Много разных странных людей обитает, и обитало, в нашем мире. Особенно когда этим людям по 16 и 20 лет, реже, когда старше. Бриолинщики, моды, то бишь «опрятные хулиганы»,straight edge , эмо, али же «дети-помойки» сиречь панки. Все они одинаковые по трешу и угару, но разные по форме. А форма для субкультурщика тоже самое, что форма для родов войск. Отличительная деталь по которой всегда узнаешь своего и по которому решишь, что делать дальше – бежать, бить морду, выкурить трубку мира. Но куда же отнести денди? Пожалуй, самых первых субкультурщиков нашей цивилизации. И нет: «денди» — это не синоним слова «пижон», денди это не всегда модник одевающийся в дорогом бутике, дразня бюджетных нищебродов, денди – это не только определённый стиль, существующий в культуре как минимум от начала 19 века, но это и особенный вид чувственности, чувствительности, восприятия, которые заявляют о себе именно через этот стиль. Про него и пойдёт речь.
Слово «денди» возникло в английском языке в 1815 году, в момент триумфа победы над корсиканским зверем и его долго остававшейся непобедимой армией. Как это всегда происходит, во время больших имперский викторий, когда препятствия преодолены, общество начинает обращать внимание на себя и ареал, в котором оно существует. И, пребывая на пике мощи, когда всё английское стало невероятно модным, это слово уже в конце 1840-х годов прочно вошло в лексикон других европейских языков. Впрочем, говорят, что истинное значение этого слова может понять только англичанин.
Что же это такое дендизм? Описать его особенности так же сложно, как и определить его значение. Некоторые видят в нём преимущественно искусство одеваться, но многие денди никогда не носили галстуков. Например, лорд Байрон. Тот самый, что поэт и борец за счастье угнетённых греков.
Дендизм – это своего рода образ жизни, а жизнь проживают не руководствуясь одними лишь материальными вещами. Этот весь «образ» усложняется из оттенков, настолько насколько это возможно в обществе с очень древними корнями цивилизации. Ибо нигде антагонизм приличия и хандры (тот самый пресловутый сплин, которым страдал пушкинский Онегин), которую это приличие и рождает, не ощущался сильнее нежели в пуританской Англии. В обществе Библии и Права. Дендизм – это плод бесконечной борьбы между приличием и тоской.
Застоявшаяся вода жизни начинает пениться только под ударами кнута тщеславия – вот физиологическая база денди. У настоящих денди кровь никогда не бывает горячей. Тоска – это дитя анализа; но к ней добавляется ещё одна тоска в английском обществе – римская, дитя пресыщения. Не зря Оскар Уайльд говорил: «Тоска – это совершеннолетие серьёзности». Пушкин, который тоже считал себя денди, писал к Рылееву: «Тоска – это признак существа, которое способно мыслить». Россия для грустных, говорите? Увы, но и это не наше изобретение.
В ту же самую копилку «умом Россию не понять», а можно ли понять Англию того же времени когда Тютчев написал эти строки? Денди-англичанин это тот, который всегда поступает неожиданно, так, чтобы разум, который привык к оковам правил, был не в состоянии этого предвидеть. Эксцентричность, другой плод, что созрел на английской почве, имеет такую же цель, но чуть-чуть иначе – неукротимо, по-дикарски и слепо. Это бунт личности против устоявшегося порядка. Дендизм, наоборот издевается над правилами, но и уважает их. Он тоже страдает от их оков и мечтает о мести, но не перестаёт им подчиняться. Взывает к ним в то время, когда из-под них ускользает. То господствует над ними, то терпит их господство над собой. Именно денди изобрели фрак. Но именно, что «дендизм» не фрак, в котором ходят по улицам – это манера его носить. То есть можно оставаться и приличным человеком и быть в то же время денди если твоя одежда помята. Каким и был лорд Спенсер, у которого на фраке оставалась лишь одна фалда. Вторую он отрезал сам, и таким образом создал тот покрой, который носит его имя.
Дендизм был таким самым вольнодумием в области светских традиций и правил, как философия в области морали и религии. Денди личным авторитетом устанавливали другие правила над теми, которые господствовали в кругах самых утончённых аристократических традиций. Уместным подтруниванием и смягчённой мощью грации, они заставляют принять новые правила, которые зависят только от их личной смелости. Пусть общество пребывает в стазисе, пусть аристократия держится особняком, но придёт время, когда Прихоть восстанет и уничтожит границы, что сдаются несокрушимыми в то время, когда их основание уже подточила тоска. И это случилось – денди создали своеобразную науку манер и поз, невозможную в любой другой стране. Собственно, не зря Англия впоследствии и стала Родиной всех последующих субкультур.
