– «…Они копались в коробках и ящиках, и вдруг котенку на глаза попался необычный предмет. Большой сверток в зеленом чехле…» – я перевернула страницу и замолчала.
– Читай дальше! – потребовала дочка.
Вместо этого я спросила:
– Что ты видишь на этой картинке?
– Глаза, вот здесь и здесь, – стала тыкать малышка пальчиком, – палатка, котенок залез.
– А еще?
– Червяки в банке.
Я перевернула еще одну страницу, потом вернулась обратно. Но картинка оставалась прежней и вовсе не такой, как ее описала дочка.
– Все, – я решительно захлопнула книгу и чмокнула малышку в щеку, – завтра дочитаем, беги в кровать. Папа сейчас придет тебя поцеловать.
Уже несколько месяцев я видела пейзаж, который не видел никто. То промелькнет отражением в луже, то появится и исчезнет в проеме арки, а иногда подолгу виднеется из окна моего дома. Теперь же выступил на страницах детской книги.
Эти видения начались после той самой встречи в октябре.
Как сейчас помню, я проводила дочку к бабушке и возвращалась по осенним аллеям домой, спешить было некуда. На улицах безлюдно, только что прошел дождь. Словно сквозь влажную пелену доносились приглушенные вскрики детей, лай собаки, шум проезжающих машин. Со всех сторон обступил терпкий запах диких яблок и аромат сырой земли. Хотелось дышать полной грудью, наслаждаясь каждым вдохом и выдохом. А опавшие листья! Апельсиново-оранжевые, сочно-красные и песочно-желтые в серебристую крапинку − калейдоскоп форм и оттенков!
Я бросилась собирать мокрые листья, разглядывая каждый как уникальную драгоценность. Как же прекрасно может выглядеть смерть! Смерть… Все в конце концов умирает. И я умру.
К горлу подкатил комок, в районе солнечного сплетения все сжалось и заныло. Уже несколько лет, с тех пор как в мою машину на полной скорости чуть не врезался грузовик, мысли о смерти не отступали. Точно костлявая старуха коснулась моего сердца в секунду опасности и оставила в нем ледяной след.
Каждый день я продолжала жить, просыпаться, собирать дочку в садик, ходить на любимую работу. Вечером – ужин с семьей, в выходные – встречи с друзьями, походы в кино и музеи. Все как всегда, но теперь ничто не приносило настоящей радости. Будто кто-то нашептывал: «Все в конце концов исчезает. Зачем готовить обед, зачем учить дочку уму разуму, строить планы на отпуск? Зачем все это, если когда-нибудь ты сгинешь и превратишься в прах? Небытие поглотит тебя, смоет волной, словно рисунок на песке. Ничего не останется. Все временно и потому бессмысленно».
Я и не заметила, как рядом появился старик. Яркие рыжие волосы торчали взъерошенной кочкой, а густая борода пестрела всевозможными оттенками осени: от малиново-бордовых до кирпично-оранжевых. Незнакомец походил на героя из старой доброй сказки.
– Чудесная работа, – указал старик на листья в моих руках. От добродушной улыбки его лицо покрылось сотней морщинок. В глазах заиграли веселые огоньки.
– Все листья подобраны не случайно и удивительно гармонируют друг с другом, – продолжал Пестробородый. – Только тонкие ценители способны найти истинную красоту в увядании. И мы с вами одни из них. Верно, милая? – его вкрадчивые слова обволакивали, а золотистые глаза точно заглядывали в самую душу. – Пока листья были живыми и впитывали солнечные лучи, они все росли как один: зеленые, сочные и молодые. Но когда их вены стали сохнуть, каждый преобразился по своему, – старик провел кончиком пальца по краю одного из моих листьев. – Именно для своего последнего полета к земле листья приобрели неповторимую индивидуальность. Но в итоге они рассыплются в пыль, так же как и люди. Все будет уничтожено временем: и мысли, и чувства, и тела. Не так ли, милая?
