Мы готовились ко дню рождения папы. Как никак ему исполнялось пятьдесят, и хотел он или нет, я собиралась закатить ему грандиозный праздник. Очень не хватало мамы и её организаторских способностей, но я взяла все в свои руки, и, впрочем, неплохо справлялась.
Банкетный зал был готов. Приглашения разосланы за две недели до юбилея, меню подобрано и музыка была замечательной. Я носилась туда - сюда, поглядывая, чтобы в день, когда все соберутся, всё было идеально. И ещё мне очень не хватало Аньки с её оптимизмом и саркастической улыбкой.
Папа был против этого мероприятия и совершенно мне не помогал.
-Какие конкурсы, Котёнок? - спрашивал папа, криво улыбаясь, - все приходят на праздники, чтобы поесть вкусно и выпить, а ты... конкурсы,ведущая,-он махнул рукой, - я с половиной этих людей уже почти не общаюсь.
-Пап, но это твои друзья, твои родные, и родные мамы.
-Вот уж с кем бы я точно не захотел видеться, - буркнул он.
Я покачала головой, в знак несогласия. После смерти мамы он выбросил все вещи, напоминавшие ему о ней и перестал общаться с половиной их общих друзей.
Я задержала дыхание, чтобы успокоиться и решила позвонить Аньке.
-Привет, - я тепло улыбнулась.
-Здорово! - услышала я её жизнерадостный голос, - как продвигается подготовка к торждеству? Я немного успокоилась.
-Нормально продвигается, - сказала я, - вот только папа не очень рад.
-Ничего, - сказала Анька, - как только все соберутся, он будет чувствовать себя совсем по - другому. Я приеду через пару дней, помогу тебе все доделать.
-Так уже почти всё готово, - сказала я, облегчённо вздыхая, ведь и правда, всё готово, остались кое-какие мелочи.
-Не волнуйся, - заключила Анька, - всё будет чудненько. Давай, скоро увидимся.
-Пока, - сказала я и положила трубку. Этот звонок придал мне сил и я снова отправилась к папе, не хочет ли он прогуляться до торгового центра себе за костюмом.
-Ты серьёзно? - спросил папа, - может я просто надену чистую рубашку?
-Пап, - я надулась, - сидишь дома, ни в чём не участвуешь, критикуешь всё, что я делаю. Может хоть немного облегчишь моё существование? Я же ради тебя стараюсь.
Я отвернулась к окну. Папа подошёл ко мне и положил руку мне на плечо.
-Прости, Котёнок. Не знаю, что на меня нашло. Пойдём, вот прямо сейчас и купим мне пиджак и галстук, хорошо?
Я благодарно улыбнулась.
-Другое дело! - он обнял меня и моя обида улетучилась прочь.
Мы выбрали новый костюм, белая рубашка красиво оттеняла папин ровный загар, а седина в волосах только добавляла ему мужественности.
Папа сопротивлялся.
-Да, что я тебе, мальчик на выпускном, - ворчал папа, оглядывая себя в зеркале, хотя я видела, что ему нравится то, что он видит.
-Да, ты у нас ещё ого-го! - сказала я умиленно. Он действительно классно выглядел, - мы тебе ещё невесту найдём на празднике, - я показала большой палец вверх, - просто класс.
Он сдался.
-Ладно, этот вроде ничего. Нормально сидит.
-Замечательно! - заверила я его.
Он ещё немного покрутился и наконец сказал :
-Берём! - и указал куда - то в сторону, - и вот эти туфли тогда.
Я довольно улыбнулась. Наконец папа чем-то увлёкся.
Мы вышли из магазина.
-Пойдём, Котёнок, - сказал папа, - в наше кафе, - он подмигнул мне, - как раньше, куплю тебе мороженое.
Я обрадованно захлопала в ладоши.
-Пойдём, конечно! - только давай отнесем покупки в машину.
Мы вышли на парковку и направились к нашей машине. Я взяла папу под руку, и, весело болтая, мы шли, вспоминая, как папа мерял розовую рубашку, которую нам предложила девушка-продавец в магазине.
