С чего начинается неделя рядового корреспондента? Даже здесь, на Луне, с очередной скучной летучки.
В кабинет заглядывает заместитель редактора:
– Ваня, на летучку!
«Ага, полетел» – бурчу себе под нос, но всё же хватаю блокнот и плетусь в кабинет шефа.
Всё будет как обычно – Сергей Ускореев, редактор, конечно, заглянул в план основных мероприятий базы на ближайшую неделю, и с торжеством первооткрывателя будет сообщать свои идеи – о чём же мы будем информировать читателя в очередном номере. Будто не я сам принёс ему этот план, и не знаю наперёд чего ожидать. Опять учения, всё как и год, и два назад. Митинг в честь начала строительства заключительной очереди базы. Всё бы ничего, можно что-то про это написать, но постоянно в строй вводятся комплексы, хоть и не так часто, как раньше, и каждый раз это освещаем. Я сам только раза четыре писал. Ничего нового. А, какая-то ещё звезда с гастролями приедет… Все они к нам рвутся, лишь бы получить значок и справку, что тут побывали.
Вот ни к чему душа не лежит! Не то, что в первые годы! Ух, пару лет я старался сам искать новые темы, описывать их с разных сторон. Это потом-то я понял, что темы-то такие же старые, просто взгляд был свежим. А на третий год начал замечать, что всё здесь движется по кругу. Точнее, по плану, повторяемому из года в год, из месяца в месяц.
Не этого я ожидал, когда соглашался перебраться на Луну. База Воздушно-космических сил России была основана на спутнике Земли, кажется, в 2020 году. Я тогда только пошёл в школу. Столько об этом вещали по телевизору, писали в газетах, на всех новостных и даже развлекательных сайтах. Всё самое новое и передовое – на Луне. Как я мечтал туда попасть! Лётчика-космонавта из меня не вышло, зато врождённая страсть к путешествиям нашла выплеск в журналистике. На прежнем месте работы я объездил, наверное, половину Земного шара. Но на Земле мне всегда было тесно. И когда добровольцев приглашали на службу по контракту, я с удивлением узнал, что и на Луне есть вакансия для корреспондента. Правда, чтобы туда попасть, пришлось надеть погоны и привыкнуть к военной иерархии, но ведь меня ждала Луна! Мечта моего детства, где всё-всё самое передовое. Как я потом узнал, кроме людей, которые везде одинаковы – зацепившись за сытное место, они ни за что не сдвинутся ни на шаг в сторону.
– Так, все собрались?
Редактор окидывает взглядом своё воинство. Мы без труда помещаемся в тесном кабинетике – я, престарелый зам Мартын Бабанов, фотограф Костя и корреспондент Света. Она чему-то улыбается, разглядывая картинки на экране смартфона.
– Значит, так! – редактор надевает очки и, вооружившись карандашом, набрасывается на листик с планом.
Старая школа! До сих пор противится технологиям – ну есть же у тебя компьютер, смотри ты этот план на мониторе. Нет же, дай да подай ему распечатанный! С бумагой на базе напряжёнка, да и единственный принтер в отделе связи, приходится каждый раз к ним бегать, просить, обещая клёвые фотки с их следующего слёта… Да и газета наша, собственно говоря, ни разу не выходила на бумаге – очередной номер приходит прямо на смарты подписчиков. А вот план – извольте!
– Впереди у нас много важных и ответственных мероприятий!
Ага, как же. Вот вечно у него всё важное и ответственное, а наиглавнейшее – где побывал и что там сказал начальник базы. В каждом номере его высказывания, прямо летопись деятельности. Нет, против начбазы ничего не имею, мужик толковый, грамотный, а вот эта неприкрытая лесть редактора… Что ж, надо же старичку хоть как-то за место держаться, боится списания на Землю – кому он там нужен. А здесь – и оклад вдвое больше, и пенсия опять-таки льготная набегает.
– Будут учения, на открытие придёт начальник базы. Это очень серьёзно! Мне нужны хорошие фотографии оттуда. Капустин! – взгляд редактора падает на меня. – Ты понял? Нужны хорошие фотки!