Я лишь смущенно улыбнулась: незнакомец будто подслушал мои мысли.
– Подарите мне ваш букет, – попросил Пестробородый, – даю вам слово, он останется нетленным навсегда.
Какой странный. Зачем ему мой букет? Кругом же полно опавшей листвы.
– Все исчезнет, – старик лукаво улыбнулся. – Но стоит лишь ступить в край вечной осени, и костлявая старуха останется ни с чем. Я знаю путь и открываю его тем, кто не желает мириться с конечностью бытия.
Кто он и о чем говорит? Может быть это розыгрыш?
– Я вижу, вы сомневаетесь, – проговорил он. – Не верите в вечную жизнь?
– Вы про Рай? – переспросила я. – Но пока не умрешь, точно не узнаешь, существует ли загробный мир.
Должно быть, он из какой-то секты или просто местный сумасшедший. Я улыбнулась и протянула свой букет.
– Как любезно с вашей стороны, – поблагодарил старик, слегка кивнув головой. – Он будет ждать вас. До свидания, милая.
Пестробородый втянул запах разноцветных листьев и пошел прочь.
Некоторое время я вспоминала старика и его слова. Но дни бежали, и впечатления от встречи стерлись, словно их припорошило свежим снегом.
Время покрасоваться, отпущенное листьям после жизни, прошло, и они рассыпались в коричнево-серый прах. Аллеи заполнились темными силуэтами обнаженных деревьев, воздевших ветви к небу в печальной мольбе.
Тогда-то меня и стали посещать видения. Поначалу я все списывала на обман зрения, разыгравшееся воображение и усталость. Но в середине зимы эта картина стала являться чаще и задерживалась подолгу, так что я успевала хорошо разглядеть детали. На улице бушевала вьюга, а мне чудились стройные черные клены с охапками желтой листвы. Стволы росли прямо из зеркально-прозрачной воды, расстилающейся куда хватало глаз.
Я побаивалась своих галлюцинаций, но вскоре тревога прошла. Вид осенних деревьев посреди озера приятно щемил сердце, точно открылось что-то давно утерянное, близкое и дорогое.
* * *
Я возвращалась домой после работы, в свете ярких фонарей наискось валил снег. Люди, выбравшись из недр метро, давно рассыпались бусинами по закоулкам темных дворов. Вдоль дороги недружелюбно высились сугробы. Мне оставалось только завернуть за угол. Козырек над подъездом тщетно пытался защитить от царапающего морозного ветра. Как же хотелось поскорее укрыться в тепле и уюте родного дома. Тяжелая дверь неторопливо отворилась, и я застыла на месте.
Из-за железного косяка на меня смотрели величественные клены. Черная кора блестела, желтые листья корабликами плавали у порога. Пахнуло солнечным осенним деньком. Как тут устоять? За спиной – холодный и мрачный зимний вечер, впереди – дивный притягательный край. Почему бы не прогуляться? На обочине сознания мелькнула мысль о дочке и муже. Справятся ли они, пока меня не будет? Как-нибудь справятся, я ведь ненадолго, только поглядеть. В конце концов, я же просто вхожу в собственный подъезд. Кто виноват, что он вмещает целый осенний мир? Нет, устоять невозможно.
Я перешагнула порог.
С этой стороны дверь оказалась проемом в каменной стене, заросшей пожелтевшей лозой. Стена тянулась в обе стороны, пока не терялась вдали. Я стояла на тоненькой песчаной полоске, а рядом покачивалась на воде деревянная лодочка.
Как же жарко! Я скинула пуховик, повесила на ветку сумку. Сбросила меховые сапоги и босая запрыгнула в суденышко. Как свежо и хорошо. Лодка качнулась и неспешно поплыла вглубь желтого леса, все дальше и дальше от тусклого вечера городских улиц.
Новый мир ворвался в душу и наполнил ее до краев. Здесь было так…
Солнце не слепило глаза. Его тактичные лучи просвечивали через листву, будто сквозь тонкие лимонные леденцы. Каждая капля, каждый сучок, даже сам воздух дышал покоем. Теплый ветерок еле шевелил воду, умиротворенная тишина дарила надежду на избавление от любых волнений.
