Рассуждая о сущности марксизма, достаточно задаться вопросом, может ли быть терапевтом человек, запомнивший лишь анатомию человека, но совершенно незнакомый с физиологией и биохимией? Ясно, что, нет. Не может стать марксистом человек, даже если он зазубрил «Науку логики» Гегеля, «Начала политической экономии и налогового обложения» Риккардо и «Сокращенное изложение трактата о домашней и земледельческой ассоциации» Фурье.
Разумеется, если вы только приступили к изучению марксизма, то вы обречены на то, что свое приобщение к этой науке вам придется с чего-то начинать. Но процесс постепенного освоения теоретического наследия человечества и полное овладение философским материализмом отличаются друг от друга, как корзинка с немытыми овощами отличается от готового салата. Но и приготовление салата предполагает определенную последовательность обработки и соединения ингредиентов. Очень часто, не особо совестливые люди свое необременительное чтение «чего-нибудь и как-нибудь» путают с освоенным марксизмом.
В практике становления известных истории твердых марксистов, их приход к научному мировоззрению и лидерству в пролетарском движении начинался в разных условиях. У кого-то все начиналось с митинговой практики, каторги, у кого-то с теории, причем, у одних с философии, а у многих с экономической теории, но, в конечном итоге, марксистом-практиком становился лишь тот, кто все информационные блоки выстроил в своем сознании в целостную, конкретную иерархированную систему знаний, приобрел мыслительные умения и навыки, благодаря которым правильно понятые объективные связи и опосредования превратили «ворох» информации в развивающуюся научную систему, а, не по-курмеевски, во «взаимно связанные между собой две стороны».
Что же представляют собой составные части, и как они связаны между собой в марксизме?
Может ли философия материализма существовать в марксизме, обособившись от «политической экономии»? Нет. Можно ли понять реальную «политическую экономию», если не применять при ее исследовании диалектический метод философии материализма? Нет. Существует ли хоть один фрагмент исследования Марксом капитала, где он обошелся без диалектического метода? Нет. Является ли исследование капитала от начала и до конца случаем применения диалектического метода к материалу реальной буржуазной теории и практики политической экономии? Да.
В таком случае, можно ли относить политическую экономию к числу составных частей марксизма? Нет.
Сам Маркс, во втором предисловии к «Капиталу. Критика политической экономии», пишет:
«Поскольку политическая экономия является буржуазной, т.е. поскольку она рассматривает капиталистический строй не как исторически преходящую ступень развития, а наоборот, как абсолютную, конечную форму общественного производства, она может оставаться научной лишь до тех пор, пока классовая борьба находится в скрытом состоянии или обнаруживается лишь в единичных проявлениях».
Как следует из высказывания Маркса, политическая экономия «может оставаться научной» лишь до определенного момента, т.е. не факт, что, во всех фрагментах и в конечном итоге, она таковой является.
Поэтому, во втором разделе «Трех источников...», посвященном политической экономии как ИСТОЧНИКУ марксизма, вы не найдете слов Ленина о том, что политическая экономия является СОСТАВНОЙ частью марксизма. Да и не мог величайший знаток философии материализма, Ленин, ПРОДУКТ КРИТИКИ паразитизма политической экономии капитализма назвать политической экономией. Политическая экономия и критика политической экономии - «две большие разницы». Если бы Курмеев и другие антипрорывцы ИЗУЧИЛИ труд под названием: «Капитал. Критика политической экономии», то они и сами поняли бы, что ПОЛИТИЧЕСКАЯ экономия капитализма, со времен Монкретьена и Петти, и как теория, и как реальность, все века своего существования служила делу расширенного производства КАПИТАЛА и только капитала, т.е. росту эксплуатации сокращающегося числа пролетариев, органическим следствием чего является увеличение резервной армии труда, т.е. безработица, пауперизация, эпидемии суицида, массовая проституция, массовое одичание молодежи, ее фашизация и клерикализация, следовательно, бесконечные войны, и потому логику капитализма абсолютно невозможно применить в качестве основы логики построения коммунизма.
Составной же частью марксизма может быть лишь КРИТИКА Марксом политической экономии и ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ изложение теории о расширенном воспроизводстве самого ОБЩЕСТВА как главного объекта теории и практики коммунизма. Желающим понять это глубоко, придется ИЗУЧИТЬ (о, ужас, только не это!) и второй том работы Маркса «Капитал. Критика политической экономии».
Так что, если буржуазную политическую экономию можно признать источником информации для размышления, кардинально переработанной Марксом, то политическую экономию как теорию капитализма невозможно представить составной частью марксизма. Свидетельством непонимания сути марксистского учения по этому вопросу, едва ли не абсолютным числом теоретиков развалившейся КПСС, являлось наличие в СССР учебников под названием «Политическая экономия». Но, если это название, в какой-то степени, можно было оправдать применительно к первой части учебника, в которой рассматривались домонополистическая и монополистическая стадии капитализма, то называть «Политической экономией» вторую часть учебника, посвященную социализму и вопросам строительства коммунизма, т.е. бесклассового общества, избавившегося от политики, т.е. перманентных столкновений МНОЖЕСТВА антагонистических интересов, - значит демонстрировать свое невежество.
