Найти тему
Ирина Савинова

Это было странное сочетание

Когда Севка впервые переступил порог этой гостиницы, ему показалось, что он попал в сказку, а не в обычную гостиницу. Он сразу же понял, что перед ним что-то совсем особенное, похожее на дворец, и в то же время – совсем обычное. Даже, можно сказать, бедноватое. Впрочем, это только так казалось, что бедноватый. И их встреча в вестибюле тоже только так казалась, а на самом деле она была странной и волнующей.

Впрочем, чудеса начались еще в вестибюльчике гостиницы, где их встретил небольшого роста, седовласый кавказец, который сразу же распорядился:

– Лифт на четвертый этаж. Вам на какой этаж?

А ведь они точно приехали в «Репино». Он даже не подумал об этом. Но это очень хорошо, потому что если бы они приехали в Переделкино, то их там бы уже ждал гостеприимный старик, который и без всякого лифта познакомил бы их с Валентиной Георгиевной. Ну, а теперь пусть уж сам просится наверх.

Все, конечно же, оказалось совсем не так. Причем вовсе не обязательно, чтобы на самом уж деле все оказалось не так – в конце концов, это же сказка.

Только сказка. Сказка-мечта.

Когда великан и гигантша, поскольку это были именно они, вошли в дверь, им навстречу из номера вышла…

Ему трудно было сразу назвать ее возраст. Ну хотя бы лет сорок. Даже меньше, наверное. Как-то он не очень долго ее рассматривал – все больше глазели на нее дети, и их было много. Все были похожи, как близнецы, и все были красавицы.

Так что, хотя она была и не старая, но с ней было просто нельзя не сравнить и не подумать, что она похожа на прекрасную статую. И что лицо ее все равно молодое и чистое.

И что улыбается она просто ужасно – как будто у нее во рту полно червей и, очевидно, поэтому она вынуждена беспрерывно держать улыбку.

Да, это была прекрасная статуя, к тому же еще и улыбающаяся.

С другой стороны, эта улыбка даже оживляла ее лицо. Если бы я, говорил Севка, увидел ее давно-давно и увидел, что улыбка ее совсем не такая, какой она должна быть, и улыбка ее не такая совершенная, как улыбка, например, Джоконды, то я был бы поражен тем, что эта прелесть, эта женщина, эта красавица…