Прошли ли минуты, часы? Казалось, время кануло на дно безбрежного озера и потому больше не властно надо мной.
В просвете между ветвями замаячил крошечный остров, поросший сухой травой. Приземистая избушка занимала его почти целиком. У воды застыла невысокая фигура, словно созданная из осенних листьев и сухого мха. Лодка причалила к берегу, и фигура шевельнулась. Человек с пестрой бородой улыбнулся. Конечно это он. Тот самый чудной незнакомец, что повстречался мне пару месяцев назад.
– Я ждал тебя. Ты должна была прийти, – мягко проговорил Пестробородый, чуть прищурив золотистые глаза. Он ловко запрыгнул в лодку, и та продолжила путь.
Все вокруг выглядело таким правильным и естественным, что никаких слов и объяснений не требовалось.
Вдали показался остров побольше. Подобно свадебному караваю, посредине поляны возвышался бревенчатый терем. На крышах многочисленных башенок – разноцветная черепица. Окна украшены резными кокошниками.
Суденышко остановилось у деревянного причала, и старик помог мне сойти на берег.
На крыльце нас уже поджидала высокая девушка со скрученными в узел соломенными волосами. Ее по-кукольному широко распахнутые глаза лучились безмятежностью и радушием. Длинное красное платье облегало изящную фигуру.
– Я так рада с тобой встретиться. Нам так тебя не хватало! – воскликнула красавица, зарделась и подала мне резную деревянную чашу с прозрачным напитком. На долю секунды мои пальцы коснулись ее руки, и волна нежности прокатилась по всему телу. Девушка произнесла:
– Это священная вода нашего бессмертного озера. Выпей ее и встань в осенний хоровод с другими братьями и сестрами. Круг двенадцати замкнется, и смерть отступит навсегда.
Я не почувствовала вкуса. Лишь безудержная легкость, которую испытываешь только в детстве, наполняла меня с каждым новым глотком. Прошлое и будущее – все схлопнулось до настоящего. Ледяной след, оставленный встречей со смертью, растаял. Слезы облегчения потекли по щекам.
Девушка нагнулась и прошептала мне на ухо:
– Не стесняйся плакать, пусть слезы вымоют все тревоги и страхи. Тогда на их место впорхнет счастье.
* * *
…И оно впорхнуло. Словно в прекрасном сне пребывала я в краю осенних деревьев. Здесь никто не считал дни и недели, каждый следующий момент был таким же замечательным, как предыдущий. Время никуда не бежало, а замерло, наслаждаясь тихой бесконечной радостью.
Нас было шестеро братьев и шесть сестер, каждый жил в своем тереме на одном из двенадцати островов. Тринадцатый, самый маленький и скромный, принадлежал Хранителю – так здесь называли Пестробородого.
Череда дней вилась дорожкой из осенних листьев, убаюкивала и расслабляла. Мы веселились и пели, плавали наперегонки, хохотали и устраивали вечеринки. Новые сестры был милы и изящны, а братья умны и добры. Глядя в воды вечного озера, я заметила, что стала моложе: лицо разгладилось, а глаза наполнились юной безмятежностью. Да и фигура постройнела. Но может быть, я всегда была такой?
Хранитель редко проводил с нами время, но я часто ощущала его присутствие, даже проснувшись посреди ночи. Он был сущностью и воплощением осеннего края, нашим отцом и хозяином.
Как-то мы плыли на лодке с младшей сестрой, той самой, что подала мне деревянный кубок. Повинуясь нашим мыслям, суденышко петляло под сводами желтых лиственниц, рассекая цветные ковры хвоинок на водной глади. Солнце пригревало, ничто не нарушало молчания, кроме редких всплесков у борта. Никто не скакал по деревьям, не звучали песни в вышине, ведь в вечном краю не было ни животных, ни птиц. Только рыбы. Казалось, что в наступившей тишине мы слышим их дыхание.
