Видеосюжет открывает новый проект "Диалог под часами", в рамках которого будут представлены беседы-диалоги протоиерея Димитрия Смирнова с людьми, которые ему близки и интересны. Диалоги происходят в рабочем кабинете батюшки рядом со старинными часами, которые время от времени оживают и своим боем символизируют неумолимый ход времени :-)
Первый диалог с музыкантом актером и писателем Петром Николаевичем Мамоновым.
Петр Мамонов. Закорючки. 1-ый том: http://wco.ru/biblio/books/mamonov1/Main.htm
Прот. Димитрий Смирнов: Здравствуйте. Мы решили открыть новый проект, может быть, он на этом и закончится... Пришла в голову мысль познакомить с некоторыми моими... даже не знаю, Пётр Николаевич, Вы кто?
Пётр Мамонов: Я позиционирую себя, как Ваш последователь, в первую очередь. Но и мне кажется, что между нами какие-то завязались на протяжении многих лет товарищеские, мягко скажем, а то и дружеские отношения, потому что я слушаю...
Прот. Димитрий Смирнов: Я тоже, как-то не дерзал, но считаю, что Пётр Николаевич стал моим другом очень мне близким. Потому что те чувства, которые я к Петру Николаевичу питаю, они очень, такие, нежные, действительно дружеские. А раз я от него услышал это подтверждение – так мы и начнем, что встретились два друга, которые с детства пересекались, а потом, лет на 50, наше общение прервалось и вновь восстановилось так очень удачно.
Пётр Мамонов: Да, Божией милостью. Прямо Божией милостью, потому что я отца Дмитрия, Вас, дорогой мой, слушаю с 2000-го года, ваши проповеди. Слушаю, сын не даст соврать, по штуке в день, в крайнем случае, через день. Поэтому нам разговаривать не о чем. Я приемлю это всё... И после идолопоклонства, которое возникло спустя кинокартину «Остров», мы как-то лично встретились и с тех пор раз в год обязательно мы встречаемся. Это я считаю – настоящая дружба.
Прот. Димитрий Смирнов: Как, а мы, по моему, чаще встречаемся?
Пётр Мамонов: Нет, приблизительно так у нас. Ну, в полгода раз, так. Мы ненавязчиво, так у нас...
Прот. Димитрий Смирнов: В полгода – это точно. А мне казалось три-четыре раза.
Пётр Мамонов: Три-четыре раза? Ну...
Прот. Димитрий Смирнов: В этом году сколько раз мы виделись?
Пётр Мамонов: В этом году много. В этом году как-то...
Прот. Димитрий Смирнов: У нас по нарастающей.
Пётр Мамонов: По нарастающей.
Прот. Димитрий Смирнов: Была какая-то такая, еще, пауза, пока Вы углублялись в свои «Закорючки».
Пётр Мамонов: Да, я живу деревне, пишу всякие маленькие такие штучки, что и отец Дмитрий благосклонно всё это просматривает, и как-то я к нему приехал и спрашиваю: «Что читаете, отец?» Он говорит: «Мамонова».
Прот. Димитрий Смирнов: (смеется)
Пётр Мамонов: Мне было приятно. "Мамонова,– говорит,– а больше некого". Вообще у нас очень такая позиция по отношению друг к другу, смею думать, скромная, мы без лишней этой скромности отлично знаем цену друг другу и...
Прот. Димитрий Смирнов: Почти 50 лет примерно.
Пётр Мамонов: Сеем разумное, доброе, вечное каждый в свою меру. Я на ненавистной Вам рок-сцене скачу и прыгаю и...
Прот. Димитрий Смирнов: А Вы знаете, рок-сцена, она мне не ненавистна.
Пётр Мамонов: Это я шучу.
Прот. Димитрий Смирнов: Я вот не люблю эстраду.
Пётр Мамонов: Пошлость.
Прот. Димитрий Смирнов: Нашу эстраду... Всё-таки рок – это натуральное.
Пётр Мамонов: Частушки. Это частушки. Как русский народ всю жизнь на лугу, посмотрите, как пляшут.
Прот. Димитрий Смирнов: Рок – это, всё-таки, более симпатичная вещь, а это всё – то, что у нас процветает... такое, как Войнович сказал: «Вторичный продукт».
Пётр Мамонов: Это ужасно. Об этом даже нет смысла говорить.
Прот. Димитрий Смирнов: Да, поэтому это, конечно, тяжело переваривается.
