Девчонка хихикнула и с восторгом припала к остолбеневшей Лене, ловко воспользовавшись моментом слабости, а та опустила голову и после некоторого колебания положила руки на острые плечи ребёнка. Жест получился вымученный, но девочка была счастлива и аж зажмурилась от нахлынувших чувств.
Топот наваливался на нас и почти оглушал, несмотря на искажённую перспективу коридора — он казался раз в десять длиннее, чем должен быть, и через пару минут чернота на том конце ожила, зашевелилась, выплеснув прижатые друг к другу серые детские фигуры. Как братья и сёстры — с похожими лицами, полными настоящей надежды, и все как один твердили «мама, мама». Кто-то опоздавший бежал по двору —за окном торопливо прошлёпали по асфальту чьи-то голые пятки, но я не стала вслушиваться.
Дети оттеснили нас от Лены, облепили её со всех сторон, пытаясь дотянуться, потрогать хоть за подол или рукав и урвать себе личный кусок желанной близости к матери.
Что же, если она прожила с тысячу лет, разве это не могли быть её собственные дети-призраки?
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
Она широко раскинула руки, перескакивая пальцами с одной детской макушки на другую и вдруг всхлипнула, опустилась на колени, теряясь в напирающей серой толпе.
Писк из соседней палаты стал невыносимым и вокруг резко вспыхнул искусственный свет, возвращая обратно в больницу.
Я стояла теперь в тот самом коридоре и еле увернулась от медсестры, со всех ног бегущей в палату со старушкой. Её аппаратура пронзительно верещала, явно не обещая ничего хорошего персоналу.
Обернулась и увидела, как девушка в палате «717» открыла глаза и шарит руками по одеялу.
Лены нигде не было.
К тому моменту, как очнувшуюся Федору в очередной раз осмотрели поражённые чудом специалисты, гораздо менее удачливую старушку уже забрали. Расстроенная медсестра подошла ко мне и спросила, где Лена, и по её мокрым глазам я поняла, что она недавно на этой работе и ещё не успела очерстветь, и потому принимала случившееся в свою смену столь близко к сердцу.
Конечно, я позвонила Серых по поводу его найденной дочери, и он ворвался в отделение, чуть не столкнувшись в дверях с красавчиком-великаном. Барышни в белых халатах вполне объяснимо млели от этого великана по имени Слава, кстати оказавшимся преданным мужем Федоры, и никак не могли взять в толк, каким образом всплыл новый близкий родственник — отец, и где его носило последние полгода, когда она лежала тут.
Когда им наконец разрешили зайти, Федора уже сидела, облокотившись на подушки,и смущённо улыбалась, глядя то на мужа, то на отца.
— Сколько ты пробыла здесь? — Серых был изрядно потрясён тем фактом, что нашёл пропавшую дочь уже замужней. Она перевела на великана вопросительный взгляд и сжала его руку— просто не знала правильный ответ.
— Полгода, но мы познакомились пять лет назад, — Слава спокойно смотрел на Серых, — и Федора ничего не помнила о своём прошлом, но категорически отказалась искать любые зацепки. По правде говоря, я решил, что она хочет забыть, и не настаивал. Может, у неё были на то веские причины.
— Так и было? — Серых сверлил дочь глазами.
— Да, папа. Прости. Я только сейчас вспомнила тебя, когда очнулась, — она поискала меня, стоящую за стеклом и нагло подслушивающую и подсматривающую, пока не прогнали, и еле заметно кивнула. К счастью, медсёстры в суматохе забыли про меня, а я не могла уйти, не узнав, в чём дело.
— А почему искать не стала? Я чуть с ума не сошёл, Федора, — Серых от волнения крепко обхватил подлокотник кровати.
— Я не знаю. Почему-то боялась, что из-за прошлого меня будут преследовать волки. Такая глупость, но зато сейчас я прекрасно помню, как на меня прыгнул огромный волк.
На лице Славы мелькнуло жутко виноватое выражение, и Серых тут же спросил, указав на давно зажившие шрамы:
— А это как получилось?
Федора тоже с интересом повернулась к Славе и робко улыбнулась.
— Ты расскажешь? Я не помню.
— Несчастный случай. Мотоцикл вдребезги. На мне ни царапины, а ты…
— Ну, тогда ясно! Приснилось, наверное, — Федора с облегчением рассмеялась.
Бедная девочка. Она даже и не подозревала, что её муж и отец оборотни.