Конечно, я понял. Кто же у нас умеет делать классные снимки? Ясное дело, не фотограф. Я всё прекрасно понимаю, но мне скучно, хочется немного подурачиться, и я с напускным удивлением говорю:
– Так может, лучше отправить Константина? У него богатый опыт полевых съёмок.
– Я сказал, нужны классные фотки! Костю мы найдём, куда отправить, – редактор непреклонен.
Другого я и не ожидаю. Может, перестать спорить? Давным-давно, после пары рюмок дарёного коньяка, шеф признался, что «Костя – просто хороший парень. Ну, плохо он фотографирует, а куда его денешь? Другого всё равно нет. А пришлют если кого, так откуда знать, что он будет лучше? Да и, тем более, его дядька мне неплохо помог в своё время». Как там ему помог костин дядька я уже не вникал. Но словосочетание «хороший парень» с тех пор мне встречалось так часто, что вызывает тошноту. И замредактора у нас тексты правит кое-как, и инициативы никакой, зато «хороший парень». Да и в других отделах я не раз сталкивался с этой характеристикой – «хороший парень, ну и что же, что он…» далее идёт перечень профессиональной некомпетентности, с которым на Земле ни в одну бы контору не взяли. Недаром у нас ходит поговорка: «здесь, на базе, всё решают связи».
Я гляжу в круглое окно за спиной редактора. Серый бетонный забор, за ним бесчисленные ряды складов и производственных помещений. А выше – только чёрное небо, усыпанное тысячами мерцающих звёзд. И ни единого облачка. Да и откуда ему здесь взяться? Мне кажется, что я начинаю забывать, как выглядят тучи, что такое дождь, роса… Всё это осталось в прошлом, лишь на видеозаписях и фотках. Уже семь лет я тружусь здесь после того, как сорвался с Земли. И всё – одно и то же… Может быть, и пользы-то от меня газете и, значит, базе в целом, уже не так много? Может, я и сам превратился в «просто хорошего парня»?
– Капустин! – я с удивлением обнаруживаю, что насмешливый взгляд редактора и равнодушные глаза коллег направлены на меня. – Опять ворон считаешь?
Ага, какие тут вороны… Если только дроны? Я трясу головой, выпутываясь из клубка размышлений, которые всё чаще уносят меня куда-то прочь. Особенно во время летучек, совещаний и докладов.
– Вот о чём я сейчас говорил? – ну всё, теперь от меня не отстанет, пока вдоволь не потешит своё самолюбие.
– Виноват, прослушал, о газете думал.
– Не надо тебе думать, тут я есть, чтобы думать. А ты делай!
Тут уж я не нахожу, что ответить. Да и отвечать, кажется, и не нужно. К этому времени я уже понял первое правило единоначалия: «Я начальник – ты дурак».
– Так, по учениям разобрались, – как ни в чём не бывало, редактор вновь цепляется к плану. – Есть ещё пара направлений. Важная веха в развитии нашей базы – начинается строительство заключительной очереди. Таких строек больше не будет. По крайней мере, в ближайшее время. Капустин, ты уже бывал на таких мероприятиях, быстро напишешь там строк триста-четыреста.
Опять Капустин. Но я уже привык. И дело даже не в том, что я могу написать хоть на пятьсот этих строк, не выходя из кабинета. Текст речи даже не придётся искать – всё равно на таких митингах, которые проходят на нашей базе, их хоть и произносят с трибуны, но всё равно транслируют прямо в наушники собравшимся. Попрошу знакомого, чтобы запись включил, есть у меня там приятель среди строителей. Он и пофоткать может, не вопрос. Вопрос «почему я» у меня тоже не возникает – именно потому, что для меня всё это не сложно.
– Константин, – надо же, нарисовалось задание и для фотокора, отмечаю про себя, – с тебя фоторепортаж с третьего энергоблока.
И что там можно наснимать? Видимо, у редактора там какие-то особые поручения для Кости, а задание это – так, нам глаза отвести. Ну и Лунный заяц с ними обоими.
– Светлана, к вам у меня особое задание, – редактор акцентирует на слове «особое».
