молодой Советской республики допускала множество ошибок,
и, в результате, значительное число граждан России (и не только)
без достаточных оснований были подвергнуты тюремному заключению или расстреляны. Однако из этого совершенно не следует,
что современные исследователи должны автоматически подвергать сомнению ВСЕ решения судов Революционного и Верховного трибуналов того периода.
Вероятно, одной из основных причин таких оценок «дела Генмора» является невозможность для современных историков получить доступ
к следственным документам и должным образом проанализировать их. Второй причиной, возможно, является то, что исследователи, которые решили коснуться этой темы, ещё недостаточно глубоко изучили открытые материалы, имеющиеся по ней в различных архивах.
Видимо, могут быть также и другие причины. Автор надеется,
что использованные им при подготовке этой публикации документы помогут внести ясность в роль Р. Окерлунда и других бывших сотрудников Генмора в этом «шпионском деле» и их связь с английской разведкой.
В 1918 г. советской контрразведке, которая была создана лишь в конце 1917 г., удалось разгромить резидентуры английской, французской
и американской разведок в Петрограде и Москве.
Некоторым сотрудникам английской секретной службы пришлось провести более месяца в казематах Петропавловской крепости
(Э. Бойсу, С. Томсу, Г. Холлу и А. Хиллу), другим довелось познакомиться
с Бутырской тюрьмой в Москве (Л. Вебстеру, Д. Томлингу, Д. Голдсмиту), где также содержались арестованные за шпионаж французские разведчики (Л. Гибер, Фопа Биде, Э. Вакье и др).
А в 1919 г. английские разведчики, ранее служившие в Петрограде
и Москве, уже работали в британских военных миссиях при различных белогвардейских формированиях или в разведывательных отделах штабов английских экспедиционных корпусов, принимавших участие
в иностранной военной интервенции против Советской России на Севере, Юге, Дальнем Востоке и в Сибири.
Так, В. Колдер, С. Томс и В. Смолл служили в Мурманске, К. Торнхилл
и Л. Ходсон – в Архангельске, Л. Стевени и А. Хилл – в Омске, Л. Рид,
Э. Грюнер и Э. Каннингхем – во Владивостоке, М. Макларен после Архангельска руководил из Одессы деятельностью СИС на юге России.
Как базы для заброски английской агентуры в Советскую Россию СИС использовала также соседние с ней страны – Финляндию (Г. Холл
в Териоках), Прибалтику (Л. Вебстер), Польшу и Литвут (Г. Боу), Турцию
(Г. Гибсон в Константинополе). Координацией всей разведывательной работой англичан против Советской России в то время занимался
Д. Скейл, находившийся в Стокгольме.
Кто же такой Окерлунд? Это финн Рагнар Рафаэль Окерлунд, родившийся 2 декабря 1883 г. в небольшом приморском городке Ловиса, расположенном на берегу Финского залива примерно в 100 км к востоку от Хельсинки. Его отец Ансельм Окерлунд был потомственным морским капитаном. При крещении мальчика в лютеранской церкви в качестве крёстных отцов выступали четверо друзей его отца – все морские капитаны.
После окончания гимназии Окерлунд в 1899–1903 гг. учился в частном лицее Борга в г. Порво, потом – на физико-математическом факультете
в Императорском Александровском университете в Хельсинки. Поскольку как Ловиса, так и Порво были городами со смешанным шведско-финским населением, Окерлунд уже тогда, помимо русского и финского, отлично владел шведским языком. Известно, что в 1904 г. он изучал экономику
в любекской школе экономики в Германии, а в 1905 г. совершенствовал свой английский язык в Лондоне. В 1906–1907 гг. работал
в гельсингфорсском отделении «Северного акционерного банка для торговли и промышленности» (Nordiska Aktiebank).
В мае 1907 г. Окерлунд пожелал поступить юнкером в Российский императорский флот, и, согласно предписания Главного морского штаба, был зачислен в 8-й флотский экипаж.
