Настала очередь балетных мемуаров.
И тут я должна признаться в одной преступной и постыдной слабости: я очень мало интересуюсь зарубежным балетом. Настолько мало, что не могу посоветовать никаких приличных воспоминаний западных (и восточных, кстати!) танцовщиков. Буду благодарна, если читатели восполнят этот пробел.
Что до отечественных записок о балете – за мною, читатель, их есть у меня!
1. Екатерина Максимова. Мадам «Нет».
«Мадам "Нет"» – дружеское прозвище, которое дал Максимовой французский фотограф Анри Лартиг. Слишком часто балерина отказывалась от проектов и интервью – а главное, от любых попыток узнать её подноготную.
Но в этой книге она наконец решила сама рассказать о своей жизни. И на выходе получилось интеллигентное и сдержанное повествование – без сведения счетов (а ведь Максимовой было за что их сводить!) и без пафосных разоблачений.
Сколько лет я выходила на сцену и ждала, когда будильник зазвенит или веник в меня полетит. Выходила и ждала. И однажды – дождалась! Когда я раскланивалась после спектакля, к моим ногам упал пакет, завернутый в газету. За кулисами развернула его и увидела какие-то ветки, колючки. «Ну вот, – думаю, – свершилось, наконец! Получила-таки я свой веник в газете!»
А потом смотрю – записочка под ветками лежит, и написаны в ней такие трогательные слова: «Пожалуйста, не выбрасывайте эти веточки! Это багульник, который мы привезли для Вас с Дальнего Востока! Поставьте его в воду…» И действительно, в воде багульник зацвел чудесными сиреневыми цветочками и еще долго стоял у меня дома… За всю мою сценическую жизнь это был единственный «веник», который бросили мне на сцену…
2. Марис Лиепа. Вчера и сегодня в балете.
Несмотря на суховатое название, книга, написанная (а может, и надиктованная, – так часто делали и делают) легендарным Марисом Лиепой получилась живой и очень содержательной.
Здесь он рассказывает, как долго добивался партии Альберта в «Жизели» и Зигфрида в "Лебедином озере", и каким тяжелым моральным и физическим трудом даются творческие победы на балетной сцене. Рассказывает о казусах, а иногда и опасных происшествиях во время спектаклей. А еще замечательно и с любовью пишет, как работал над своим легендарным Крассом в «Спартаке». Книгу отличают деликатность, сдержанный юмор и очень интеллигентный тон.
3. Майя Плисецкая. Я, Майя Плисецкая
В отличие от предыдущей книги, в этой – не пахнет ни деликатностью, ни интеллигентным тоном. Кто тут несколько «книжных» постов назад хотел скандала? Советую вам эту книгу как образец хорошо написанной грязной книги. Уже само более чем скромное название намекает, что автор – человек сложный. Но и безмерно одаренный! Майя Плисецкая пишет о коллегах, чиновниках, о людях искусства едко, ядовито и отнюдь не всегда справедливо. Но огромная часть её книги посвящена именно творчеству. Чего стоит одна только глава о работе с Морисом Бежаром и о знаменитом «Болеро» в его постановке!
Бежаровские эпизоды назывались, «по случаю»:
«Краб». «Солнце». «Рыба». «Б.Б.» «Венгерка». «Кошка». «Живот». «Самбо»...
...Имя «Солнце» дали распростертые, как лучи, руки с раскрытыми пальцами, словно возносящие молитву небесному светилу...
Имя «Краб» тоже шло от рук, превращавшихся — внезапно — в клешни и впивавшихся крестообразно в собственные ребра...
...Но что за чем идет?.. Перед каждым появлением мелодии у Равеля два такта ритмического отыгрыша. На эти два такта Бежар укрощал фейерверк своей фантазии и стократно повторял простую формулу пружинистых приседаний на плие. В этот момент самое время припомнить танцовщице, какой эпизод следует дальше — «Кошка» там или «Венгерка»?..
