Если вы часто видите наземный вестибюль метро «Чистые пруды», вы, вероятно, обращали внимание на странный декор станции – огромные круглые проемы. Эта деталь проста, но очень необычна: трудно найти другой фасад с такими проемами. Что они означают и откуда взялись?
Памятник вольноотпущеннику
В I веке до нашей эры некоему римлянину по имени Марк Вергилий принадлежал счастливчик-раб Эврисак. Счастливчик?! Да, именно так.
Эврисак был не просто отпущен на волю, но и разбогател. Типичный римский «бизнесмен» – это вчерашний раб: у них, как бы сказали в наши дни, была очень высокая мотивация. Чтобы получить хоть какое-то положение в обществе, вольноотпущенник должен быть богат как Крез…
Обогатился Эврисак благодаря своей пекарне. Возможно он месил тесто и сам – когда-то, будучи рабом. Но теперь тесто для него месили другие рабы (или свободные – большинство свободных горожан, вопреки укоренившемуся стереотипу, работали). А Эврисак организовывал производственный процесс и продавал свой хлеб или поставлял его государству по контракту.
Об этом говорит как надпись (Марк Вергилий Эврисак в ней называет себя «пекарем», pistor и «поставщиком», «подрядчиком», redemptor), так и рельефы на гробнице, где запечатлен весь производственный процесс.
Гробница Эврисака (ок. 30-40 гг. до н. э.) – памятник римскому честолюбию, которое обуревало даже вчерашних невольников. Мавзолей вышиной 10 метров воздвигли на перекрестке двух крупных дорог – via Praenestina и via Labicana.
Место было весьма оживленным, что и обеспечило долгую жизнь памятнику. Рядом с гробницей Эврисака император Клавдий проложил водопровод, а император Аврелиан (используя арки акведука) – городскую стену. В начале V века император Гонорий воздвиг над гробницей Эврисака крепостную башню, разрушив часть памятника. Следующие 1400 лет монумент был скрыт от всего мира под сводами башни. Это и спасло древнее сооружение.
В 1838 году башню разобрали, и взорам европейцев открылась странная конструкция.
«Пекарь я! Разве не видно?»
Мало того, что бывший раб имел наглость «отгрохать» себе целый мавзолей. Как он построен? Это же не вписывается в античные каноны.
Нижняя часть стены состоит из плотного «частокола»: то ли трубы, то ли полуколонны без простенков. Полуколонны не имеют капителей – как в домах, построенных советскими конструктивистами. По некоторым предположениям, эта странная архитектурная форма обозначает башни для хранения зерна.
Верхняя и самая заметная часть стены усеяна большими цилиндрическими нишами. Они символизируют отверстия, в которых пекари замешивали тесто. По наиболее смелому предположению, это никакие не изображения, а самые настоящие тестомешалки, встроенные в памятник.
Между рядами этих ниш и «частоколом» колонн дважды вырезана надпись:
EST HOC MONIMENTVM MARCEI VERGILEI EVRYSACIS PISTORIS REDEMPTORIS APPARET
С началом надписи все ясно:
Это памятник Марку Вергилию Эврисаку, пекарю и поставщику.
Однако же неясно, что в этом предложении делает глагол appareo. С точки зрения классической латыни, его здесь не должно быть. Видимо, это какое-то живое, разговорное выражение.
По одной версии, “apparet” означает, что Эврисак, поставляя городу свой хлеб, находится в подчинении у магистратов (“apparet magistratibus”), то есть служит римскому государству. Хоть и вольноотпущенник.
По другой версии, “apparet” в разговорном языке значило «это очевидно». Если так, надпись можно перевести таким образом:
Это памятник Марку Вергилию Эврисаку, пекарю и поставщику: разве не видно?!
Действительно, чтобы не осталось ни у кого вопросов, над нишами тестомешалок помещен фриз с барельефами, которые изображают весь технологический процесс от размола зерна до выпечки хлебов.
Весьма необычный сюжет для античного памятника. Ремесло и ручной труд в древности мало уважались… Но вчерашний раб пошел против течения!
Кстати, откуда нам известно, что он бывший раб? Этого-то в эпитафии не написано!
Был бы наш пекарь сыном гражданина, он не забыл бы приписать имя отца. Особенно тогда, когда свое звучит, как у вольноотпущенника (лат. личное и родовое имя + греч. когномен). Так что он бывший раб, с вероятностью 99%.
У римских рабов «официальных» отцов не бывало.
Со склонов Эсквилина – на Чистые пруды
Если б могила Эврисака была известна во времена Ренессанса, круглые ниши-тестомешалки с высокой вероятностью попали бы в язык европейского зодчества, вошли б в каноны классицизма… Но, как мы помним, памятник стал доступен для обозрения лишь в 1838 году. Язык архитектуры к тому времени давно сложился. Кроме того, в XIX веке внимание европейцев привлекла Эллада, а римское искусство вышло из моды. Вот почему гробница Эврисака почти не нашла подражателей… почти!
1 марта 1934 года у советского архитектора Николая Джемсовича Колли зазвонил телефон. Разговор был короткий:
– Дорогие друзья, надо сделать станцию метро.
– Срок?
– 25 дней.
– Какую именно станцию?
– Вам, товарищ Колли, «Кировскую».
– Какого же рода станции надо делать?
– Красивые станции.
Нарушать график строительства было непринято. Николай Джемсович – сын банкира из семьи шотландцев – понимал это еще лучше других. Работали 25 дней по 25 часов в сутки и успели спроектировать станцию. Правда, проект потом пришлось дорабатывать, как это обычно и бывает.
В таком аврале было мало времени на то, чтобы обдумывать декор. Советского архитектора выручил древнеримский пекарь, надгробный памятник которого Колли, наверное, хорошо помнил.
Источником вдохновения автора «Кировской» («Чистые пруды») стал мавзолей. Но не тот, что стоит на Красной площади.
Все мои статьи в оглавлении журнала «Нетривиальная история».
Читайте также:
Как выглядел бы русский стих без Ломоносова?
Довоенные фото Чистопрудного бульвара (1925-1940)
Сестра Суворова и дядя Пушкина: прогулка по некрополю Донского монастыря