Проходил практику на черноморском линейном корабле «Три святителя» (1907), затем на Балтике: на миноносце № 122 (1908), линейном корабле «Цесаревич» (1909), крейсере «Аврора» (1909–1910).
После всех экзаменов, 18 апреля 1910 г., он был произведён в мичманы
и направлен в Сибирский флотский экипаж. В 1910– 1914 гг. служил
на судах Сибирской флотилии: вахтенным начальником на транспорте «Уссури» (с июня 1910 г.), на канонерской лодке «Манджур»
(с марта 1911 г. – вахтенным начальником, после минным офицером, затем – штурманским офицером), на крейсере «Аскольд»
(с октября 1913 г. – младшим, а с марта 1914 г. – старшим штурманом).
В 1911 г. во время Синьхайской революции в Китае его канонерка
в г. Ханькоу попала под артиллерийский обстрел одной
из противоборствующих сторон.
В феврале 1912 г. Окерлунд был награждён орденом Св. Станислава 3 ст. «за услуги, оказанные Русской миссии в Ханькоу», а в декабре 1913 г. был произведён в лейтенанты.
В апреле 1914 г. Окерлунд был назначен и.д. флагманского штурманского офицера штаба командующего Сибирской флотилией. В июле, в связи
с началом войны, он написал рапорт о желании быть назначенным
на корабли Балтийского флота, и в августе 1914 г. был командирован
в Петроград.
Там его задержали в Морском Генеральном штабе как подходящего
для работы в разведке офицера, к тому же в совершенстве владевшего скандинавскими и финским языками.
О том, что Окерлунд также «практически и теоретически знает английский и немецкий языки», указывалось в аттестации на него в 1910 г. Таким образом, заведующий Особым делопроизводством (начальник разведки) МГШ капитан 2 ранга М. И. Дунин-Борковский приобрёл весьма ценного работника, на которого потом не мог не нарадоваться.
Несмотря на то, что Окерлунд неоднократно обращался к нему с просьбой о назначении на Действующий флот, он неизменно получал отказ, так как Дунин-Борковский понимал, что ему будет очень трудно найти подходящую замену.
Следует отметить, что уже в своём рапорте начальнику МГШ вице-адмиралу А. И. Русину от 2 ноября 1914 г. он доложил о «весьма полезной деятельности лейтенанта Окерлунда, выполнившего несколько самостоятельных поручений с должным умением и успехом».
А 30 июля 1915 г. Окерлунд высочайшим приказом по представлению начальника МГШ был награждён орденом Св. Анны 3 ст.
О том, что Дунин-Борковский высоко оценивал его работу, свидетельствует то, что с декабря 1915 по июнь 1916 г. он трижды направлял начальнику МГШ рапорта с предложением «представить Окерлунда за отличие по службе к производству в старшие лейтенанты».
Однако приказ о повышении в чине был подписан императором
по представлению морского министра адмирала И. К. Григоровича только 30 июля 1916 г. К этому времени Окерлунд уже «занимал в Особом делопроизводстве должность обер-офицера высшего оклада
и самостоятельно вёл ответственное дело агентурной разведки
на Балтийском театре».
Дунин-Борковский считал, что Окерлунд «проявляет чрезвычайно важные для этого специального дела способности, выражающиеся
как в умении направлять деятельность работающих по разведке лиц,
так и в умении завязывать и поддерживать неоценимые знакомства
и связи с нужными людьми за границей».
Работа по созданию в странах Балтийского театра надёжной агентурной сети, которая обеспечивала бы МГШ и Морское министерство своевременной секретной информацией о противнике, требовала
от Окерлунда весьма напряжённой работы.
В начале войны в 1914 г. МГШ имел на Балтийском театре только один разведывательный пункт – в Стокгольме, который возглавлял капитан
2 ранга Владимир Арсеньевич Сташевский, являвшийся военно-морским агентом (по современной терминологии – атташе).
Ему было поручено создание агентурной сети не только в Швеции,
но и в Норвегии с Данией. Он имел помощника в Копенгагене, капитана
2 ранга Бориса Сергеевича Безкровного, который в 1916 г.