Ошибочно считать дендизм исключительно тем тщеславием, которое проявляется в отношениях между мужчинами и женщинами. Поскольку женщины занимают весомое место в массовой психологии почти у всех народов, то под «дендизмом» понимают тщеславие тех мужчин, кто нравится женщинам или которые считают себя слишком красивыми. Но это норма общечеловеческого тщеславия; «дендизм» — английская норма тщеславия. Денди - это не распутник, для денди любовь знаменует зависимость и делает рабом своих желаний. Самые нежные объятья оказываются оковами. И подобного рабства денди всячески избегали. Потому что страстный человек не может быть денди. Из этих позиций «дендизм» можно было бы расценивать как последнюю попытку утверждения патриархальной культуры в эпоху деградации духовного и дворянского сословия накануне решающей победы буржуазии. Ведь что такое «победа буржуазии» в предоставленном контексте? Это социальный приоритет женщины и ребёнка перед мужчиной, специалиста перед дилетантом, жизни с пользой супротив вольготного времяпровождения. Этот моральный и эстетический приоритет женщины перед мужчиной невозможен в патриархальной цивилизации.
Независимость – вот что создаёт из человека денди. А в буржуазном обществе дела с независимостью как раз-таки обстоят не очень. Принято считать, что только в патриархальном обществе каждый человек по возрастающей шкале был обязан другому – крестьянин феодалу, феодал королю, король Богу. Ну, а горожане? Вот и рушиться вся стройная система Подчинения и Обязанности. Да и феодал мог по истечению срока клятвы взять и не «продолжить контракт». Правда он лишался защиты сюзерена, владений в зависимости от формы собственности, но мог уйти в странствующие рыцари, наняться наёмником в армию Ломбардской Лиги, принять постриг, уйти в университет, в конце концов отказаться от побитого молью герба да заняться торговлей, если уж совсем честью не дорожит, но выбор в промежутках был. Буржуазное общество его оставляло меньше, а кое-где не оставило вообще – например обязанность отслужить в армии. Не говоря уже за идеологические обязанности – сперва лихо ненавидели евреев. Потом коммунистов. Потом геев. Потом гомофобов и расистов. Современный денди никогда бы не завёл себе социальные сети. Беда в том, что современный денди не может произрасти из нынешнего поколения снежинок, одинаковых от, начиная с подвёрнутых штанов, оголяющих щиколотки, заканчивая единым идеологическим императивом.
Ведь первый смертельный удар «дендизм» получил именно от индустрии готовой одежды, особенно когда появились «оригинальные» магазины шмоток, продукция которых выходила за пределы общепринятых норм. Можно было бы добавить, что «дендизм» был удушен германским газом на маковых полях Фландрии, или забитый кулаками чекистов в подвалах Лубянки, когда на смену автократическому буржуазному обществу пришло тоталитарное социалистическое общество, но это будет не верно, хотя, несомненно, пафосно и трагично. Нет, последний удар по дендизму был нанесён самой важной и значимой Революцией в истории Человечества – Сексуальной! Революция, которая объединила всех людей, независимо от происхождения и заполненности кошелька, в едином стремлении – заниматься любовью. И на алтарь вождя секса озабоченно настроенные сношающиеся массы должны были отдавать всё, что имели. Жизнь, деньги, силы, время. И ради вождя секса заработали практически все производные индустрии – кино, музыки, текстильной промышленности, фармакологические кампании, пластическая хирургия и даже религия. Буддизм мы знаем с позиции тантрического секса, йогу практикуем не для духовной медитации, а для исполнения замысловатых поз во время соития. Ислам нас прельщает бесконечным сексом с гуриями. Христианство призывает женится и плодится покуда детородный орган не сотрётся словно карандаш. Последним кто проповедовал воздержание во имя высших устремлений был тот, кто написал «Литания Сатане» — Шарль Бодлер, какая ирония:
«Денди всегда фригиден. Чем больше человек занимается искусством, тем меньше у него похоти. Соитие – это поэзия для плебеев. Совокупление – значит стремление проникнуть в другого, а художник никогда не выходит за рамки самого себя».
Так говорил поэт-сатанист, который уже не вписывался в Старый Мир, но принимал его, будучи этим миром отвергаемым. И, который бы презирал наш Новый Мир, несмотря на то, что Новый принял бы Бодлера к себе как — фрика, панка, дэткорщика... Вот такая вот казуистика своего среди чужих.
Автор - Владислав Снегов