Мол, не один Капустин у нас спец по текстам, другие тоже, вот, смотри.
– Скоро у нас День первопроходца, – напоминает редактор, обращаясь к Свете. А то мы не знаем, вся база будет отмечать. – Так вот я хочу, чтоб ты подготовила необычный материал, так сказать, с женским взглядом. Пообщайся с жёнами ребят, которые сейчас на дальних вылетах, как они ждут, переживают.
– Опять сопли… – я сам не замечаю, как это вырывается у меня вслух. Вроде, про себя проговорил.
– Капустин, ты начинаешь меня раздражать! – снова закипает редактор.
Я – равнодушно, и коллеги – с удовольствием узнают, какой я «не в меру амбициозный, самонадеянный, самодовольный и неприятный тип». Что «непонятно, по какой такой протекции, и мол, мы это ещё выясним», меня занесло на базу. Известный факт, что сюда я прошёл на конкурсной основе, он упоминать не стал. Что «ещё непонятно, чего я смогу». Чего я смогу? Мне вот тоже непонятно. И, в конце концов, что я вообще ничего не смыслю в редакционной политике. Ну, что верно, то верно – в его «политике» я не силён.
Выпустив пар, редактор продолжает спокойнее:
– Пообщаешься с жёнами членов экипажей, а ещё с действующими сотрудницами базы, – глянув на меня, добавляет, – но не только с нашей станции, но и с каких-нибудь отдалённых. Можешь по телефону, но чтобы из разных мест. Хорошо?
– Хорошо, Сергей Макарович, я всё сделаю, – тихонько отвечает Света.
– Да, и ещё кое-что было, – редактор вновь тыкает карандашом в план. – Ага, вот оно. К нам прибывает с концертом народный артист Семён Безногов. Какая-то постановка по поэтам двадцатого века – то ли по Есенину, то ли по Высоцкому, или по обоим сразу.
В уме прикидываю – Костя сваливает фоткать энергоблок, у Светы задание есть, у меня аж целых два. Неужели отправит Бабанова? Вряд ли, тот недавно из отпуска, с Земли, был у родственников на Кавказе и явно привёз или местного коньяка, или домашнего вина. Такого ценного кадра он «в поле» не выпустит, по крайней мере, сейчас, пока ёмкости полны горячительных приветов с малой родины. Может, вторая задача Светлане, чтобы уравнять нашу загруженность?
– Капустин! Ты же, кажется, любитель старой поэзии? Сам, вроде, чего-то пописываешь?
Сам ты… пописываешь, хочется сказать мне, но благоразумно молчу.
– В общем, Капустин, с тебя репортаж с концерта и интервью с Безноговым!
Редактор выжидающе смотрит на меня, ждёт реакции. Уже, видимо, заготовил пару реплик или целый спич в ответ на мои возможные протесты. Но я сознательно его разочаровываю. Смотрю на воображаемого совёнка, который укладывается спать в своём гнёздышке, и молчу. Шеф повышает тон:
– Капустин, ты меня услышал?
– Я вас понял. Можно приступать к работе? – говорю совершенно спокойно.
А чего мне беспокоиться? Я иду по колее. Я знаю, что и как делать. Ещё нигде не побывав, я уже рисую картину будущих заметок, все они – бесчисленное повторение прошедших. И я напишу новые, и они будут «читабельны». Потом новые, и так по кругу. Чувствую, что уже скоро начну, как Ускореев с Бабановым мечтать только о пенсии и возвращении на Землю, а все цели и надежды развеются в межпланетном вакууме.
– Да, все по рабочим местам, – объявляет редактор, – а вы, Мартын Борисович, задержитесь. Расскажете, как отпуск провели.
Возвращаюсь в свой кабинет, открываю справочник и нахожу номер отдела подготовки. Надо уточнить всё по учениям, во сколько и куда прибыть. Потом связаться со строителями. Затем с организаторами концерта… В общем, день пройдёт в звонках и каком-то подобии движения, что хоть как-то скрасит газетную рутину. А дальше понесётся: вторник и среда – учения, четверг – начало стройки, пятница – концерт. Так и пройдёт очередная неделя.