Учебники по экономической теории и практике капитализма должны были бы называться в СССР «Критика политической экономии». А учебник по позитивному изложению законов созидания коммунистического общества должен был бы называться «Теория расширенного воспроизводства коммунистического общества», тем более, все необходимое для этого уже было сделано Марксом во втором томе его работы «Капитал. Критика политической экономии»
Повторим, в работе «Три источника…» у Ленина НЕТ указания на то, что политическая экономия является составной частью марксизма. Поражение, понесенное КПСС в теоретической форме классовой борьбы, объясняется и тем, что большинство членов КПСС считали политэкономию составной частью марксизма, но были абсолютно незнакомы с содержанием второго тома книги Маркса «Капитал. Критика политической экономии», где сформулированы законы простого и расширенного бескризисного воспроизводства капитала и, одновременно, доказана невозможность выполнения требований этих законов при капитализме. А, уж если попробовать заставить рядовых членов КПСС найти в этом томе фрагменты о расширенном воспроизводстве общества как главном содержании воспроизводственного процесса при коммунизме, то это заканчивалось бы всегда инфарктом.
Далее, к сведению артистов, которые любят изображать из себя строгих и страстных цитатчиков. В третьей части своей работы «Три источника...» Ленин вообще не применяет выражение «научный коммунизм», но зато четко говорит о гениальности Маркса, создавшего «учение о классовой борьбе». Подозреваю, что не «научный коммунизм», а учение о классовой борьбе Ленин и считал составной частью марксизма, о чем не догадывается Курмеев и его единомышленники, ленящиеся перечитывать труды классиков вновь и полностью. Если же учесть содержание работы Ленина, например, «Великий почин», то легко заметить, что классовая борьба, в виде борьбы за политическую власть, несмотря на ее абсолютную необходимость и неизбежность, не самый важный элемент марксизма. Как утверждал Ленин, свержение буржуазной власти, слом ее политической машины, самая легкая из тех задач, которые предстояло решать большевикам. Гораздо сложнее, как оказалось, построить общество с принципиально иным типом производственных отношений и общественного сознания.
По крайней мере, ни одной коммунистической партии сделать этого в ХХ веке не удалось. А причина такого печального хода событий состоит в примитивном понимании категории «классовая борьба» и законов развития ее форм. Все современные коммунистические партии, в том числе и китайская, на практике продемонстрировали отказ от теоретической формы классовой борьбы, с заменой её пышными формальными массовыми мероприятиями, и непонимание законов классовой борьбы вообще, наивно полагая, что, после лишения буржуазии политической власти внутри каждой отдельно взятой страны, больше нечего и некого опасаться. Оказались преданными забвению как предупреждения Ленина в области теории о смертельной опасности, грозящей социализму и исходящей от мелкобуржуазной идеологии, так и достижения Сталина в области практики экономического соревнования социализма с капитализмом внутри страны и во всемирном масштабе. Современные партии с коммунистическими названиями, даже те, которые находятся сегодня у власти, демонстрируют полное непонимание того, что это значит: коммунистическое расширенное общественное воспроизводство. Самое большее, до чего додумался Хрущев, состояло в стремлении ПЕРЕЖРАТЬ Америку, поглощая и переваривая больше хлеба, мяса, молока, овощей, снашивая одежды и обуви больше, чем американцы. Строго говоря, по этому же пути идет сегодня и Китай. Некоторый оптимизм внушают недавние заявления нового руководителя КПК о том, что необходимо уделить больше внимания изучению и воплощению теории марксизма.
Сталин был одним из немногих коммунистов, кто в полной мере усвоил учение Ленина и о НЭПе, как новой форме классовой борьбы, и об экономическом соревновании социализма с капитализмом, как форме классовой борьбы, поэтому блестяще, творчески осуществил все, что требовали от него, как от руководителя, объективные законы ведения этих форм классовой борьбы. Нужно было, согласно требованиям диалектики, динамично превратиться в ведущую силу основного противоречия современной эпохи. И Сталин обеспечил это соединением науки с практикой во всех элементах общественного бытия. Превосходство Сталина особенно заметно на фоне современных потуг реформаторов, направленных на «повышение эффективности» современной вузовской и академической науки.
Вторую мировую войну СССР выиграл именно потому, что до войны был уже фактически выигран первый раунд борьбы в виде экономического соревнования двух систем, и коммунистические производственные отношения, избавившись, в основном, от товарно-денежных тормозов, обеспечили СССР преимущества и над фашистской экономикой и над «союзнической» коалицией, целенаправленно вооружавшей фашизм в Германии.
