Как и о всяком шуте - покровительствует им шутовской бог, не иначе - о рождении Пьетро Мира осталось мало сведений: был он сыном скульптора, родился в Неаполе в 1690-х, владел скрипкой и буффонадой.
Иван Иваныч Голиков, автор "Деяний Петра Великого" описывает некоего "Педриеллу", бывшего при Петре Алексеевиче шутом, занимавшимся судьбой незадачливых дворянских сыночков, вернувшихся из заграницы и не добившихся успехов в учёбе за государев кошт. Впрочем, достоверно неясно, тот это Педрилло, или только его предшественник.
Дело в том, что это прозвище происходит от имени одного из персонажей комедии масок дель` арте. Какой-то другой итальянец тоже мог взять себе имя, ввергавшее русских в гомерический хохот без особых усилий со своей стороны.
Легенда относит прибытие Педрилло-2 в Россию к 1 апреля 1732 года. Она похожа на правду: сохранились расписки Анны Иоанновны на пожалования "италианскому музыканту" ста рублей. Дважды, в 1733 и 1734 годах. На придворную жизнь, впрочем, этого, видимо, не хватило...
Потому что главный этап русской службы для Пьетро начинается после 1735 года: он примыкает к музыкальной труппе Франческо Арайи как скрипач и певец ролей буффа (то есть клоуна) в придворной итальянской опере, однако, повздорив с начальником (вероятно, из-за денег, к которым Педрилло, как и Остап Бендер, питал давнюю и взаимную страсть), уходит из банды клоунов-итальянцев и определяется на придворную службу шутом.
И оказывается здесь чрезвычайно успешен! Анна Иоанновна, безумно скучая на престоле – в истории России вообще много властителей, чья судьба, жизнь или характер были несовместимы с обладанием сколь-нибудь серьёзной властью, кроме власти шутовской – в перерывах между охотами, балами, маскарадами, приглашением в Россию иностранцев и – изредка – государственными делами активно занимается устройством жизни собственного двора. И отсюда горячо берётся за пополнение штата шутов.
Некоторые, как Голицын и Апраксин, оказываются на малопочётной при отечественном дворе должности в наказание за "отход от православия"; капитана Волконского приглашают ко двору "из милости" за донос на жену, бывшую личным врагом императрицы; Ян д`Акоста и Иван Балакирев остаются в должности ещё со времён Петра, ценившего и уважавшего интеллектуальные шутовские проказы. Нашему Педрилле просто нужны деньги, а русская царица готова дорого платить за приколы.
Забавы нового двора, впрочем, отличаются от забав прошлого разительно: теперь ценятся грубые шутки на грани фола, издевательства, битьё морд и катанье по полу, - в общем, полный абсурд, сюр и пошлость, искажающие чопорную реальность Галантного века до неузнаваемости, и тем смешные придворным.
В новых обстоятельствах Пьетро оказывается заводилой и главным бузотёром, и, что немаловажно, отборным картёжником (что в те времена значило "нечистым на руку"): императрица регулярно ставила его держать за себя картёжный банк во время маскарадов, а в благодарность поигрывала с ним сама, премируя хитрого неаполитанца.
И всё бы хорошо, да только с женой Педрилле не везёт (позднее драматург Горин, сделав отсылку на придворные слухи, выведет его в своей пьесе как гомосексуалиста, - хотя Педрилло был вполне себе натуралом). На эту тему сохранились два анекдота.
Первый такой: шут, живший со своей женой очень дурно, спрашивал ее, на ком бы ему жениться, если она умрет. “На чертовой матери”, – c неудовольствием отвечала жена. “Это противно закону, – возразил тот, – ибо я женат на чертовой дочери”.
Второй: жена Педрилло, журя своего брата за карточную игру, из-за чего тот и промотался, говорила ему: “Долго ли ты будешь транжирить денежки?” – “До тех пор, пока ты будешь изменять мужу!” – отвечал брат. “О, несчастный, видно картежничать тебе по гроб свой!” – заметил шурину шут.
Придворные часто над этим потешались, и зачастую даже в лицо Педрилле, отчего у того возник однажды хитрый план. “Это правда, что ты женат на козе?” – cпросил его как-то в очередной раз фаворит императрицы герцог Бирон. “Не только правда, – ответил шут, – но жена моя беременна и на днях должна родить. Смею надеяться, что Ваше Высочество не откажется по русскому обычаю навестить родильницу и подарить что-нибудь на зубок младенцу”.
Балтийский немец, Бирон со смехом согласился поддержать русский обычай итальянца, ещё не зная, что именно ждёт его самого и двор. Спустя несколько дней Педрилло разослал пригласительные, и придворные, являясь на шутовское торжество к нему в квартиру, могли с удивлением видеть, что "на пышной постели и богатой кровати, убранной малиновым штофным занавесом, лежала коза, самая хорошенькая из козьего прекрасного пола. ... Подле нее на богатой подушке лежала новорожденная козочка, повитая и спеленатая как должно” Рядом с козочкой возлежал Педрилло и с серьезным видом принимал от гостей поздравления и бесчисленные подарки..."
Шутки шутками, но куш в десять тысяч рублей на подарках козе (за вычетом стоимости самой козы и украшательств) Пьетро тогда сорвал.
Его коммерческую жилку Анна Иоанновна использовала довольно часто, отправляя шута заграницу по разнообразным комиссионерским поручениям. Известно одно из них: выкуп у старого тосканского герцога Джона Гастоне Медичи знаменитого европейского бриллианта, "Флорентийца". В 1736 году Педрилло составил тому послание, в котором пообещал помощь русскими войсками - в Тоскану тогда вторглись испанцы, - “однако же надлежит для содержания сих храбрых войск, – предупреждает он, – чтобы ваше королевское высочество приказал приготовить довольное число самой крепкой гданской водки, такой, какою ваше королевское высочество пивал, и оною охотно напивался допьяна".
Шутка, впрочем, не удалась, и "Флорентийца" после смерти герцога в 1737 году унаследовали Габсбурги.
Под конец придворной жизни он решил выпросить у Бирона пенсию в 200 рублей, оправдываясь тем, что теперь ему совершенно нечего есть. Покровитель щедрой рукой отписал ему довольствие, но через некоторое время Педрилло снова обратился к Бирону с просьбой о пенсии. “Как, разве тебе не назначена пенсия?” – cпросил герцог. “Назначена, ваша светлость, и теперь я имею, что есть. Но теперь мне решительно нечего пить”. Герцог рассмеялся и удвоил шутовское содержание.
После смерти Анны Иоанновны судьба её шутов сложилась удачно, но уже не при дворе: Балакирев отъехал в свой Касимов, пожалованный ему как-то в шутку Екатериной I, а Педрилло вернулся в свой Неаполь, где сменил шутовской колпак на фартук трактирщика и, как говорят, славно жил на деньги, заработанные когда-то в далёкой снежной России.
Автор - Андрей Гуренко