Потом долгожданные выходные, съездим с женой и дочкой в Луна-парк. Как раз туда недавно доставили новый аттракцион – «Возвращение на Землю», что ли. Кто был, рассказывают, что там создаётся полная иллюзия, будто бродишь то по берегу моря, то блуждаешь в джунглях, то гуляешь по лесу – с полной реалистичностью, вплоть до запахов, давления и влажности. Даже не знаю, кому там будет интересней – дочке или нам с женой. Вспомнить, как это всё – когда по-настоящему. Сколько мы не были на Большой Земле? Год примерно, или больше? Надо подсчитать.
Зажужжал телефон, отвлекая от приятных воспоминаний об отпуске. На экране высветилось: «Лесин Марс».
Пашка Лесин. Что это он обо мне вспомнил? Когда-то мы с Пашкой, ещё оба холостые, неплохо покуролесили здесь. Однажды чуть не разбились на моём первом луноходе, сейчас смешно вспоминать. Он работал со мной, и сидел напротив, где сейчас над очередным видео похихикивает Света. С тех пор, как Пашу перевели с нашей базы в Главное управление колонизации Марса, в журнал с символичным названием «Марсианские хроники», его звонки и сообщения стали большой редкостью. Понятно, там у него сейчас совсем другие масштабы – полным ходом идёт освоение Красной планеты, все силы и средства брошены туда. Там движуха, там интересно. Он мотается по всему Марсу, делает репортажи со строек и рудников, бывал и в районе контр-марсианских операций, пару раз гонял с разведчиками к Поясу астероидов… А мы, кажется, остались в прошлом веке.
– Пал Палыч, слушаю вас, – напускаю на себя важности, и тут же добавляю, – Здорово, Паш! Какими судьбами?
– Вань, привет! Ты сейчас можешь говорить? – тон Павла предельно серьёзен, будто что-то случилось.
– Да, конечно, могу – трубку же взял! – не хочу принимать я его тон, это же Пашка, хоть и взлетел высоко!
– Иван, важный разговор. Ты точно можешь говорить? – он делает упор на слово «точно».
Я смотрю на Свету. Она в наушниках и, кажется, целиком погружена в происходящее на экране. Да она, даже если что-то услышит, всё равно никому не скажет.
– Точно, Паш, точно.
– Тогда слушай. В общем, мой редактор заинтересовался твоими публикациями. У нас как раз сейчас человек собирается переводиться на Землю. Понимаешь, к чему я?
– Интересно-интересно, – естественно, я понимаю, к чему он клонит, у меня коленки затряслись от волнения. Неужели это то, о чём я думаю. – Паш, скажи прямо, хочешь меня к себе на Марс выманить?
– Ну, я тут ни при чём, говорю же – редактору твои материалы понравились. Нет, конечно, я порекомендовал твою кандидатуру. Но окончательное решение за тобой.
– Хо-хо, какое решение! Ты же знаешь, или можешь догадаться, как мне уже тут всё надоело! Конечно, я согласен!
– Не горячись, Вань. Подумай хорошенько, с женой посоветуйся. Завтра дашь ответ. Если «да» – поговоришь сразу с главным.
Его слова немного остужают мой пыл. Действительно, такие решения скоропалительно принимать не следует. Это же всё-таки не из одного города в другой переехать. Это Марс! Чёрт возьми, Марс, о котором столько книжек перечитал, столько фильмов посмотрел, и ни разу там не был, и даже не мечтал туда попасть. Что там нас ждёт? Тут уже налаженный быт, жена работает на базе, ребёнок в садик ходит. Свою специфику я, опять-таки, знаю от и до. Надо подумать.
– Вань, ты здесь? Чего замолчал? – задумавшись, я и забыл, что на проводе у меня человек с другой планеты.
– Да, Паша, я тебя понял. Хорошо.
– Что «хорошо»?
– Хорошо. Созвонимся завтра.
– Вот и славненько! Как сам?
– Как сала килограмм. Ладно, Паш, Марс далеко, а редактор близко. На меня работы кучу навесили, созвонимся завтра.