Поэтому мне не кажется случайным то, что ясная постановка Лениным вопроса об «учении о классовой борьбе» как составной части марксизма была заменена профессорами КПСС, такими как Яковлев и Волкогонов, менее четким и более тавтологическим словосочетанием «научный коммунизм». Нужно было предметно развивать само учение о классовой борьбе, а не отказываться от ясного термина и заменять его на расплывчатую тавтологию. Но подмена понятий - одно из правил теоретической формы классовой борьбы оппортунистов против коммунизма.
Построение коммунизма в одной отдельно взятой стране не могло быть ничем иным, кроме как очередным этапом классовой борьбы, перенесенной на культурническую почву, понимая под этим, естественно, не одну лишь художественную культурность. Поэтому есть все основания утверждать, что, если у марксизма и есть третья составная часть, то ею должна стать, плохо разработанная сегодня, теория культурной революции, как очередной необходимой формы классовой борьбы. Разумеется, это не должен быть слепок с китайского образца культурной революции, тем не менее, нужно учесть то, как культурная революция в Китае повлияла на трудящихся и буржуазию, приучив первых к еще большей активности и организованности, а вторых к покладистости и относительной умеренности аппетитов. Большим недостатком китайской культурной революции явилось отсутствие в ней нацеленности на придание общественному сознанию научного уровня. Маоизм и марксизм существенно отличаются друг от друга именно степенью научности. Поэтому не случайно, что, разбив немало «собачьих голов» китайской буржуазии и оппортунистов внутри КПК, нынешняя КПК уже много лет строит НЭП, очень похожий на регулируемый государственный капитализм, без каких-либо заметных признаков доминирования централизованной плановой экономики, ростков коммунизма над стихией китайского и мирового рынка.
«Научный коммунизм», как выражение, несет в себе изрядную долю тавтологии. Дело в том, что теоретики «утопизма» доросли лишь до НЕнаучного социализма и на большее были неспособны. Поэтому научный коммунизм, как название «составной части марксизма» это, все-таки, «масло масляное», поскольку коммунизмом можно назвать только такое устройство общества, в котором ВСЁ общественное бытие уже основано на положениях НАУКИ. Ясно, что выражение: научный строй, основанный на науке - излишество. Общество, в котором еще нет частной собственности на основные средства существования и, в то же время, у общественного сознания еще нет научного уровня, классики марксизма называли первобытным коммунизмом, но они не собирались повторять этот опыт, поскольку он ведет лишь к рабовладению.
Если же исходить из положений, изложенных в работе, например, «Что такое «друзья народа»…», то МАРКСИЗМ, как образец широты и глубины научного мировоззрения, ушедший далеко вперед за рамки энциклопедий своего времени, по мнению Ленина, «опирается, во-первых, на материалистическое понимание истории и, во-вторых, на диалектический метод». Как видим, не на «стороны» философии марксизма, а на опоры всего марксизма.
Примерно, так же, как мост не существует без опор, иначе говоря, устоев, точно так марксизм невозможен без столпов в виде материалистического понимания истории и диалектического метода. Причем, при отсутствии договоренности, какую сторону моста считать левой или правой, мосту ничего не грозит. Мост будет выполнять свои функции только в том случае, если будут правильно решены вопросы с его устоями.
Все содержательное богатство марксизма, все его фундаментальные и прикладные фрагменты существуют лишь потому, что все рубежные факты и качественно отличные периоды истории человечества возложены классиками марксизма на устои диалектического метода и материализма, коротко, диаматики.
Что касается первого, как выражается Ленин, «устоя марксизма», т.е. «материалистического понимания истории», Ленин, в работе «Кто такие друзья народа....» называет его просто и коротко - материализмом.
«Что касается до второго устоя марксизма, - пишет далее Ленин, - диалектического метода,… он состоит именно в отрицании приемов идеализма и субъективизма в социологии».
Как видим, в теоретической форме классовой борьбы с «народниками», Ленин определяет марксизм, прежде всего, по ДВУМ его устоям, т.е. по ДВУМ собственным внутренним основаниям, образующим в своем единстве сущность МАРКСИЗМА: материализм и диалектический метод.
Отсюда, марксизм равен: материализм плюс диалектический метод, свободный от субъективизма и идеализма. Т.е. все изложено, практически, так же, как и в более поздней работе - «Три источника…».
