Казалось бы, ответ на вопрос из заголовка совершенно очевиден. Писатель Клайв Стейплз Льюис был не просто христианином, а христианским проповедником. В «Племяннике чародея» лев Аслан творит новый мир — Нарнию. В романе «Лев, колдунья и платяной шкаф» Аслан жертвует собой, чтобы спасти мальчика Эдмунда. Всё очевидно, лев Аслан является символом Бога. Но так ли это?
Начнём с христианской символики как таковой. Бог в Писании изображался как человек задолго до рождения Иисуса, ещё в Книге пророка Даниила: «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нём было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол Его — как пламя огня, колёса Его — пылающий огонь».
Христиане не изображали Творца в виде животного. Символом Иисуса во времена, когда христианство было запрещено, являлась рыба (а символом Святого Духа — голубь), но именно символом. Апостолов сравнивали с рыбаками, но бог-рыба (к примеру, шумерский Дагон) — это заведомо не христианство, а язычество.
Упоминаются ли в Библии львы? Да, притом неоднократно. В первом послании апостола Петра есть такие слова: «противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (синодальный перевод). Лев убивает пророка из Иудеи в 3-й книге Царств. Самсон и Давид каждый побеждают льва. В книге Иова сказано: «от дуновения Божия погибают и от духа гнева Его исчезают. Рев льва и голос рыкающего умолкает, и зубы скимнов сокрушаются; могучий лев погибает без добычи, и дети львицы рассеиваются». Как можно видеть, здесь везде лев — некая враждебная человеку сила.
Однако, есть упоминание льва и в позитивном ключе. В одном-единственном месте Книги пророка Даниила, среди четырёх зверей, вышедших из моря перед явлением Господа на престоле: «Первый — как лев, но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему». Впоследствии крылатый лев стал символом одного из авторов Евангелий — святого Марка. Вот только евангелист никак не мог быть тем львом-творцом мира, который показан у Льюиса.
Само по себе сотворение Нарнии весьма показательно. Этот мир создаётся постепенно, на глазах у попавших в него пришельцев. Причём у Аслана, хотя казалось бы он является полноправным хозяином своего мира, власть в нём ограничена — он не может изгнать из него Белую Ведьму и даже оказавшийся вместе с ней в его реальности фонарный столб из Лондона вынужден вписать в свой мир, хотя он ему заведомо чужд. Впоследствии, для исправления различных бед и проблем, он вынужден приглашать в свой мир гостей из нашего, которых он, к слову, не называет своими творениями или детьми — нет, для него они «сыны Адама».
В христианской метафизике, если принять существование множества миров (обычно при этом ссылаются на слова Иисуса в Евангелии от Иоанна: «В доме Отца Моего обителей много»), Творец создал всю многомировую Вселенную сразу. Он придал ей определённую форму, но по мнению некоторых христианских мыслителей, частные детали создавали (или, возможно, проявляли на материальном плане) ангелы. А окончательно доделать и править Творением должен был непадший человек. Таким образом, хотя поведением своим Аслан явно подражает Единому, в том числе его воплощению в Иисуса, сам он Богом не является и никогда так себя не называет. Он — творец и хозяин материального наполнения всего одной крохотной части Мира Божьего. Можно сказать, дизайнер одной комнатки в огромном отеле.
Да, власть его над данным конкретным миром, который получает название «Нарния», велика, но не абсолютна. Он не смог не пустить в него Белую Ведьму. Не смог самостоятельно изгнать её. Даже для изгнания народа тельмаринов из одной области его мира понадобилось призывать четверых «детей Адама». Таким образом, Аслан похож на одного из слуг Божьих, то есть ангелов. Его функция вполне очевидна, он доделывает и опекает Нарнию, после чего помогает детям из нашего мира осознать свои возможности как хранителей и правителей этой иной реальности. То есть царей сотворённого мира, кем и должны были стать Адам и его потомство согласно Замыслу.