– Ну, давай, до связи.
Чтобы отвлечься от всех новых мыслей и дать им улежаться, берусь за работу. Но нет огонька, нет уже здесь задач, с которыми я бы не мог справиться. А Марс…
День проходит, как я и предполагал, в телефонных звонках. Договаривался, убеждал спецов из отдела подготовки, что осветить в газете учения просто необходимо. Увещевал строителей, что публикация о начале стройки – залог успешного её окончания, мол «не раз проверено». Объяснял организаторам, что заезжую звезду хлебом не корми – дай интервью пораздавать. Всех победил. Пора домой.
Проходя по коридорам жилого модуля, я размышляю, как преподнести жене новость о переводе. Точнее, о возможном переводе. Или… о его возможности? Ведь всё это пока только слова, хоть и слова надёжного человека, в котором я не сомневаюсь. Что-то конкретное может сказать только главный редактор, а с ним надо общаться, уже приняв какое-то решение.
Дома меня первой встречает дочка. С порога бросается на шею и, не давая даже раздеться, щебечет свои забавные новости – во что она сегодня играла, какую кашу кушала, кого видела в садике. Я кое-как разуваюсь и с дочкой на руках прохожу в комнату. Жена что-то готовит на кухне.
– О, Ваня, ты пришёл! Привет!
– Привет, Оленька! Кстати, я всегда прихожу в одно и то же время.
– Ну да. Слушай, сегодня у нас в отделе проводили такое интересное исследование…
Договорить жена не успевает, потому что с такой же деловитой интонацией её перебивает дочка:
– Папа, слусай, к нам в садик пиходил какадий!
– Танюшка, – жена, как ревнительница порядка пытается включить педагогические навыки, – я вообще-то с папой разговариваю!
– Я тозе…– дочка кривит губки.
Вот только ещё не хватало, чтоб расхныкалась – отличное начало вечера. Я беру инициативу в свои руки:
– Хорошо, я с удовольствием послушаю вас обеих, только по очереди. Ладно, доча?
Она, улыбаясь, кивает.
– Так кто к вам в садик приходил?
Сначала выслушиваю целую историю о том, как к ним в садик приходил крокодил. Точно, припоминаю, должны были к ним прийти аниматоры. Потом узнаю про новое уникальное исследование в отделе, где работает Ольга. Разговор про Марс решаю отложить до того, как уложим Танюшку спать и останемся наедине, чтобы не отвлекаться на вновь всплывающие детали визита крокодила и дополнительные подробности исследования.
Дочка сопит в своей кровати, а мы сидим на кухне с полными кружками чая. Я пересказываю Ольге наш короткий разговор с Лесиным. Она молчит. Дует на и без того остывший чай. Наконец произносит:
– И ты ведь уже всё решил?
Я отрываю взгляд от кружки, смотрю на жену. Я просто не могу врать этой девушке. Пять лет назад она согласилась сорваться сюда с Земли, не смотря на явное нежелание её родителей. Все постепенно покидают родные гнёзда, птенцы вырастают и улетают – кто ближе, кто дальше. Она и сама давно мечтала куда-нибудь уехать, в поисках перспектив, новых целей, лучшей жизни. Мечтала, но не решалась. И тогда в её жизни появился я. А она – в моей. Такая умная, смелая и красивая. Может, это и есть судьба. А судьбе лгать не следует.
– Да, родная, я решил.
– Я так и знала, что ты так скажешь. А зачем тогда спрашиваешь моё мнение?
– Ну а как иначе? Мы же семья! Я решил, ты решила, и из наших решений складывается общее. И оно может отличаться от моего… Но разве ты не хочешь улететь отсюда? Что нас держит?
– Тебе просто стало скучно на твоей работе.
– Да. Да, мне скучно, я этого не скрываю. Я прошёл здесь рост, и теперь деградирую. Я тупею. Ничего, ничего нового из года в год. Одно и то же. Всё идёт по кругу.
– А ты уверен, что там не будет также?