«обрёл самостоятельность», став военно-морским агентом в Дании.
В том же году при российском посольстве в Норвегии открылось представительство российской военно-морской разведки, которое возглавил капитан 2 ранга Павел (Пауль) Павлович фон Веймарн
(финн, родившийся в Хельсинки и владевший скандинавскими языками).
В конце 1916 г. МГШ направил лейтенанта Алексея Алексеевича Спешнева в распоряжение военного агента в Нидерландах,
для выполнения специальных заданий МГШ (следует отметить,
во-первых, что Голландия в то время рассматривалась странами Антанты как удобный плацдарм для заброски своей агентуры в Германию;
во-вторых, российский военный агент в Нидерландах полковник
Л. А. Майер с 1914 г. поддерживал там тесный контакт со своим английским коллегой подполковником Данлопом).
Окерлунд, а также руководивший контрразведкой в Особом делопроизводстве капитан 2 ранга Виктор Андреевич Виноградов
под руководством Дунина-Борковского активно участвовали в создании агентурной сети в странах Балтийского театра, периодически совершая инспекционные поездки в этот регион, проводя контрольные встречи
с агентурой. Известно, что в 1917 г. в числе агентов, которыми руководил Окерлунд, были Альберт Гойер, барон Коскуль и Александр Пинко.
Помимо Окерлунда и Виноградова Дунин-Борковский под видом дипломатических курьеров периодически посылал со специальными заданиями в страны региона других сотрудников разведки.
Так, в январе-феврале 1917 г. в Англию и Голландию был направлен старший лейтенант Георгий Семёнович Серебренников.
На оперативные расходы, связанные с выплатой вознаграждения агентуре, МГШ регулярно переводил своим резидентам в странах Балтийского театра крупные суммы в рублях и иностранной валюте.
Так, 23 января 1917 г. Веймарну в Христианию было переведено 50 тыс. норвежских крон, 28 марта Сташевскому – 40 тыс. руб., 9 мая ему же – ещё 30 тысяч. 12 апреля и 17 июля 1917 г. Спешнев в Амстердаме получил от МГШ соответственно 50 тыс. форинтов и 50 тыс. франков, а Безкровный в Копенгагене 22 мая – 10 тыс. руб.
Как Виноградов, так и Окерлунд периодически совершали визиты
в Лондон и Париж для встреч и обмена информацией со своими английскими и французскими союзниками и партнёрами.
Известно, что в октябре 1917 г. Окерлунд находился в Лондоне.
16 октября российское посольство запросило у английских властей «пермит» (разрешение) на его выезд из Великобритании в связи
с командировкой в Голландию.
Приход большевиков к власти в России застал Окерлунда в Амстердаме. Завершив свои переговоры со Спешневым, он вновь возвратился
в Лондон. Окерлунду было пока неясно, как новая власть отнесётся
к судьбе сотрудников разведки МГШ и к созданной ими агентурной сети
в странах Балтийского театра.
Вскоре новая власть помогла ему это понять. Из МГШ перестали поступать деньги на содержание агентуры и другие расходы разведчиков. Надо было что-то предпринимать, чтобы выйти из этой сложной ситуации.
Взвесив все «за и против», Окерлунд решил обратиться за помощью
к Британскому Адмиралтейству, то есть к начальнику английской военно-морской разведки адмиралу Реджинальду Холлу.
Предварительно он посоветовался с российским военно-морским атташе Н. А. Волковым, у которого уже сложились хорошие отношения
с Адмиралтейством и Холлом. Волков одобрил идею Окерлунда
и предложил свои услуги в организации встречи с английским адмиралом (из сохранившихся в РГАВМФ копий телеграмм Окерлунда видно, что о своих планах выхода на Адмиралтейство для обсуждения вопроса о финансовой поддержке (хотя бы временной) российской военно-морской разведки он предварительно информировал
М. И. Дунина-Борковского; вероятно, последний дал своё согласие
на такие переговоры).