Приседаешь, приседаешь — и панически стараешься вспомнить, что теперь, что следующее?..
...Я встану в проходе, в конце зала, — говорит Бежар, — в белом свитере. Меня подсветят карманным фонариком. Я буду Вам подсказывать: «Кошка». Теперь — «Желудок». А сейчас — «Б.Б.»... Вот так... Понимаете меня?..
С таким суфлером я могу танцевать уже и сегодня... Меня иногда спрашивают, какой спектакль в моей жизни был самый необычный. Вот этот и был. «Болеро» в Брюсселе с сокрытым от публики суфлером в дальнем проходе, подсвеченным пучком света снизу. С суфлером, облаченным в белый свитер. С суфлером, которым был Бежар. Каждый равелевский отыгрыш, пружинясь на плие, я впивалась глазами в освещенное в конце зала пятно, намеком указывавшее, словно регулировщик дорожного движения, куда мне двигаться дальше.
4. Михаил Габович. Воспоминания.
А это – исключение в ряду перечисленных мною книг. Мемуары оставил не главный герой, а коллеги – о нем. Солист Большого театра Михаил Габович – легенда советской балетной сцены и один из самых знаменитых сценических партнеров Галины Улановой. Основатель балетной династии, педагог, воспитавший немало учеников (в их числе – Владимир Васильев), он вел насыщенную творческую жизнь, но погиб совсем не старым – всего в шестьдесят лет от мгновенной остановки сердца. Эта книга, написанная товарищами и соратниками после его смерти, полна тепла и любви.
5. Асаф Мессерер. Танец, мысль, время
Раз мы заговорили о театральных династиях – за мной, читатель, читать интереснейшую книгу Асафа Мессерера. В этой семье практически все так или иначе оставили свои имена в истории театра (племянницей Асафа была уже упомянутая здесь и всем известная Майя Плисецкая). Но этот выдающийся танцовщик (начинавший поздно и практически самоучкой!) был еще и литературно одарен. Его мемуары читаются как увлекательное художественное произведение – и одновременно исторический документ!
В первые послереволюционные годы Большой театр все еще жил старыми традициями. ...Память у меня была хорошая, и скоро я наизусть знал вариации чуть ли не во всех старых балетах. Осмысляя эти спектакли, я приходил к убеждению, что мужской танец в них как-то принижен. Мужские вариации почти в загоне. Тот же принц в "Лебедином озере" весь первый акт просто ходит по сцене с задумчивым лицом. Во втором, по сути, танцует одна балерина, а принц поддерживает ее. То же самое и в третьем акте. Кавалер при даме. Женский танец доминирует, а мужчина служит ему как бы фоном. "...В чем заключаются эти центральные партии? - писал известный балетный критик В. Ивинг. - С достоинством пройти по сцене в кольчужных доспехах средневекового рыцаря или в желтом шелковом тюрбане индийского воина, вовремя подать балерине руку, подхватить ее "на рыбку", поймать за талию, помочь докрутить пируэт, обвести ее, пока она, стоя на носке одной ноги, держит другую по второй позиции или отбивает ею рон-де-жамбы, поднять и понести, заботливо поправить завернувшуюся пачку, поддержать на арабеске или аттитюде, - словом, оказав тысячи необходимых услуг, которые требуются от балетного "кавалера", стараться быть незаметным, стушевываться и выдвигать на первый план партнершу. Короче, следовать за балериной, как тень, а вместе с тем оставаться в тени". "Но ведь спектакль можно построить и на равных", - думал я. Что же это за мужчина, если он без конца - "при" и изнежен! И мне захотелось усложнить мужские вариации.
На сегодня все. А какие балетные мемуары и книги о балете особенно любимы вами?
--
<<Следующий пост | Предыдущий пост>>
Удобный путеводитель по моим постам - здесь.
Подписывайтесь на мой канал здесь или в телеграме и получайте больше историй о театре и кино!
Ну и как же без бан-политики: вся информация о ней – вот тут))