Пётр Мамонов: Понимаете, у нас, особенно мне так посчастливилось, что я застал в живых и Витю Цоя и Майка Науменко, всех этих, которые сейчас уже герои, и с Гребенщиковым Борей мы дружим и все прочее... Это всегда была очень искренняя, такая была чистая молодая искренняя русская поэзия. Просто под гитару спетая поданная. И этих людей, конечно, жаль. Я-то начал поздно, я-то начал взрослым, в 31 год. А они начали в 17 лет и в этом ужасе, в котором мы жили, в «совке». Так они их всех выжали, как лимон. Это на каждом концерте мог быть арест быть и всё прочее. Вот так-то это всё. А как открылся этот занавес железный и сникерс к нам хлынул, то это всё стало продаваться, а дело-то совершенно не такое, как нам пытаются это... Опять обман. Опять, опять говорят, что дискотеки, что это всё... Это то, о чём Вы говорите. Это тот весь ужас. Те все эти бабки, бабки, деньги...
Прот. Димитрий Смирнов: Я стараюсь вообще как-то от этого абстрагироваться, чтобы... Вы-то ближе к этому... Вам, наверное труднее.
Пётр Мамонов: Я в этом. Поэтому я хочу защитить этих ребят, которые стараются, которые по-честному, и они все, конечно, бедные люди и всё как следует там, всё там как следует. А то, что мы видим на афишах – это... Я ехал и думал, что же мы будем говорить, о чём?
Прот. Димитрий Смирнов: Но я в худшем положении, я только могу, вот, эти...
Пётр Мамонов: По книжечкам.
Прот. Димитрий Смирнов: По книжечкам немножко. Я раза два прочитал. Эта мне нравится.
Пётр Мамонов: Я прочитаю, чтобы было ясно и там тема та, о которой стоит, я думаю...
Человек. Изо рта пахнет, чавкает, жует, потеет, сморкается, плюет на пол, говорит невпопад, ничего не понимает и не помнит, никого не слушает, кричит, перебивает, спорит, настаивает на своем, отнимает, отпихивает, вырывается, насвистывает, напевает всякую ерунду, дерется, хитрит, заикается, врет и очень хочет, чтобы хоть кто-нибудь, хоть чуточку, хоть когда-нибудь его любил.
Вся наша жизнь... Помните, я спрашиваю: "Отец Дмитрий, о чем будет фильм Иван Грозный?" Мы хором три-четыре: "О любви". Всё упирается в любовь, а Любовь – это Бог. А Бог – это всюду и это самое главное.
Прот. Димитрий Смирнов: Но главное, чтобы человек еще как-то это чувствовал. Потому что человек всю жизнь воспринимает именно как этот сопливый дяденька, про которого Вы написали, он нуждается в любви, но он осознает? Почему он там толкается? Потому что себя таким центром вселенной... А если человек задумается о том, что все таки центр вселенной – это Бог, тогда всё про Любовь как-то выстраивается. Есть один источник Любви, главный...
Пётр Мамонов: Иерархия.
Прот. Димитрий Смирнов: Да. А мы уже..., надо нам всем стараться вокруг Него. Тогда и не будет таких чавкающих. А так, конечно, без Бога очень трудно жить. У Вас же был опыт жизни без Бога?
Пётр Мамонов: Я вообще не понимаю – кто это был. Это был какой-то другой пацан.
Прот. Димитрий Смирнов: А интересно, а Вы помните эту границу – до Новой эры...?
Пётр Мамонов: Хочу! Только хочу! Было, жил. Только хочу! Хочу! Сейчас! Да! Дай! Хочу!
Прот. Димитрий Смирнов: И это до какого года продолжалось?
Пётр Мамонов: До 44 лет.
Прот. Димитрий Смирнов: Во.
Пётр Мамонов: Во как!
Прот. Димитрий Смирнов: И Вы прям помните этот момент переворота?
Пётр Мамонов: Как Вы говорите, что у каждого свои пути.
Прот. Димитрий Смирнов: Это да.
Пётр Мамонов: У меня – Толстой Лев Николаевич. Я задался целью – прочитать всего Толстого.
Прот. Димитрий Смирнов: Это зачем же так?
Пётр Мамонов: Потому что я его очень любил как мастера слова. Он, конечно, гений и всё.
Прот. Димитрий Смирнов: Это да, конечно.
Пётр Мамонов: Я начал читать. И начал читать письма и конечные два тома его дневники. И в дневниках я увидел... Ведь мы же не понимаем, что такое даже был граф. Это был после царя ближайший... Это такие страсти, такие эмоции, это такая кость у него была широкая, такие все чувства... Царь русский. Дальше князь, граф, да? И я увидел, как этот Лев, как он боролся, как он по честному писал всё это. Я себя не считаю идиотом, я задумался, а что вообще, о чём речь? Что вообще? Это раз. И второе, в 45 лет, промыслом Божьим мне попался участок этот деревенский. И я там стал жить, построили дом, и зиму я жил один, одну зиму как-то так вышло.
Прот. Димитрий Смирнов: То есть одиночество тоже как-то повлияло?