Тут сзади послышался визг колёс. Я краем глаза успела заметить, как к нам несётся неуправляемый белый опель на приличной скорости.
Говорят, все происходит в один миг. В одно мгновение меняется все, что было столь привычным. Это правда. За долю секунды до того, как опель сбил бы папу, так как летел точно на него, я оттолкнула его руками и очутилась под колёсами. Ничего сначала не почувствовав, я увидела, как поднимается с асфальта папа и бежит к остановившейся машине. Я хотела сказать, что всё в порядке, я жива, и пусть он поможет мне встать, но папа подошёл к открывшемуся окну опеля. Оттуда высунулась голова мужчины, чуть старше папы и он удивлённо сказал :
-Я вас не видел! Честное слово!
И тут папа ударил его кулаком прямо в лицо.
-Ты что делаешь? - закричал он.
Мужчина прижал руку к сломанному носу.
-Я вас не видел, - пролепетал он и тут же получил второй удар кулаком. Всё это происходило не более, нескольких секунд, но мне показалось, почему папа так долго не подходит ко мне и не пытается помочь мне встать.
Прижимая руку к окровавленному носу мужик сдал назад, съехав наконец с меня, и дал дёру.
-Куда? - закричал папа, - а ну вернись, скотина!
Но опеля и след простыл.
Я была в полном сознании. Папа опустился на колени рядом со мной.
-Не двигайся, - сказал он, - я сейчас вызову скорую.
-Да, всё нормально, - сказала я бодро, - просто помоги мне подняться. Я попыталась приподнять ногу, но тут поняла, что пятка как будто прилипла к асфальту. И мне стало страшно. А потом сознание моё помутилось и я отключилась.
Вокруг нас стали собираться люди. Папа сидел рядом со мной и плакал.
-Зачем, зачем ты это сделала? - причитал он, - зачем ты меня оттолкнула?
Я была без сознания, но почему - то все слышала. Просто не могла ответить. Люди перешептывались между собой, но я не слышала определённых слов, все они смешались в какой-то гул.
Скорая помощь приехала довольно быстро. Меня забрали в больницу. Папа все время держал меня за руку. На костяшках его пальцев была содрана кожа. Я ненадолго пришла в себя.
-Что со мной? - тихо спросила я папу. Голова кружилась и в глазах смешно прыгали солнечные зайчики.
-Всё будет хорошо, - сжал мне руку папа, -сегодня полежишь в больнице, отдохнешь, а завтра будем готовиться дальше к моему дню рождения.
-Тогда почему ты плачешь? - спросила я, стараясь не засыпать. Спать хотелось просто зверски.
-Я не плачу, - сквозь слезы сказал папа и закусил губу, - тебе просто показалось,молчи, тебе нельзя разговаривать, - папа нежно убрал волосы с моего лица. Кожа на лице горела, плечо было содрано в кровь, на ноги я даже боялась посмотреть.
Мне казалось, что машина скорой помощи ползёт по дороге, словно улитка. В окне медленно ползли по небу облака, кое-где прерываемые зелёными ветвями деревьев. Весь мир словно застыл. Отпустил шок и волнами накатила боль. Кажется, что болело всё, начиная от волос на голове, и кончая кончиками пальцев ног. Каждая косточка, каждое сухожилие болело так, словно в них ежесекундно вонзались тысячи острых ножей.
-Мне больно, - прошептала я, а потом начала задыхаться. Казалось, воздух не проходил в лёгкие, что-то мешало ему преодолеть этот простой привычный путь. Мне надели кислородную маску и, кажется, сделали укол.
А потом накатила тёплая благодатная тьма. На мгновение я очнулась уже на каталке. Вокруг меня стояли какие-то люди. Я хотела сказать, что попала под машину, но не могла вымолвить ни слова. Боль была жуткая, и, скорее всего, именно от неё я пришла в себя. На каталке меня везли куда - то по коридору и я считала лампочки на потолке:одна, вторая, третья, четвёртая.
Потом мы въехали в грузовой лифт, и лампочки исчезли. Мне нужно было на чем-то сосредоточиться. Я не хотела больше впадать в забытье. Мы остановились на пятом, нет, шестом этаже и меня на каталке выволокли в коридор.