Встреча состоялась 25 ноября (ст. ст.) 1917 г. Однако в РГАВМФ отчёта
о ней пока не обнаружено. Первая информация об этой встрече появилась на Западе в 1999 г. в книге англичанина Алана Джадда (настоящее имя Алан Петти), посвящённой первому начальнику английской разведки СИС/МИ-6 Мэнсфилду Каммингу и истории создания СИС. Её автор,
как бывший помощник директора СИС Колина Макколла,
при её написании получил эксклюзивный доступ к находящимся
в архивах СИС дневникам Камминга. Их расшифровка и была положена
в основу этой книги.
Вот как встречу с Волковым и Окерлундом описывает в своём дневнике Камминг:
«8 декабря (1917 г., нов. ст. ) в офисе Холла встретился с Адмиралом Волковым и лейтенантом Окерлундом из российской разведки.
Они заявили, что их разведывательная служба стоит 15 тыс. фунтов стерлингов. Если мы согласимся с их предложением, то наше Казначейство сможет им выдать такую сумму в качестве аванса». Дальнейшие события показали, что начальник британской военно-морской разведки с удовольствием принял предложение Волкова
и Окерлунда, а директор СИС присутствовал во время этой сделки
лишь как свидетель.
Сохранившиеся в РГАВМФ телеграммы из Лондона Дунину-Борковскому свидетельствуют о том, что Окерлунд детально информировал своего шефа о ходе последующих переговоров с англичанами.
Так, 18 декабря (ст. ст.) он писал:
«Надеюсь получить 15.000 фунтов стерлингов от англичан за счёт России для продолжения нашей работы, что хватает на месяц».
То есть, он, вероятно, рассчитывал взять эту сумму у англичан в кредит «за счёт России». Однако Окерлунд, видимо, забыл, что имеет дело
не с благотворительной организацией, а с разведкой, которая,
как выяснилось, решила воспользоваться представившейся возможностью и сразу же поставила вопрос ребром.
Как он сообщал в МГШ, «Адмиралтейство готово взять все наши полезные им организации со всем личным составом».
На это, будучи в высшей степени дисциплинированным офицером, Окерлунд ответил, что без распоряжения своего руководства
(то есть М. И. Дунина-Борковского) ничего сделать не может.
«Наши сведения пока передаю им», – сообщал он Дунину-Борковскому. Эта шифровка Окерлунда заканчивалась настоятельной просьбой
о срочном переводе денег.
«Без Вашей помощи в деньгах невозможно продолжать больше месяца, так как от англичан больше не получить».
В тот же день Дунин-Борковский получил окончание предыдущей телеграммы. В ней Окерлунд подчёркивал, что «из-за неимения денег теперь даже ликвидация невозможна», имея в виду ликвидацию агентурной сети, расплатившись со всеми тайными помощниками.
В этой шифровке Окерлунд впервые обратился к своему шефу Дунину-Борковскому с убедительной просьбой «сделать всё возможное для сохранения организации для России».
Из дальнейшей переписки видно, что Окерлунд уже тогда принял твёрдое решение на какой стороне баррикад он намерен сражаться и для какой России необходимо сохранить созданную при его деятельном участии военно-морскую разведку на Балтийском театре.
Через три дня Окерлунд направил очередную депешу в Петроград.
В ней он сообщал Дунину-Борковскому, что ни одна из переведённых Генмором сумм до него не дошла. Он вновь подчёркивал, что для того, чтобы «сохранить дело для России, необходимо немедленно перевести деньги. В случае же невозможности перевода денег, крах неминуем,
ибо [дело] придётся либо передать союзникам, либо ликвидировать. Причём последнее даже невозможно из-за отсутствия денег».
Здесь Окерлунд доверительно ставит в известность своего шефа
о том, что «в крайнем случае» он собирается «работать с союзниками»,
то есть на английскую разведку. И Дунин-Борковский без всяких возражений принял это к сведению и в дальнейшем его не предал. Очевидно, что Окерлунд действительно болел душой за созданную
при его участии агентурную сеть, и деньги от МГШ ему были необходимы не для личного обогащения в это смутное время, а для того, чтобы расплатиться с агентами. Об этом свидетельствует тот факт, что из 15 тыс. фунтов (полученных от англичан) 5 тыс. он перевёл «Барону» (Коскулю),
и 10 тыс. – «Гого» (предположительно Гойеру).
