Проблема в том, что я так и не смогла развернуться и уйти от него. В тот самый момент, когда Мишка окончательно уяснил, что должен, просто обязан возненавидеть меня, он ощутил себя полностью свободным и сделал то, чего я меньше всего ожидала от него — поцеловал меня.
И как мне ни казалось правильным сбежать прежде, чем всё полетит в тартарары, я наконец позволила себе делать то, что хочется. Он был сейчас похож на того яростного мальчишку, который преследовал меня в школе, но в то же время всё изменилось. Теперь мы научились управляться со своими желаниями и это было нечто.
Смешно слышать от ведьмы такое признание, но мне действительно подумалось, что мы созданы друг для друга — знаю, лютый бред, но вот она я, тихонько лежу, жмурюсь от солнечных зайчиков и глупо смотрю на спящего Мишку, улыбающегося во сне, и больше всего на свете хочу ничего не менять.
Он открыл глаза и притянул меня к себе, чтобы убедиться, что я реальна и никуда не делась, и шутливо спросил:
— Ты пялишься на меня, пока я сплю? Это довольно жутко, не находишь?
— Не воображай слишком много, просто я размышляю, что же в тебе такого необыкновенного.
— И каков вердикт?
— Пока не решила. Требуется дополнительное изучение, — и положила обе руки на его плечи.
Ближе к обеду мы надумали выбраться куда-нибудь из мрачноватой квартиры, чересчур смахивающей на музей, и, пока он скрылся в ванной комнате, я вышла на балкон, чтобы чуть-чуть остудить голову, но затея провалилась.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Солнце шпарило не по сезону, и мне пришлось прикрыть лицо ладонью, а когда обернулась, то с ужасом увидела, как по стене здания разбегаются трещины. Даже не так — всё здание старело на моих глазах, превращаясь в заброшенную развалюху, в которую и зайти-то страшно, как бы пол не провалился в заполненный водой подвал.
Квартира опустела, и солнечные лучи освещали лишь дыры в бетоне и жалкие остатки обстановки, годные теперь лишь для залётных бродяг. Кажется, мы в старой промышленной зоне, и ещё я вспомнила, что понятия не имею, какой адрес был назван таксисту и где это я.
Осторожно прошла внутрь, стараясь не наступать на особо сомнительные места в перекрытиях, и позвала Мишу, но никто мне не ответил.
В другой комнате нашла старую кровать с круглыми железными набалдашниками и голым матрасом поверх визгливо скрипящих пружин — рядом с ней валялась моя одежда, а ещё кругом босые следы на пыльном полу — мои и его. Я быстро оделась и накинула куртку, сбросив мужскую рубашку — единственную вещь, намекавшую, что Мишкина роскошная квартира мне не привиделась.
На противоположной стене твёрдая рука любителя раскрашивать мир из баллончика вывела «Беги!», не пощадив разбитые зеркала и обрывки штор. Огромные буквы встретились и в следующей комнате, и дальше, так что я догадалась, что дурацкая надпись относится ко мне.
Там, где должна быть кухня, я нашла записку — мятый клочок бумаги, замеченный мной лишь потому, что он лежал прямо в центре солнечного круга от ровной пробоины над окном.
Мамин почерк, идеально ровные каллиграфические линии на выцветшей обёрточной бумаге: «Я не смогу долго сдерживать его дар притяжения, так что беги, пока можешь. И ты не забыла, что должна жить одна? Иначе силы покинут тебя». Как интересно, что моя мама объявилась именно теперь, когда впервые за долгие годы меня всерьёз потянуло к живому человеку. Ну конечно, мамуля, ты тут как тут. Спасаешь, когда я не прошу. Бросаешь, когда считаешь, что я могу справиться в одиночку. Раскрываешь мне глаза на новых людей, как это своевременно.
Изо всех сил зажмурилась и тряхнула волосами. Прочь из моей головы, мамочка. Я останусь здесь. Хочешь что-то исправить — приходи сама.
Обстановка вернулась — мрамор, барельефы на потолках и восхитительный запах кофе.
Мишка высунулся из кухни и весело прокричал:
— Юлька, ты куда пропала? Айда пить кофе.