Красавица, элегантно перегнулась через борт и опустила пальцы в прохладу озера. Ее длинные светлые волосы мягкой волной заструились следом.
– Смотри, не упади, – вырвалось у меня.
И тут же в памяти вспыхнула картина, как я сама свешиваюсь за борт совсем другой лодки, тянусь к желтым коробочкам кубышек. Приятный мужской голос, чуть с хрипотцой, точно так же предупреждает, чтобы я не свалилась. Кто же это был и где? И почему заныло в груди?
– Эй, – окликнула меня сестра, – чего ты такая серьезная?
Она выпрямилась. Солнечные лучи заиграли на ее ярко-красном платье. Девушка засмеялась, брызнула в меня холодными каплями и откинула непослушные волосы за спину.
– Не понимаю, откуда они берутся, – вздохнула я.
– Кто?
– Картинки в голове. Такие яркие. Вдруг возникнут ни с того ни с сего, будто я что-то вспомнила. Потом внезапно обрываются, и уже на завтра я их толком не помню.
– Может быть это сны? Ты просто задремала, – девушка игриво коснулась пальцем кончика моего носа. – Соня ты наша. Только сегодня вечером не засни, ведь будет…
– Но почему тогда я вижу зелень и цветы? – прервала я собеседницу. – Живые цветы! А у нас ведь только сухоцветы. Откуда-то же они попали ко мне в сон? Я даже знала, что цветок зовется кубышкой. Погоди, это не все! Еще я вижу незнакомых людей. Вчера, когда мы прыгали через большую скакалку и считали вслух, то я вдруг увидела, будто нахожусь на зеленой-зеленой поляне, скакалку держу я и высокий мужчина, а прыгает маленькая девочка. Два смешных хвостика пляшут туда-сюда, девочка очень старается, но все время ошибается и спотыкается. Мы все смеемся и стараемся крутить как можно медленнее. Вот что это такое? Откуда берутся эти образы? И отчего так колет внутри, когда они приходят?
На глаза навернулись слезы, я всхлипнула.
Сестра потянулась вперед, взяла мои руки в свои:
– Успокойся. У меня тоже такое бывало. Это воспоминания о прошлой жизни в мире, где царит смерть. Где полно потерь, страданий и остального, от чего мы спасены. Хранитель спас нас. Нам очень повезло встретить его. Странно, что ты все еще помнишь, но не волнуйся, вскоре и это забудется. И ты больше не будешь плакать. Ты будешь полностью счастлива.
– Но как же они? Девочка и мужчина. Они были моей семьей? Мы, должно быть, любили друг друга.
Девушка отстранилась, наигранно надула пухлые губы, наморщила носик и нахмурилась:
– Отличное дело, переживать о ком-то там в далеком прошлом. А как же мы? Мы разве не твоя семья? Разве ты нас не любишь?
Ну как устоять перед такой милашкой? Я заключила ее в свои объятия:
– Люблю! Конечно, люблю!
Мы вместе рассмеялись, да еще и расшатали лодку, что та чуть не перевернулась.
Но в душе я знала, что солгала. Вечную спокойную радость нельзя было назвать Любовью. Если я и любила когда-то, то не в озерном краю.
– И еще ты любишь чай с корицей, мороженое с манго, соленую карамель, – красавица начала загибать пальцы, – и креветки в имбирном соусе. Как раз сегодня вечером мы будем всем этим лакомиться! И еще тебя ждет сюрприз, ведь этот маленький праздник в честь тебя. Вот я и выдала секрет.
Мы стали непринужденно болтать, но я продолжала мысленно возвращаться к сделанному открытию. Почему в столь прекрасном месте, избавляющем от страданий, я не испытываю сильные эмоции? То, что я не тревожусь и не грущу – это конечно замечательно, но как же восторг, жгучий интерес, наслаждение? Я не помнила, как испытывала их, но точно знала, что больше их нет в моей жизни. Неужели им не было места в осеннем краю? Стоит поговорить с Хранителем. Спрошу в чем дело прямо сегодня, на празднике.