Из сохранившейся в РГАВМФ переписки видно, что Дунин-Борковский полностью поддерживал позицию, занятую Окерлундом.
Так, в телеграмме, отправленной им в Лондон 22 декабря 1917 г.,
он писал:
«Необходимо стараться сохранить дело для России. Прилагаю все усилия перевести деньги. Веймарн (Христиания) по моему приказанию перевёл Сташевскому 20 тысяч крон».
Ориентируя Окерлунда о ситуации в Генморе, возникшей при новом режиме, Дунин-Борковский пишет, что «работа в ОДЕ (Особом делопроизводстве – подразделении, ведавшем разведкой) продолжается без контроля (со стороны комиссара), под моей личной ответственностью».
Для того, чтобы шифровки Окерлунда случайно не попали на глаза комиссару, он рекомендовал адресовать их ему в Генмор лично.
Далее он сообщал также, что «шифровалка Генмора контролируется комиссаром, и только работа ОДЕ продолжается почти без контроля благодаря отдельным шифрам».
Отвечая на вопрос Окерлунда относительно возможности использования диппочты, Дунин-Борковский предостерегал Окерлунда от этого,
так как «вализа осматривается комиссаром. Продолжайте свою работу, несмотря на все затруднения. Считаю Ваше пребывание в Лондоне очень полезным для дела». Учитывая явно конспиративный характер содержания телеграммы и зная, что его подчинённый пользуется каналом связи адмирала Волкова, Дунин-Борковский в заключение просил подтвердить её получение и подчёркивал, что «всё её содержание только для вашего личного сведения».
1/14 февраля 1918 г. от Окерлунда пришла телеграмма, которая представляла собой крик отчаяния. В ней разведчик сообщал,
что полученные им в конце декабря деньги кончаются. Он докладывал,
что в этой связи «предполагает просить содействия английского адмиралтейства для получения из английского казначейства и кредитов России регулярных месячных сумм для продолжения нашей разведки». Естественно, что в этом случае он намерен «передавать копии всех сведений им». Окерлунд запрашивал у Дунина-Борковского «срочного отзыва и ответа» на свой план. Поскольку ни отзыва, ни ответа на эту шифровку из Петрограда не последовало, 10/23 февраля Окерлунд вновь возвратился к вопросу о судьбе российской военно-морской разведки
на Балтийском театре. Он писал:
«Единственный способ по-моему спасти для России разведку, если только адмиралтейство согласится на эту комбинацию, это изложенное [мной]
в телеграмме № 71, то есть временно работать на англичан,
не открывая организаций, но получая из их кредитов регулярные ежемесячные суммы».
Окерлунд вновь запрашивал «срочного отзыва о вышеизложенном плане действий». Он объяснял, что срочность отзыва «необходима мне, так как надо теперь же решить дальнейшую судьбу нашего дела, ибо деньги израсходованы и на приличную ликвидацию уже теперь не хватает,
и кроме того, чтобы я имел возможность отсюда уехать, так как
в случае продолжения дела, моё срочное присутствие в Скандинавии окончательно необходимо».
Находясь в Англии, Окерлунд не мог знать, что в это время в России
как раз решалась судьба российской военно-морской разведки. 8/21февраля 1918 г. «по настоянию комиссара Генмора
Ф. Ф. Раскольникова и по постановлению Морской коллегии» разведка МГШ была упразднена. Как указывалось в постановлении Морской коллегии, это решение объяснялось тем, что «при изменившемся политическом и социальном строе» эта разведка якобы «не может выполнять своего назначения». В этой связи Е. А. Беренсу было дано соответствующее приказание.