-Она очнулась, - сказала кому-то молодая медсестра, - может уколоть её ещё раз?
-Сейчас, - ответил кто-то, - уже вот операционная.
Операционная?! - я задергалась на каталке.
-У неё судороги! - со страхом закричала всё та же молодая медсестричка.
-Скорее, реакция на обезболивающее, - сказал тот же мягкий мужской голос.
Потом меня уложили на холодный железный стол, и меня уже стало подергивать от холода.
-Смотри на меня, Татьяна, смотри на меня, - сквозь боль позвал меня уже знакомый голос.
Я посмотрела в синие, как море глаза доктора, почувствовала, как в вену мне вонзается иголочка и через несколько секунд волна забытья накрыла меня с головой и унесла в мир спокойствия и неги.
Потом я открыла глаза и слепящий свет заставил меня снова их закрыть. У меня было странное ощущение отсутствия тела. Я совершенно не ощущала ни ног, ни рук, хотя могла двигаться. Я снова открыла глаза, понемногу привыкая к свету и посмотрела... на себя. На моё тело, с капельницей в руке и кислородной маске на лице, которое спешно везли куда-то доктор и три медсестрицы. Я оглянулась вокруг и поняла, что вешу на потолке в какой-то неестественно глупой позе. И смотрю сама на себя. Как ни странно страха не было. И боли тоже. Наконец - то не было этой ужасной тянущей боли. Лёгкое покалывание в груди, вот и всё, что я чувствовала.
Я хотела последовать за бригадой, которая везла меня к лифту.. Куда? Я решила, что если вверх, то я, возможно, ещё жива и меня везут в реанимацию, а если вниз... Если вниз тогда всё гораздо печальнее. В подвале больницы находился морг, а оттуда, как известно, дороги назад уже не было.
Я не боялась умереть, страха, как такового, не было. Скорее, мне было грустно оставлять привычный для меня мир, друзей, родных, знакомых. Папу... Он так много потерял за последние годы, и я не хотела оставлять его одного. Аньку... Вспомнились все наши приключения и выходки.
Вспомнился Саша, который по прошествии лет все так же владел моим сердцем. Печаль захватила меня и я рванулась за своим телом, силясь догнать уехавшую на приличное расстояние каталку. Но вдруг порыв невесть откуда взявшегося ветра подхватил меня, словно облачко и понёс в противоположную от лифта сторону. Я лишь успела заметить, что доктор всё же нажал кнопку вверх, а это значило, что по крайней мере умру я не прямо сейчас. Я успокоилась, расслабилась и позволила ветру нести меня куда ему угодно.
Я очутилась в длинном коридоре со множеством закрытых дверей.
Где это я? - подумала я, не припоминая в нашей больнице такого коридора. А может меня привезли в другую больницу? Хотя, я была в сознании, когда машина скорой помощи остановилась возле приёмного отделения нашей больницы, куда ещё ребёнком папа привозил меня с кашлем на приём, с перебинтованной рукой на рентген, и где я, будучи уже взрослой, проходила комиссию для поступления в университет. Я несколько раз лежала в больнице раньше, поэтому знала, где что находится и уж никак не могла спутать её с какой-то другой. А вот коридор не припоминала.
Я стала дёргать двери за ручки, но ни одна из них не открывалась. Я снова считала лампочки, как тогда, когда меня везли в операционную. Коридор был длинный, выкрашенный тусклой серой краской и ни одна дверь так и поддалась моим усилиям её отворить. Я шла все дальше, пока не увидела впереди открытую настежь дверь из которой бил в глаза слепящий белый свет. Зная из рассказов тех, кто пережил клиническую смерть, что нельзя идти к свету, если хочешь остаться жив, я развернулась и бегом кинулась прочь от открытой манящей двери. Но меня словно затягивало туда.
Я перестала сопротивляться и меня затянула белая пучина мягкого тёплого тумана. Я вдохнула такой знакомый, такой приятный запах, едва уловимый моим невидимым носом и провалилась в него, ни о чём больше не помня и не жалея...
Ссылка на все публикации.