Теплая ночь опустилась на гладкие воды озера, соединила небо и землю в бесконечное черное пространство. Жаль, здесь не светили звезды, лишь луна золотым фонарем повисла над макушками деревьев да среди ветвей яркими точками мельтешили светлячки – единственные животные, кроме рыб, в нашем краю.
В рябиновый лес пригнали плоты и бревна, перевязали, и получилась плавучая площадка с петляющими между стволов деревянными мостками. Расставили столы с кушаньями, развесили на ветках разноцветные фонарики. Хранитель прислал настоящий старинный граммофон и кучу пластинок. Будут танцы! И все в честь меня.
Один из братьев предложил запустить свечи по воде.
– Отличная идея! Сейчас сплаваю за деревянными подсвечниками, – я поспешила к своей лодке.
Бревна мостков приятно покачивались и поскрипывали под ногами, а я уже представляла, как рыжие огоньки поплывут, отражаясь в наших глазах и темных водах. Будет просто замечательно.
У дальней рябины я заметила две фигуры. Похоже, младшая сестра и Хранитель. Как же вовремя они прибыли. Я уже собиралась окликнуть друзей, но замерла. Они о чем-то тихо беседовали, склонившись головами друг к другу. Может быть, как раз готовят сюрприз для меня? Тогда лучше деликатно удалиться.
Тут легкий ветерок принес взволнованные слова сестры:
– Нам всем хватило одного кубка Забвения. Может быть, еще подождать?
– Круг двенадцати замкнут, но моя сила продолжает утекать через проход, – ответил Пестробородый. – Значит, обрывки воспоминаний удерживают нашу сестру в том мире. Придется дать ей еще один. Мы обязаны помочь сестре, а дверь должна быть закрыта как можно скорее.
– Да, но… Что если она совершенно забудется? Потеряет саму себя?
– Придется рискнуть. Если ждать дольше, то моих сил может не хватить на удержание потока времени. Неужели ты хочешь снова постареть? Не помнишь, каково это, когда нельзя без боли разогнуть спину? Когда из зеркала на тебя смотрит сморщенная картофелина, вместо лица?
– Я… Я поняла. Простите, Хранитель. Я помогу.
– Просто подай ей кубок и узри ее счастье.
Что за наваждение? Это они обо мне? Что значит потерять себя? И какая такая дверь? Что-то смутно знакомое. Я изо всех сил напрягла память, прижала руки к вискам, и в голове вспыхнул образ: проход в стене, а за ним – яркий белый снег. Снег! Как много снега было там, за порогом! И холодно. Что я там делала? Шла домой… Дом! У меня был совсем другой дом. Голову и грудь пронзила резкая боль, я чуть не вскрикнула. В мысли ворвался ворох забытых воспоминаний.
Вот мы с будущим мужем школьники. Мы так хотим быть вместе, но пока вынуждены каждый день расставаться, опять и опять. И тогда я дарю ему старинный ключик, найденный на дачном чердаке. Это ключик от моего сердца, залог нашей вечной любви.
А вот мы уже молодые студенты, взявшись за руки, идем подавать заявление в ЗАГС, никто еще не знает о нашем решении, и потому мы чувствуем себя заговорщиками.
Вот мне кладут на живот теплый сопящий сверточек – новорожденную дочку, я блаженно улыбаюсь и чувствую неземную эйфорию. Как же я счастлива!
Десятки, сотни воспоминаний. И хорошее, и плохое. И радостное, и очень грустное. Голову будто распирает, во всем теле – жар. Сколько всего! Целая жизнь. Почему же я покинула ее? Зачем перешагнула порог? Ради чего?!
Я огляделась. Бескрайняя ночь, контуры стройных стволов, хохот сестер и братьев среди фонариков – все показалось таким блеклым и ненастоящим, как сон после пробуждения.
