Сегодня вернулась домой, в город. Была в деревне. Маму навестила. Вчера вечером испекли с ней пирог, налили чаю и начали мирно беседовать.
Как я люблю эти наши разговоры на маминой кухне! В них есть настоящее, но прошлого в них больше. Мама любит вспоминать свою жизнь и жизнь всех деревенских жителей. Она помнит всё, хотя ей уже 80 лет. Она даже помнит дни рождения односельчан, которых уже давно нет в живых.
Зашёл разговор о вдовах. Мама тоже вдова, но она (если можно так сказать) - неунывающая вдова. Жила она с папкой плохо: он был человеком очень сложным, эгоистичным. Сколько мама с ним жила - столько он гулял. Умер он в 75. Печень не выдержала - в последние годы, когда у папки закончились все невесты, он стал часто и много пить.
Так что от вдовства мама только выиграла: она живёт теперь спокойно и тихо, её любимой фразой после папкиной смерти стала: "я теперь, слава богу, не мята и не клята".
Но есть у нас в деревне и другие вдовы. Те, которые не смогли до конца смириться с уходом мужей.
Одна вдова пожилая, другая - молодая. У каждой своя история.
Тётя Проня живёт на конце деревни в небольшом доме. Его построил муж бабы Прони, дядя Егор, лет пятьдесят с лишним назад. До этого молодые жили у родителей мужа.
Я помню дядю Егора. Маленький такой, щупленький, простодушный мужичок. Охотник, рыбак, трудяга. Без дела никогда не сидел. Проню на руках носил (во всех смыслах), только как это ему удавалось, никто не понимал: она была на голову его выше и веса в ней - не менее центнера.
Супруги вместе смотрелись смешно, но дядю Егора это меньше всего интересовало: очень уж он свою Проню любил. Она жила с ним, как королева. Когда рождались дети, он был и мамкой, и папкой, и семейным психологом. Погиб дядя Егор геройски: спасая тонущих в котловане мальчишек, утонул сам. Сердце не выдержало.
Дяди Егора нет уже на свете тридцать лет. А тётя Проня (ей сейчас 82 года) каждый день его вспоминает. Придёт в магазин за молоком и хлебом и начинает вспоминать: и какой он хороший был, и как они жили душа в душу, и как она без него тоскует. Ходит тётя Проня уже с трудом, с палочкой, но обслуживает себя пока сама. Очень похудела. Дети зовут жить к себе, в город, но она отмахивается, говорит, что здесь Егорушка, куда же она от него?
Вторая вдова - Зина. Она похоронила мужа Сергея, когда ей было двадцать семь. Сейчас ей 60. Его я тоже помню, но не так отчётливо, как дядю Егора. Помню, как он подвозил меня до школы на грузовой машине с синей кабиной. По дороге пел и смеялся. Скажет что-то и сразу смеётся. Его смех живёт в моей памяти.
Мама говорит, что Сергей золотым парнем был, безотказным, добрым. С Зиной они были прекрасной парой: стройные, красивые, счастливые. Родила она ему трёх сыновей. Когда Сергея не стало - младшему был год.
Погиб Сергей в той самой машине с синей кабиной - столкнулся с трактором. Тракторист был смертельно пьян. Был суд. Приговор - шесть лет колонии общего режима. Это мне всё мама рассказывала, сама-то я мало что помню.
Зина живёт в том же доме, в который привёл ей молодой муж после свадьбы. Сыновья выросли, живут своими семьями. Маму не забывают, внуков привозят на лето.
Замуж Зина больше не выходила. До сих пор любит Сергея. Маме моей недавно сказала: "Вспоминаю его, тётя Маша, каждый день. Боли уже нет, а люблю так же. Один он такой был".
И это не истории из жизни, это сама жизнь, счастливая и трагичная одновременно.