Пётр Мамонов: Исаак Сирин, мой любимый, говорит: «Одиночество собирает душу». Я сижу, делать нечего вечером особо. И вот невольно думаешь: – Ну и что? Жена – любимая. Дети – замечательные. Работа – любимая. Денюшки – есть. А жить – незачем.
Прот. Димитрий Смирнов: (смеется) Сурово.
Пётр Мамонов: Незачем жить реально, я не вру ничего. Просто незачем.
Прот. Димитрий Смирнов: Я вчера с одним парнем говорил. Ему 21 год. И он те же самые слова говорил. Парень – вот такие плечи! Дзюдо занимается. Я говорю: – Ты хоть женат? – Да. Я говорю: – О, так как? Всё, жена есть...
Пётр Мамонов: Плодись, плодись.
Прот. Димитрий Смирнов: Дети есть. А в душе...
П. Мамонов: Вот как им удивительно! Забывают. Наслаждения ищут все. И по жизни также, все ищем. Я и так бегал. Хочу. Того хочу. Водки хочу. Это хочу. Сцена хочу. Гитару хочу.
Прот. Димитрий Смирнов: В общем, как маленькие дети, так сказать. У Вас, какое-то просто продлённое детство получилось.
Пётр Мамонов: Да.
Прот. Димитрий Смирнов: Я тоже заметил. У детей всё между двумя этими точками. Так: – Хочу! Или: – Не хочу!
Пётр Мамонов: Или не хочу.
Прот. Димитрий Смирнов: И так все время: хочу – не хочу. И наблюдаешь за двухлетними, они все время, либо слышишь от него: – Хочу. – Дай.
Пётр Мамонов: Внуки сейчас. Я говорю: "Мишенька, ну что, опять хочу – не хочу? Мучиться опять?" Он говорит: "Да, дедушка, мучиться. Хочу – не хочу. Опять мучиться". 3 года, он уже понял, что мучиться.
Прот. Димитрий Смирнов: Мучения, страдания.
Пётр Мамонов: Мучиться. "Да, – говорит,– мучиться, дедушка, а что?"
Прот. Димитрий Смирнов: Ещё, можно как-то посмиряться.
Пётр Мамонов: Но это ему рановато еще.
Прот. Димитрий Смирнов: Да, мученики.
Пётр Мамонов: Да ему. Вот он сидит. Вот он сидит. Вот он сидит. Сейчас так, а завтра этак. И, что мы говорили, и в день по 100 раз и что? И что? Отец, помоги. Ничего не могу. Не могу ничего. Я здесь такой герой, с отцом Дмитрием удивительным сижу. Вот мы дружим. Книжки пишем.
Прот. Димитрий Смирнов: А что удивительного-то? Я что-то...
Пётр Мамонов: Для меня Вы удивительный. Можно?
Прот. Димитрий Смирнов: (смеется) Я просто не знаю. Может быть, Вы как-то поясните. Если это возможно, конечно. Я что-то не нахожу ничего такого.
Пётр Мамонов: Потому что нигде...
Прот. Димитрий Смирнов: Я-то к себе привык за 60 лет.
Пётр Мамонов: Понимаю. Понимаю.
Прот. Димитрий Смирнов: Мне-то как-то ничего нового.
Пётр Мамонов: Понимаю. Вы очень хорошо говорите и формулируете и замечательный проповедник Вы. В лицо Вам говорю. Поэтому...
Прот. Димитрий Смирнов: Тренировка.
Пётр Мамонов: Нет, это дар. Я считаю, что это дар. Это тот дар рассуждения, который редок в наше время. Ну и что. Это же от Бога, поэтому ничего здесь льстивого нет.
Прот. Димитрий Смирнов: Всё от Бога. Да я, собственно, не боюсь. Я спокойно.
Пётр Мамонов: Да. Поэтому Вы и удивительный ещё, что Вы спокойно и не боитесь. Я, очень трудно у меня с этим, актерское это. Я вам рассказывал уже, что когда после кино «Остров» стали на улице останавливать, всё это, и я с начала говорил: "Нет, нет, нет, это всё от Бога, это всё не я, это всё..." Вижу, люди расстраиваются. Люди расстраиваются, уходят расстроенными. Я думаю, что такое я делаю не так. Потом увидел замечательного митрополита Антония Сурожского, которому также льстивые очень всякие слова произносили. Он спокойно стоит и слушает.
Прот. Димитрий Смирнов: Да, когда это пройдет дело.
Пётр Мамонов: Понятно, что он об этом думает внутри. Вы знаете, я стал так пробовать. Я очень люблю учиться вообще. У Вас, у кого-нибудь, у прохожего, в троллейбусе, как кто выглядит. Люблю. Стал так пробовать. Вы знаете, люди всё скажут, слёзка прольётся, ручку пожмёт, уходит довольный. А мне что – постоять.
Прот. Димитрий Смирнов: Значит молчание – золото.