Оба устоя марксизма не располагаются рядышком, как обособленные кирпичики. Эти устои «закольцованы» и логически, и практически. Не встав на почву материализма, нет никакой возможности и даже надобности освобождать диалектику от идеализма и субъективизма, но, не освободив диалектику от идеализма и субъективизма, мы лишаемся «линзы», с помощью которой только и можно увидеть историю в предметном материалистическом свете. Материалист без диалектики все равно, что объективный компьютер без субъективного пользователя, что объективная мраморная глыба без субъективного Родена. Курмеев не объясняет своим читателям, как объединены его «стороны» философии марксизма. Мы же доказываем, что каждый фрагмент философского материализма рожден диалектическим методом, а каждая крупица метода почерпнута из объективных законов развития форм материи.
Руководствуясь положениями ленинской работы «Кто такие друзья народа…», можно решить в марксистском ключе и вопросы военного строительства, и вопросы культурной революции, и вопросы педагогики, и вопросы расширенного воспроизводства коммунистического общества и т.д. и т.п. Человек, усвоивший эти положения ленинизма, застрахован от влияния субъективных и идеалистических фрагментов, встречающихся в текстах Гегеля, тем более, если, в отличие от Курмеева, он изучал труды Гегеля не по учебникам КПСС.
Я отрицаю идеалистические заблуждения Гегеля осознанно и предметно, а обвинения Курмеева оставляю суду его совести, особенно, если она у него разбирается в диаматике. Но дело не во мне, а в том, что Курмеев пытается заниматься идеологической работой на массы. Если в качестве основных приемов своей борьбы Курмеев и дальше будет использовать метод расчленения, искажения, упрощения ленинского теоретического наследия, шельмования оппонентов и бессовестных подтасовок, то ничего, кроме дальнейшей деградации его самого как идеолога, у Курмееева и его союзников не выйдет.
Полемизируя по поводу «сторон» философии марксизма, нелишне учесть и то, что Маркс в своих трудах нигде не использовал выражение «исторический материализм». Он говорил лишь о материалистическом понимании истории. Впервые выражение «исторический материализм» Энгельс ввел в оборот в 1890 году, т.е. после смерти Маркса, в одном из своих частных писем.
Но в 20-м томе собрания сочинений Маркса и Энгельса, в предметном указателе, Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС отметился странным образом: поместив в этом указателе выражение «Исторический материализм. - см. Материалистическое понимание истории». Т.е. в «энциклопедиях» марксизма - «Анти-Дюринг» и «Диалектика природы», ни Маркс, ни Энгельс не используют выражение «исторический материализм», но институт, «почему-то, помогает» классикам, «уточняя», что они имели в виду.
Диалектический метод, свободный от идеализма и субъективизма, обращенный на формирование материалистического понимания истории, и, сформировавшееся на этой основе, научное материалистическое мировоззрение и есть диалектический материализм.
В физиологически здоровом человеческом мозгу миллионами лет эволюции заложена объективная предпосылка для выработки адекватной формы творческого отражения бытия. Поэтому, если на материальный мир смотреть без мистических и карьерных предрассудков, то, при должном умственном прилежании, он откроется вам во всем богатстве своих периодически меняющихся свойств, противоположностей, отношений и опосредований, т.е. диалектически.
Материалистом-марксистом невозможно стать на основе одного лишь жгучего желания или твердой веры в «составные части» марксизма. Общественное бытие - сложная, сотканная из противоположностей и противоречий, динамично развивающаяся система. Освоить её можно, вооружив себя диалектическим методом, хотя бы в объеме, предложенном Гегелем. Так, по крайней мере, поступили Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.
Поэтому я и определяю для себя философию марксизма как диалектический метод материализма или, сокращенно, диаматика, хотя мои оппоненты делают вид капризного ребенка, не понимающего, о чем идет речь, и, как будто, их кто-то принуждает пользоваться только этим словом. Большинству читателей этот термин не создал никаких трудностей. Беда же современного коммунистического движения в том и состоит, что некоторые субъекты тщательно выговаривают слова «диалектический материализм», абсолютно не понимая, «с чем его едят».
Методику раскрытия сущности марксизма, через три источника, разработанную Лениным, в работе «Три источника...» я использую в пропагандистской работе реже, поскольку, как показала практика, людям, не успевшим изучить диаматику в достаточной степени, трудно перейти от четкой раздробленности источников к пониманию причины монолитности марксизма. Не владеющие диаматикой, наши оппоненты могут рассуждать лишь «арифметически», рассматривая составные части марксизма, как расположенные «рядышком», хотя и «взаимно связанные между собой две стороны». Марксизм предстает в их сознании в виде тавтологии: a + b + c = a + b + c.
Фрагмент статьи В.А. Подгузова "Как сторонники, на словах, НАУЧНОГО коммунизма воюют против НАУЧНОГО централизма?"
____________________________________
Послесловие
Уважаемые читатели!
Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
II. Газета «Прорывист»
Поддержите редакцию деньгами:
I. Принципы финансирования
II. Подписка на газету
III. Заказ нашей брошюры почтой с автографом автора
IV. Заказ нашей книги "Жизнеописание красного вождя"