Да, тут спокойно. Очень спокойно. Ничего плохого никогда не происходит. Потому что здесь вообще никогда ничего не происходит!
Надо бежать скорее из этого никчемного бессмысленного места. Бежать сейчас же, пока опять не опоили.
Я бросилась в противоположную сторону, впрыгнула в ближайшую лодку.
– А я как раз тебя разыскивала, – раздался сзади голос младшей сестры. Стройная, с идеально ровной осанкой, с высокой прической, украшенной рябиновыми ягодами, она стояла, напоминая фарфоровую куклу на постаменте. – Я принесла тебе чудный напиток. На, выпей, и пойдем к остальным.
Она широко улыбнулась, протянула деревянный кубок.
– Извини, – я отрицательно покачала головой, – сейчас не могу. Прощай.
Я отправила мысленный сигнал лодке, но та впервые не послушалась – мерно продолжала качаться, будто и не слыхала моего приказа.
– Лодка никуда не поплывет, – в голосе девушки появились жесткие нотки, взгляд похолодел, – тебе всего-навсего надо выпить это, и все будет хорошо. Мы желаем тебе только счастья.
Протянутые руки девушки чуть задрожали.
– А мне ваше счастье больше не нужно, – бросила я. Скинула сандалии и прямо в платье прыгнула в воду.
Не хотят помогать мне, так и не надо. Справлюсь сама.
Я плыла и плыла, не оборачиваясь. Вечно прохладная вода приятно отрезвляла. С меня точно спал морок. Воспоминания делались все ярче, мысли прояснялись. Теперь деревья выглядели бледными и призрачными, как старые декорации. Воздух гудел пустотой. Осенние листья беспомощно кружили рядом – однообразные и бесполезные, как маски после карнавальной ночи.
В ушах звенело, одна и та же мысль сверлила мозг: главное, чтобы дверь все еще была открыта!
Сколько я ни плыла, усталость не приходила. Ведь если время не течет, то откуда ей взяться? Как же это противно и неестественно!
Черной горой остался позади мой терем. Потом и остров Хранителя. Светлячки перестали попадаться на пути.
Как странно, что Хранитель не явился, не попробовал меня остановить. Может быть, он что-то задумал? Или отступился, раз я непреклонна? Лишь бы дверь была открыта!
Наконец вдали заблестела в лунном свете каменная стена. Становилось все мельче и мельче, пока вода не дошла до щиколотки. Вот и все. Как просто. Я даже не продрогла – в осеннем краю никогда не бывает холодно. Но где же дверь? Идти направо или налево? Пусть будет налево. И я зашлепала босыми ногами по кромке воды.
Что это за непривычное белое пятно, неужели дверь? Все ближе и ближе. В зияющем проходе под ночным небом сверкал белый снег. Как же давно я не видела зиму.
Тут от деревьев отделилась фигура мужчины и встала между мной и дверью.
– Что же ты, милая, собралась впопыхах? Могла бы поговорить со старым другом, рассказать, что да как, – Пестробородый улыбался столь добродушно, точно и не сердился. В руках он держал букет из осенних листьев.
– Хочу уйти. Хочу вернуться к себе, – тихо ответила я.
– Помнишь ли ты, что именно тебя привело к нам? Может быть, ты забыла, с кем повстречалась и от кого сбежала?
– Вот именно, я забыла, – внутри меня все заклокотало с новой силой. – Забыла свое прошлое. А что я получила взамен? Отсутствие будущего и однообразные дни, полные праздности и бессмысленного веселья. Разве это жизнь? Пропустите!
Я решительно сделала шаг вперед. Пестробородый не сдвинулся. Он продолжал смотреть на меня снисходительно, будто родитель на взбалмошного ребенка.
– Я дал тебе семью, которая подбодрит и обласкает, которая никогда не покинет тебя, – ответил он. – Разве твой муж или дочь могут это дать? Нет. Они рано или поздно исчезнут, как и ты сама. Я тебе покажу. Помнишь эти листья? – Хранитель кивнул на букет в своих руках. – Те самые, что ты мне так любезно подарила при нашей первой встрече. Как я и обещал, они сохранились.