Настаивая на таком решении, Раскольников явно исходил из того,
что большинство российских военно-морских агентов не одобрили октябрьский переворот, совершённый большевиками, и вряд ли будут лояльны советской власти. Что касается созданной ими агентурной сети, то она с начала войны была нацелена в основном на разведку против Германии. А поскольку с немцами в то время как раз велись переговоры
о подписании мира, то эта агентура уже была не нужна.
Однако как Раскольников, так и члены Морской коллегии, принимавшие историческое решение о ликвидации морской разведки, в то время вряд ли задумывались о его возможных последствиях.
Не будучи осведомлены о содержании тайной переписки Окерлунда
с Дуниным-Борковским, они не могли предполагать, что российская морская разведка, которую они так легкомысленно «упразднили»,
вскоре превратится в весьма эффективную разведывательную организацию, которую англичане будут активно использовать в своих подрывных операциях против Советской России.
15/28 февраля Окерлунд неожиданно получил из МГШ (как обычно,
за подписью М. И. Дунина-Борковского и Е. А. Беренса) указание
о передаче российской морской разведки Адмиралтейству,
то есть разведке ВМФ Великобритании.
Эта шифровка Дунина-Борковского начиналась с небольшого вступления: «Я получил приказание ликвидировать все заграничные организации морской разведки. Кроме того по создавшейся обстановке никакие сведения использованы быть нами не могут, а потому и продолжение агентурной работы для России является бесцельным. Вследствие этого приказываю Вам:
1) по Вашему усмотрению и по соглашению с Адмиралтейством передать им в полное распоряжение все наши организации со всем личным составом».
Далее, в пункте № 3 приказывалось:
«Сообщить о происшедшей перемене Сташевскому (Стокгольм), Безкровному (Копенгаген), (несмотря на то, что Верховная коллегия
ещё в 1917 г. уволила его с этой должности «за антибольшевистскую позицию»), Веймарну (Христиания), Спешневу (Амстердам), Яковлеву (Париж) и Макалинскому (Афины) и предложить желающим работу
на новых условиях, а я их извещаю, что они получат дальнейшие
указания от Вас».
Действительно, на следующий день Дунин-Борковский отправил в адрес Яковлева, Спешнева и других военно-морских агентов телеграммы следующего содержания:
«Дальнейшие указания по разведке будете получать от Окерлунда
из Лондона».
Это означало, что вся военно-морская разведка России теперь фактически переходила под контроль англичан, и во главе этой новой структуры ставился Окерлунд.
В пункте № 5 своего приказа Дунин-Борковский, касаясь теперешнего статуса Окерлунда, дал понять, что его теперь ничто не связывает с МГШ: «Лично Вы свободны поступить по Вашему усмотрению, вследствие перевода флота на вольнонаёмные начала, увольнение от службы производится беспрепятственно».
А тем временем Окерлунд, уже как руководитель военно-морской разведки России, «упразднённой» советской властью, продолжил переговоры с разведкой Адмиралтейства. Поскольку для английского правительства уже стало очевидно, что Россия из союзника превратилась в заклятого врага, адмирал Холл договорился с Окерлундом
об использовании его разведывательной организации против большевиков. Он назвал эту организацию О.К. – по первым буквам фамилии её создателя и руководителя. Особый акцент делался
на внедрение в различные советские организации и получение разведывательной информации о положении в России.
В течение марта-апреля план работы этого разведывательного органа
был полностью согласован, и 25 апреля (н. ст.) 1918 г. Холл направил английскому военно-морскому атташе в Христиании следующую телеграмму:
«Для Вашего личного сведения. Прошу направлять мне непосредственно все информации, которые к Вам могут поступить диппочтой или
по телеграфу, имеющие префикс О.К. или подписанные Окерлунд».
Эту дату можно рассматривать как день создания разведывательной организации О.К.
Продолжение следует…
© Публикация Ю. Х. Тотров
Продолжение статьи в альманахе "Кортик" №15/2015
Ещё больше интересной информации и сами книги у нас в группе https://vk.com/ipkgangut
Друзья, если статья вам понравилась - поддержите нас лайком и/или репостом, напишите комментарий. Наш канал - молодой, нам очень важно ваше мнение и поддержка!