Пётр Мамонов: Постой, послушай. Ты же знаешь, кто ты-то такой. Сам-то знаешь. Вон в зеркало глянь. Но и главное, конечно, что когда Вы мне эту книжечку, где до и после смерти, там есть удивительная история. Пишет Искуль, как там всё было. Меня поразила такая вещь, когда он услышал от Господа: "Не готов", это было, как он пишет, "в каждом атоме воздуха". Я не мог до этих пор сформулировать. Для меня стал так Господь. Мы сейчас сидим, а он здесь стоит. Это в каждом. Это всегда. Поэтому эти все наши вопросы, это всё "Я хочу так. Я так хочу". Я не понимаю, как я буду без этого. Я так очень хочу. Мне так очень хорошо. Мне так крепко, плотно, сильно. Вы, Алексей Ильич Осипов, мои эти эмоционально-артистические по поводу Бога переживания формулируете в четкую совершенно понятную схему. То есть стратегия ясна предельно. Дело в тактике. У меня вчера были журналисты, они спрашивают: "А как же ум не нужен, а эти все сложности?" Я им ответил так: "Что понятно в трёх словах? Когда как, тогда Исаак Сирин, тогда отец Димитрий, тогда Алексей Ильич. Потому что как, это у каждого своё и каждый планета. Я детям не могу объяснить. Я себя позиционирую как человек верующий, христианин, а у меня дети так себе. Значит что? Значит я не горю. Значит от огня, значит пламени нет.
Прот. Димитрий Смирнов: Нет, а может быть у Вас вообще так в роду. Видите, если Вы в 47 лет обратились,...
Пётр Мамонов: Да, я еще в детском возрасте совсем нахожусь. Да.
Прот. Димитрий Смирнов: то дети, может быть тоже, они...
Пётр Мамонов: к 50.
Прот. Димитрий Смирнов: годам к 40. Нет, почему? Может быть и пораньше. Сейчас времечко так быстро идёт.
Пётр Мамонов: А когда Господь открылся... Ведь Он открывается Сам. Я – не я, Толстой – не Толстой. Надо было, время пришло.
Прот. Димитрий Смирнов: Интересно, тоже. Для меня тоже это важно. Как-то через Толстого не вы один. Александр Исаевич тоже к этому, как-то Толстой очень много в этом смысле на него повлиял.
Пётр Мамонов: Как интересно, я не знал. Так он мощно пишет про свою внутреннюю эту драку бесконечную, бесконечно себя ломал. Прямо с утра встал – и пошло.
Прот. Димитрий Смирнов: Потому что он как-то всё таки не успел что-ли дойти. А так все его переживания они такие понятные.
Пётр Мамонов: И одиночество. Конечно, если кто услышит, я рекомендую одиночество, я рекомендую побольше оставаться наедине с собой, без шумов. У нас лучше всего запоминается на всяких примерчиках. Приезжаешь в деревеньку, думаешь: так, сейчас...
Прот. Димитрий Смирнов: А еще помогает вечером, ночью смотреть на небо.
Пётр Мамонов: Так помогает. Я так живу. У меня прямо вот оно.
Прот. Димитрий Смирнов: Я помню, у меня в детстве, на меня очень вид неба повлиял.
Пётр Мамонов: Конечно. И смотрите: приезжаешь, думаешь, так, сейчас музычку, сейчас видео, сейчас это,– света нет. Думаешь, облом. Что делать? Лежишь, лампочку включил керосиновую, думаешь, как же вечер прожил хорошо, продуктивно. Вот я в "Острове" ложился в гробик – и ничего нет. И ничего. Даже Евангелия нет. Вот какую крамольную вещь скажу.
Прот. Димитрий Смирнов: Кстати, как ощущения-то?
Пётр Мамонов: 3 раза выскакивал.
Прот. Димитрий Смирнов: Да?
Пётр Мамонов: Реально. Строгая вещь. Как я пишу: "Четыре невысоких стеночки, сверху крышка. Всё. Никаких иллюзий, что сейчас мы чего-то помолимся..."
Прот. Димитрий Смирнов: Древние часто в келью... Жизнь поконкретнее становится.
Пётр Мамонов: Спали в гробах. Вот я был! Я же был в Киево-Печерской Лавре в первый раз. И в дальних пещерах меня...
Прот. Димитрий Смирнов: Так. Когда? Сейчас? Давеча, да?
Пётр Мамонов: Только что. Когда ездил к ребята в лес. Я Вам рассказывал.
Прот. Димитрий Смирнов: Да.