Даже в свете луны я видела, что листья все такие же апельсиново-оранжевые, сочно-красные и песочно-желтые в серебристую крапинку. Не пожухли и не посерели.
– Смотри, что станется с ними там, – Пестробородый отступил в сторону, резко вскинул руку, и букет полетел за порог. Не успев коснуться земли, листья рассыпались в прах. Только пыль долетела до белоснежного покрова.
Я ахнула, прижала руки к груди.
– Так будет и с тобой, – продолжил наставник, – не сразу, но будет. И с твоими родными. Может быть, ты даже увидишь это собственными глазами. Ты хочешь этого? Ты выбираешь несколько десятков лет жизни там, вместо вечности с нами?
Я сглотнула. Вечность и жизнь. Они несовместимы. Теперь я в этом убедилась. Хочу ли я отказаться от смерти, отказавшись и от жизни?
Я сделала шаг вперед. Всего несколько метров – и я под ночным небом свободы!
– А ты наивнее, чем я думал, – Хранитель снова перегородил мне путь. – Ты, милая, видимо не понимаешь, что никто тебя не отпустит. Дверь закроется сегодня, и ты останешься с нами навсегда. Мы не будем больше ждать.
Раздался шелест волн – приближались лодки с братьями и сестрами. Фонарики покачивались в их руках, освещая напряженные лица.
– Куда же ты? А как же мы? Мы любим тебя, ты нужна нам, – прорезали гнетущую тишину их голоса. У младшей сестры все тот же жуткий кубок в руках.
Вот я и попалась. Они насильно вольют в меня свою чертову воду. Бежать! Бежать скорее! Но куда? Нет места в осеннем краю, где они меня не настигнут. Только за стеной… Стена! Ну конечно!
Новая мысль окрылила меня. Я заткнула подол платья за пояс, разбежалась, подпрыгнула и схватилась за прочные стебли лозы, оплетающей камни. Подтянулась, уперлась ногами.
– Хватайте ее! Не упустите! – вскричал Пестробородый.
Всплеск воды от десятков ног, крики. Я лезла все вверх и вверх, цепляясь и подтягиваясь. Вскоре начали уставать руки – как же давно я не испытывала этой приятной мышечной усталости. Глаза ослепил резкий свет, я зажмурилась, нащупала верхний край стены. Последний рывок – и я перемахнула на ту сторону.
Резкий холод заставил сжаться в комок, снег холодными перьями ложился на лицо и плечи. С ночного неба скромно смотрели звезды, уступая оранжевым фонарям право освещать зимний город. Сугробы погрузили мир в тишину и покой. Но совсем не тот, что был в вечном краю.
Жизнь заснула, чтобы пробудиться по весне.
* * *
Я так никогда и не узнала, сколько пробыла у Пестробородого, в реальности прошло не более часа. Муж и дочка радостно встретили меня дома, обрушили сотню вопросов на голову. Куда девалось мое пальто, сумочка, да и другая одежда? Отчего я мокрая, точно искупалась в проруби, и в странном платье? Я смеялась сквозь дрожь и обещала, что расскажу все завтра в подробностях. Меня согрели, напоили чаем, обняли, поцеловали и уложили в постель. Как же здорово оказаться опять дома, среди любимых. Уже этот момент стоил всех дней, проведенных у Пестробородого.
Но как им объяснить? Вряд ли они поверят в край вечной осени. Ничего, разберемся. Главное, что я теперь дома и меня ждет моя жизнь. Пусть и конечная, но зато самая настоящая.
Рассказ опубликован: на Синем сайте; в сборнике «Точки непостижимого» (2017г), в сборнике «Мой необычный друг» (2021г). Финалист конкурса «Дверь в лето или нестандартный друг (2020г).
#аполлинария каришева #наши авторы #что почитать #мистика