Армия
1994 год. Узбекистан независим и никому не нужен. Среднеазитский военный округ покидают майоры, капитаны и даже генерал-лейтенанты. На каждого оставшегося сержанта приходится по три танка и два самолета. Войска стремительно превращаются в музей боевой техники. Но даже в этом случае экспонаты необходимо раз в неделю протирать влажной тряпочкой от пыли, раз в год красить. И маневрировать, маневрировать, маневрировать настоящим образом. Узбекистан все еще полон инженерами, из них каждый второй офицер, каждый прошел военную кафедру при институте, а командовать солдатиками некому.
Однажды утром, в понедельник, я шел по коридору из одного конца в другой. Административная пристройка имела два этажа, именно по верхнему коридору я двигался в кабинет завхоза.
Дверь с лаконичной надписью «Директор» резко распахнулась и Евгений Васильевич сказал:
- Зайди!
Разве хорошему человеку можно отказать!
Евгений Васильевич пропустил меня внутрь, внимательно осмотрел коридор, оба конца его и, не найдя врагов, закрыл дверь.
- Ты служил?
- Нет.
- С сегодняшнего дня ты в отпуске! – огорошил меня шеф.
Евгений Васильевич предпочитал темные костюмы, носил темные очки, как Войцех Ярузельский, имел черные волосы и усы. То есть настроение шефа по выражению лица определить было невозможно. Опытные индивидуумы ухитрялись вычислять душевное состояние директора по усам, если они топорщились симметрично, то все было пучком, если правая половина господствовала над левой, то нужно было срочно брать себя в руки.
Я стоял в сомнениях и размышлениях. Пауза затягивалась.
Евгений Васильевич снял очки.
Я сразу все понял.
- Не понял? – поинтересовался шеф.
Он меня совсем запутал, запаниковал я, и перед моими глазами срочно пронеслась жизнь за последние три дня.
Оказывается, вечером в пятницу, позвонили нашему главному экономисту Игорю. Он представился в телефонную трубку, а оттуда говорят – это военкомат. И попросили его прибыть в 16-00 в понедельник. Таким образом, главный экономист Игорь с ноля часов прошедшей субботы находился в бегах, то есть сидел дома и переживал. Его начальник, он же наш директор потихоньку разруливал проблему.
Я тоже очень любил отвечать на телефонный звонок:
- Начальник цеха ИМЦ Соколовский!
Звучит весьма достойно, согласитесь.
Евгений Васильевич, водрузив очки на прежнее место, запретил мне пользоваться телефоном, а если таковое случиться говорить «алло» или «слушаю». При попытке абонента выяснить местонахождение т. Соколовского отвечать – он в отпуске.
Игорь прекратил свой «забег» в четверг, не то чтобы производство встало, лишенное главэкономического догляда, но, все-таки, нарушать отчетность к концу месяца не есть порядок. Несостоявшийся курбаши (одно из значений – командир) с утра сидел в своем кабинете. Было сумеречно, спасаясь от жары, Игорь задернул плотные шторы, было тихо, экономист молча пил растворимый кофе с капелькою коньяка.
Напротив хозяина сидел я и поддерживал всеми силами благостную атмосферу, так же прихлебывая из кружки (пусть фарфоровой, но все равно – фу!) божественный напиток.
По окончании церемонии Игорь произнес:
- Они не имеют права!
Я взглянул на Игоря чуть пристальнее, сыграл лицом, как сделал бы Штирлиц.
- В Узбекистане пока еще действуют законы Союза. Других они не успели принять. Офицер запаса может попасть в армию либо, написав рапорт, то есть добровольно, либо по мобилизации, которую объявляют в случае войны.
- С кем мы воюем?
- А действительно, с кем? – поддержал я оратора.
Игорь встал и крепко пожал мне руку, после чего торжественно был употреблен коньяк. В разумных пределах, конечно.
С военкомата больше не звонили. Отчего так, мы благоразумно не стали выяснять.