Пётр Мамонов: И это дальние пещеры, это вот такие потолочки, такие проходики, такой храмик. Там еще в пещерах люди замуровывали себя вообще. Такое окошечко, ему давали просфорочку и стаканчик водички в день. Просфорочку не взял – умер. Не хоронили даже. Не вытаскивали. Так он там... Это что? Сумасшедшие они? Больные? Нет. Это свет. Свет. Господь наш же... Это свет. Мы сплошь и рядом путаем, обязательно надо какое-то унылое это, что-то вниз, что-то свечечку аккуратненько, черненькое надеть, сам в черненьком всём, да. А для меня – это радость. Это каждый день. Я слушаю Джеймса Брауна, да? Он всю жизнь поёт: «I feel good.» Я слушаю монахов и Джеймса Брауна. Всё остальное у меня ушло. У него сплошное счастье, до 80 лет он как ребенок. Он выходит радовать людей. Вот Господь где! Он же говорил нам: "Восплещем руками".
Прот. Димитрий Смирнов: А я даже ничего о нем не знаю. Дайте послушать, в другой раз.
Пётр Мамонов: Да, обязательно. Потрясающе. И так пляшет удивительно. И замечательный и первый «soul brother number one». Он сам о себе говорит «духовный брат номер 1». Вот какой случай с ним. В 68 году, когда убили Мартина Лютера Кинга, чёрная американская публика стала жечь города. Прямо жечь. Детройт, спалили там всё, чёрные, знаете. Джеймс Браун тут же организовал в Бостоне концерт и вся чёрная шпана была в его зале и он спас город. Вот как. Вот какой может быть рок-н-ролл. А может быть, не будем имен, да?, все мы их знаем... Вот в чем дело. Ножом же можно и отрезать хлеб и убить человека. Для меня Господь – это постоянная радость присутствия Постоянная радость. Если я во грехе, я сразу вижу – я один, я один, я один, я мимо живу, я день живу просто мимо, просто мимо живу день. Я не понимаю, как я жил раньше. Это был кто-то другой. Я не понимаю.
Прот. Димитрий Смирнов: Вообще-то ты и есть кто-то другой, потому что совершенно, во-первых, новые качества появляются. При том же антураже, опыт какой-то остается, он всё равно тускнеет.
Пётр Мамонов: Да, шкурка та же. Да, тускнеет. Мотивация – непонятна, вообще. Нет, давайте, просто вместе со зрителями и слушателями поставим себе, как Вы говорите, простой вопрос: "Зачем я живу?" Давайте просто, давайте ляжем вечером и спросим себя: "Я сегодня день прожил, кому-нибудь от этого было хорошо?" Вот, что "вставляет" в Ваших речах. Это "вставляет", как сейчас говорят, по-настоящему, глубоко и сильно.
Прот. Димитрий Смирнов: Я просто не сразу понял термин. Я еще, так сказать..., да.
Пётр Мамонов: Ясно.
Прот. Димитрий Смирнов: Ведь, привыкают.
Пётр Мамонов: Вы понимаете, и думаешь: я и помолился сегодня и Исаака Сирина почитал, и Слово Божие почитал, и был один, и уже эта дымка пошла, я уже поплыл, я уже всё... Так. Лег вечером. Алё. Кому-нибудь сегодня было хорошо? Это, кстати, для меня тонкий вопрос. Если я люблю молиться, если я люблю читать Писание, если я люблю читать Исаака Сирина, если я люблю быть один, если я люблю это, это, это, не есть ли это... а что я делаю ради Христа? Я всё это люблю, это мне всё по "кайфу", как сейчас говорят, ну и что? Ценно ли это?
Прот. Димитрий Смирнов: Ценно. Во-первых, для Бога, тоже, радостно, что человек и Его, Бога, услышал. Потому что ведь Его цель как нашего Отца, чтоб мы, детки, были счастливые. Если человек счастлив – Ему это в радость. А уже что-то другое, как преподобный Серафим, он сначала был в затворе, а потом Господь его вызвал – ты давай, теперь людей принимай. Это бывает же дни такие, такие, такие. Поэтому если человеку хорошо с Богом, по крайней мере в это время человек не безобразничает и уже из 6 с половиной миллиардов на одного меньше.
Пётр Мамонов: Да, на одного меньше.
Прот. Димитрий Смирнов: Он уже это время провел с Богом. Это тоже... Вот Вы говорите: "Кому от этого хорошо?" – Богу.
Пётр Мамонов: Богу. Что есть самое главное.
Прот. Димитрий Смирнов: Богу хорошо. Потому что любовь вещь, такая, взаимная.
Пётр Мамонов: А как, еще, Богу хорошо, мне очень нравится мысль, не помню уже, у Вас услышал или у Алексея Ильича, что... или сам, может быть... Когда он сделал – это сделал, это сделал, это сделал. Думает: "О, как хорошо, как круто! Но надо, чтобы кто-нибудь порадовался тоже". Одна из целей создания человека – сорадование сделанному.