– Там, Оль, совсем другие горизонты, совсем другие перспективы. Ты пойми, сейчас все средства вкладываются в Марс. Все деньги там крутятся! Идёт же тотальная колонизация. А здешние проекты были запланированы ещё лет двадцать назад. Вот, съезжу я в четверг в небольшую командировку на начало объекта, и это последняя крупная стройка, я слышал от шефа. Здесь жизни нет, Оль! Скоро останутся лишь рудники. Нет, какое-то время база ещё просуществует в её нынешнем виде, но со временем тут будут только шахтёры и охрана. А там сейчас требуются все: от воспитательниц и учителей для детишек колонизаторов до инженеров и астробиологов.
– Откуда ты знаешь?
– Да Пашка ссылку на видео прислал. Это теории отчасти. Но когда-то ведь, давно, и само существование нашей базы было только теорией, когда-то и о Марсе люди не мечтали. А сейчас всё это реальность – живут, работают.
– И что-то там ещё интересное было?
– Вообще-то, да. Самое, что меня зацепило, это предположение, что терраформирование начнётся не здесь, а как раз таки на Марсе.
– Да ладно? Правда?
– Они там убедительно строят аргументы. Я тебе тоже скину видео. Оля, ты представь – огромная планета, хоть и меньше нашей родной Земли, будет с атмосферой, можно будет гулять по марсианским горам и сажать деревья, как в книжках старых фантастов. Не то, что сейчас эти купольные модули, а целая планета!
– Когда-то говорили, что так будет и здесь…
– Да, моя хорошая, говорили. Но нет, ничего не происходит.
– И ты так веришь, что там это произойдёт на самом деле?
– Вера – вещь неконкретная… Я думаю, такое возможно. Если не при нашей жизни, то вон – Танюшка по марсианским горам без скафандра полазит… Ну что мы теряем здесь, Оль? Что бросаем?
Жена оглядывает нашу кухню, которую не так давно мы доукомплектовали самыми современными приборами. Вздыхает.
– Да, Оль, мы оставим только этот модуль, эту кухню и эту базу. Родня всё равно на Большой Земле, и нет принципиальной разницы, откуда к ним лететь – отсюда или с Марса. Всё равно чаще, чем раз в год вырваться не получится, а им что сюда нельзя, что туда.
Оля кладёт руку мне на плечо:
– А ещё мы оставим здесь приятные воспоминания – первые годы супружеской жизни, рождение дочки, её первые шаги.
Я прижимаю к себе любимую женщину, глажу её по волосам.
– Так ты согласна?
– Конечно, родной. Наш дом там, где мы. А где – хоть на Марсе – без разницы.
Я обнимаю супругу покрепче. Как же мне с ней повезло! В самые трудные моменты она всегда рядом, поддерживает. Вот и сейчас доверилась мне. Но не иду ли я на самообман? Не ищу ли только личной выгоды и карьерного роста? По сути, нам и здесь нормально. Есть работа и крыша над головой. Но ведь не хлебом же единым! Куда здесь стремиться? Не только мне, но и Ольге – всю жизнь просидеть на одной и той же работе, не видеть ничего, кроме базы. А Танюшка? Ей надо будет учиться, а это – или переезд на Землю, или, возможно, на тот же Марс. Весь научный потенциал там, а значит – там будут и приличные учебные заведения. Всё равно дочка однажды упорхнёт от нас, как когда-то её мама. Как и я, покинувший родные стены уже больше десятка лет назад. Решено!
Разговор с Егором Ковешниковым, главным редактором «Марсианских хроник», Пашка устраивает в назначенное время. Егор Петрович принимает моё согласие как должное и обещает по возможности ускорить процесс перевода. Не знаю, какие мотивы им движут. В качестве своих материалов я не сомневаюсь, но вера в карьерный рост из-за одного таланта у меня давно пропала. Скорее всего, ему там в «Хрониках» нужна «рабочая лошадка», кто будет делать всё быстро и не возмущаться. Но объёмов работы я не боюсь! Всё, кроме болотного спокойствия!