Прот. Димитрий Смирнов: Конечно. По-моему, тот же Исаак сказал, что: "Молящийся перед Богом человек – это уже Церковь". Поэтому, на счёт того, кому от этого хорошо? Бог в нас тоже нуждается. Любовь, она не может быть невзаимна. Представляете, Ему на всё наше, что мы тут... смотреть тяжело. И поэтому, если хоть кто-то, какой-то там монашек открывает свой молитвенник, Он тоже... Конечно, Бог совершенный, у Него нет таких чувств. Мы ему часто, по-человеческой немощи, приписываем какие-то наши отношения. Но всё-таки мы по образу Его созданы, поэтому много из того, что мы сами чувствуем – это всё иначе в Нём, но что-то подобное есть. Поэтому я, например, чётко ощущаю радость Божественную по поводу того, что кто-то себя прилично ведёт.
Пётр Мамонов: Да, хотя бы. К концу жизни стать бы приличным человеком, как, опять же, цитирую. Записал. Спасение. К концу жизни стать бы нормальным человеком. Всё.
Прот. Димитрий Смирнов: Отлично.
Пётр Мамонов: Задач других нет. Стать бы добрым просто. Вчера журналисты приехали, а я... "Николай Угодник", – это, это я говорю,– а как ты думаешь, кто был такой, Николай Угодник?" Она: "Великий святой". Это, это... я говорю: "Просто был очень добрый человек, в первую очередь – добрый, который всем... бросал всё, шёл и делал"... Как Вы говорили, были, раньше в нашу молодость люди безотказные, которые бросали всё и делали. Вот как. А святые? Это же норма вообще. Как апостол Павел пишет: "Вы свои Богу и сограждане святым". Это норма вообще жизни. Куда мы, вообще...
Прот. Димитрий Смирнов: Но с другой стороны, в то время, когда апостол это сказал, их было вообще несколько десятков человек, которые могли это тоже понять.
Пётр Мамонов: Я просто хочу сказать о том, что может быть.
Прот. Димитрий Смирнов: Может, да.
Пётр Мамонов: О векторе. О том, что это такое. Что это никакого (как братья наркоманы поймут меня) это сладость без потолка. Потолка нет. Можно бесконечно идти вперёд. Бесконечно идти вперёд. Я вижу, каждый день я вижу, вчера всё не так опять, опять заново. К своему батюшке я говорю: "Батюшка, отец Владимир,– а я же... это всё, у меня Исаак Сирин... я прибегаю,– Батюшка, опять, как будто ничего не делал". Он говорит: "Правильно, наше дело идти". Я так чуть-чуть потухну. Потом опять.
Прот. Димитрий Смирнов: Потом, каждый день тоже какой-то дает опыт.
Пётр Мамонов: Каждый день как-то заново, каждый день кажется... Потом эта мысль замечательная, что свою жизнь можно созидать самому. Отношения с друзьями. Дома. Стулья. Чтоб чисто. Чтобы это. Можно созидать каждый день, каждую минуту, каждый миг. Созидать общение. Как... Послушай. Я сейчас сижу, говорю. Обожди, сделай паузу, послушай. Что это? Созидание. А почему? Потому что какой-то шорох здесь есть любви, уступить. А Любовь что? Господь. Вот как интересно. Становится очень интересно жить. Можно каждую минуту делать. Ведь написать стихотворение или что-то, или доброе слово сказать – это так... это кайф. Это личный кайф просто. Едешь и просто думаешь: "Что это так отлично?" Да ты вон ему сказал, как ты... А ведь это просто очень. Любого. Он такой и это, и это. "Как ты сегодня выглядишь хорошо!" Смотришь, он зашевелился. А может быть завтра? И посмотрит в зеркало и скажет: "Что-то я это..." Вот как интересно. А уж женщине – да? – это вообще.
Прот. Димитрий Смирнов: Да?
Пётр Мамонов: "Как Вы умудряетесь так сегодня", – и говорить, что Вам [нужно]... в магазине. Выгодная вещь. Сразу говорит: "Вот это не берите, это протухшее".
Прот. Димитрий Смирнов: (смеется) В общем – да, в наше время очень актуально.
Пётр Мамонов: Я говорю,– "Как Вы умудряетесь в 60, Вы приблизительно моих лет и так..." Сразу: "Это,– говорит,– Пётр Николаевич, не берите, это не очень".
Прот. Димитрий Смирнов: И выглядите хорошо из-за этого.
Пётр Мамонов: Выгодная очень вещь, христианская наша вера, чрезвычайно выгодная вещь. Это всё время себе.
Прот. Димитрий Смирнов: Точно.
Пётр Мамонов: Это надо понять. Это прагматически, это всё время, как старец Паисий Афонский говорил: "На сберкнижку". Если делаешь в тайне, никто не знает куда. В Сбербанк.
Прот. Димитрий Смирнов: У Бога всё сбережётся.
Пётр Мамонов: И там проценты такие, что нам и не снилось. Во сто крат. А кайфануть, туда-сюда, послушать, девочка... И тоска. И тоска. Опять надо еще. И тоска. Я помню эту тоску. Эту тоску. И всё сваливаешь на то, что жизнь такая, "совок", Чертаново – да ничего подобного. Без Бога – тоска, тоска, браток. Вот и всё.
Прот. Димитрий Смирнов: И вот и всё.
Пётр Мамонов: И в щенячий угол упрёшься и никуда и придётся, как опять же цитирую Вас, замечательный пример: "Отец сына и в угол поставит, и выпорет, и всё равно заставит сделать". Не лучше ли сразу. Так и Отец наш Небесный. Не волнуйся, браток. Такие горя пошлёт, что сделаешь. Бросишь. Соскочишь. Ведь ужас, что делается. Ведь и наркотики, и водка, и молодые люди, и дома ужас – и он вышел... и всё и сразу и что ему?... 15-летнему... он идёт. Я знаю с 14, с 13 лет колются ребята уже. Почему? Да потому что никто не объяснил. Таких бы отцу Дмитрию, может легче было бы, я образно говорю. Ведь горя-то много. Горе-то кругом. И что? И вот он вышел и всё это заклеено, не понятно, как жить. А эта реклама, честнейшая была? "Не умеешь работать руками – работай ногами, схватил миллион и беги. Бритва риксо". Пару лет назад. Хоть по-честному.
Прот. Димитрий Смирнов: Духовно.
Пётр Мамонов: Духовно, очень. Египет круглый год. Да.
Прот. Димитрий Смирнов: А Египет тоже, видите как? Не круглый год оказался. А бывают такие проблемки.
Пётр Мамонов: И говорит: "Ну как?" Я говорю: "Что?" "Ну,– говорит,– как?" Я говорю: "Что?" "Как?" - говорит. Я говорю: "Что как?" "В Японии, как?" Я говорю: "Что как?" "Как ты относишься?" Я говорю: "Ты знаешь – никак". Он говорит: "Да разве так можно? Столько людей погибло". Интересная вещь тоже. И сидят и часа три, как мне жалко, этого жалко, а рядом вон он погибает, лежит. "Хэлп" кричит. А это ладно, потом, а в Японии... Вы понимаете, что делается-то? Вроде бы надо людям сострадать, да? И жалеть и всё. А лучше рядом посмотреть, что у тебя, может у тебя сын, ты с ним не разговаривал 10 лет нормально. И он одинокий такой, что у него волосы дыбом встают, а ты ходишь рядом умный такой. Сядь с ним потолкуй. Пивка возьмите. Как у меня в Суздале один батюшка, мы, когда снимали царя: "Пётр Николаевич, заходите". Я говорю: "А что делать будем?" " Пивка попьём". Отец Леонид. "Пивка,– говорит,– попьём". И что плохого? И сядем, и пивка попьём, и поговорим. Так и отец с сыном, если он взрослый, можно и пивка. Не по семь литров, конечно. Потолкуй ты с ним. Ты же опытный. Может что он услышит. Да и вообще, дружить же надо. Хотя Исаак мой пишет не надо.
Прот. Димитрий Смирнов: Но и навык нужен.
Пётр Мамонов: "С юными,– говорит, не дружи". Всё – грань. Я опять к вере. Никаких рецептов. И вроде с сыном надо дружить, а с другой стороны, что это Исаак Сирин пишет? О чём говорит? "Не дружи с юными". Понятно о чём.
Прот. Димитрий Смирнов: Это про монашеские такие уклады.
Пётр Мамонов: И вообще. А я это шире как-то беру... понимаю. Нечего особо с ними... Всё по лезвию. Вся жизнь становится: и туда нельзя, и в эту сторону нельзя. Эту синусоиду... я только о себе... хотя бы так. Я уже про этот центр не говорю. Хотя бы так. Прижать. Восторги прочь и горе тоже, поосторожней и построже.
Прот. Димитрий Смирнов: Отлично, по-моему. А?
Пётр Мамонов: Правильно? Тем-то много. Отец уставший. Я хочу к молодым ребятам: я вот – он, он... Я – проб'егал мимо. Жалею. Может кто... Я говорю: "Как ты бросил?" Девять лет человек "торчал". Говорит: "В храм зашел, как слёзы хлынули, как пробило – и всё". С героина соскочить! Это невероятная вещь. Господь может всё.
Прот. Димитрий Смирнов: Да.
Пётр Мамонов: Только скажи: "Господи, помоги. Отец, дай. Не могу ничего". Эту немощь собственную открыть – увидишь что будет. Сейчас кто-нибудь с похмелья сидит, стакан налил – десять минут не пей. Расскажешь, выпил или нет. Из десяти пять раз не выпьешь, если подумаешь: "А завтра?" Я сам пробовал так, когда был зависимым от этого дела. Наливаешь, всё в холодильнике есть. Так, стоп, подумаю: "Что будет?" Вы знаете, из десяти три раза удавалось откладывать. Второй вопрос очень важный, зачем я это делаю? Каждый раз. Зачем я приехал, встретился с Вами. Я знаю зачем. Не буду говорить.