Тем не менее, от газетной рутины никуда не денешься, и всю неделю я мотаюсь по заданиям, полученным в понедельник. Зато время проходит довольно быстро. На выходных мы посещаем тот аттракцион, много гуляем по базе, словно прощаясь с ней. Но наступает очередная неделя, за ней другая, третья, а вестей с Марса не приходит.
Наконец, спустя примерно месяц меня вызывает к себе редактор:
– Ты что, драпать от нас собрался? – с ходу набрасывается на меня Ускореев.
В кабинете мы вдвоём, играть на публику не перед кем, и я спокойно отвечаю:
– Мне предложили интересную должность, и я на неё согласился.
– Согласился он! А со мной посоветоваться?
– Сергей Макарович, я взрослый человек, и решения могу принимать самостоятельно, – я невозмутим, и, знаю, редактора это бесит.
Он долго смотрит на меня, изображая то ли негодование, то ли презрение. Потом цедит сквозь вставные зубы:
– Это мы ещё поглядим! – его рука тянется к телефонной трубке, а в меня летит: – Марш на рабочее место!
Пропускаю мимо этот тон, молча разворачиваюсь и ухожу. Недолго тебе, старый сатрап, осталось мной командовать! Конечно, я не знаю, какое там начальство, какие манеры, но… Но там всё будет по-новому! Как с чистого листа. Я уверен, что там будет лучше.
Какую подковёрную игру затеял Ускореев, я не в курсе, но явно он постарается подключить свои связи, чтобы препятствовать моему переводу.
Авторитет Ковешникова в высоких инстанциях ожидаемо оказывается весомей, и решение о моём переводе утверждено и задокументировано на всех уровнях. И вот у меня в руках предписание: «Явиться в распоряжение главного редактора журнала «Марсианские хроники» Главного управления колонизации Марса».
Недолгие сборы – имущества-то у нас всего на пару чемоданов. Всё остальное – собственность базы. Прохладные проводы в редакции. Сумбурная речь Ускореева, в конце которой он всё-таки выворачивает на пожелание «удачи на новом месте». Какие-то фразы уже успевшего набраться Бабанова. Неожиданно открытка – настоящая, бумажная, и где только достала! – от Светы. Крепкое рукопожатие Кости-фотографа – он вообще скуп на слова. Вот и всё. Семь лет работы в этом коллективе позади. Только сейчас я начинаю задумываться, а не буду ли скучать по этим людям? Всё-таки немало вместе пройдено, хоть где-то косо и криво. И, как ни крути, Ускореев меня чему-то научил в журналистике. Может, не такой уж он скверный старик, каким я рисую его себе последние годы? Нет! Это всё действие спиртного, всегда становлюсь сентиментальным после пары капель. Они все – «хорошие парни». Хорошие, но уже без стремлений и целей. Они достигли своего потолка, а я уверен, что нет. Так что, к чёрту сопли!
И вот мы – я, моя ненаглядная Оленька, моя маленькая принцесса Танюшка – занимаем свои места в ракете. До старта считанные минуты. Таня что-то рассматривает в иллюминатор, ведёт себя совершенно спокойно. Это её третий межпланетный полёт – мы пару раз летали вместе к нашим родителям. Мы с Ольгой держимся за руки. Сейчас как никогда мы с ней в едином порыве, и даже не хочется ничего говорить. Кажется, под гул двигателей мы слышим мысли друг друга. И мысли эти – светлые. Она улыбается, и я улыбаюсь в ответ.
Старт! Ракета отрывается от поверхности. В иллюминатор я вижу, как уменьшается внизу наша база. Вот она всё больше похожа на собственный макет. Ракета продолжает стремительно набирать высоту, и вот уже база давно потерялась из виду, да и сама Луна постепенно превращается в небольшой серебристый шар. Там, чуть дальше в просторе открытого космоса узнаю нашу родную Землю, которую в эпоху Великих космических открытий стали называть малой родиной человечества. Ракета ложится на курс к Марсу. Мы оставляем позади родной дом, оставляем и место, ставшее домом на долгие годы. Впереди – будущее!
Автор: Gorgorot
Источник: http://litclubbs.ru/writers/2966-zapiski-lunnogo-korrespondenta.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