Прот. Димитрий Смирнов: Не надо.
Пётр Мамонов: Зачем я это делаю? Зачем я живу? Зачем? Зачем? Зачем? Тогда увидишь – жизнь сложится. Жизнь сложится по-настоящему. Зачем я женюсь на ней? Посмотри какая у неё мать. Она будет такая же, как мама, точно. Зачем я женюсь? Чтобы одним остаться скорее? Ведь цель-то, по молодости, помню – скорее бы родители ушли и остаться одним – для этого: "Давай женимся, а? Чтобы одни". И начинается потом. Вот как интересно. Зачем? Зачем? А если с Богом, не знаешь: "Господи, зачем? Господи, как быть?" Я уже рассказывал Вам, у меня... Творец Вселенной... я говорю замучился, медиатор упал. "На",– говорит. Обыскал всю комнату, реально. Каждый угол, я такой дотошнейший. Вон, сын знает. Обыскал каждый угол, реально обыскал. Нет медиатора! Говорю: "Господи, помоги". Тут же. Это что? Это я выдумал? Это что я так? Вот что делается. И крупные вещи: жизнь, смерть, скоро умирать. И как? И неужели... Этот, Который... не было, говорит, ни вида и ни величия, ножками, босиком, по этим камням... и Он нам не нужен? Я смотрю, Христос не нужен. И мне сплошь и рядом тоже. Так я как-то... Этот не нужен? Как это так? Это какое-то страшное дело. И я гляжу, и она 40 лет ходит или я грешный тоже самое. Когда такие мысли, то как-то сразу: раз, раз. Ух! Не буду, не буду, не надо. Так. А я... езжай к пяти... поехали. Хотелось бы. И хочу напоследок, не могу прямо закончить, остановиться, поделиться – какие-то у меня очень оптимистические настроения по поводу будущего нашей страны. Я не знаю, ни на чем не основанные. Столько встречается хороших людей, когда вера пришла, как-то видение изменилось, глаз изменился. Наверное их еще больше было, а я не видел.
Прот. Димитрий Смирнов: Нет, глаз меняется, да. Это верно.
Пётр Мамонов: Это как в троллейбусе пьяный хам один едет, а остальные сорок-то тихо едут. На них всё стоит. Они в 7 утра встали, пошли на работу, в 4 пришли, заготовили, постирали, холодец поставили, спать и так 40 лет. Вот моя Москва какая. Вот, где мы выросли, правда? Вот мы для кого, если можно мы сказать. Я о себе говорю. Вот я для кого с этой гитарой выхожу. Я знаю четко для кого я. Ну и что? И Господь. Правда же? Какую интересную вещь кто-то сказал, что он не верующий и не крещеный, но он живёт по любви, а Церковь – это живущие по любви, сообщество, интересно. То есть он тоже Церкви принадлежит, если он фронт прошел, в плену был, тихо работал, скромный, детей воспитал, что – мимо? Да нет, конечно. Правда?
Прот. Димитрий Смирнов: Правда.
Пётр Мамонов: У меня папа был, он мне сказал перед самой смертью: "Как завидую верующим людям!" Так и не открылся Господь. Ну и что? А прожил прекрасную честную жизнь и фронтовую и всякую. Правда? Я спокоен как-то, что с ним сейчас, да? Я Вас утомил.
Прот. Димитрий Смирнов: Да нет. Слава Богу.
Пётр Мамонов: Такие мысли, какие-то. Мысли серьёзные и можно, мне кажется, смеяться, веселиться, и мы с отцом Дмитрием встречаемся и часто шутим, и я это в дом, потом приношу, жене рассказываю, детям рассказываю, мы все радуемся и вместе с тем можно и нужно очень серьёзно относиться к этой штуке, которая есть жизнь. И одно другому не мешает. Правда?
Прот. Димитрий Смирнов: Правда.
Пётр Мамонов: Оу, йе! Спасибо.
Дорогие братья и сестры! Мультиблог - большой многолетний проект протоиерея Димитрия Смирнова для распространения его слова. Также по благословению отца Димитрия здесь публикуются проповеди и выступления священников, разделяющих его взгляды. Для того чтобы для вас ежедневно выходил качественный материал, работает большая команда людей. Почти для всех это основная работа. Поддержите дело батюшки Димитрия, сделайте посильное пожертвование. Это поможет так же активно функционировать и развиваться нашему блогу.
Мультиблог существует только благодаря вашей поддержке. Мы очень нуждаемся в вашей помощи для продолжения этого миссионерского проекта.