Каждый раз, когда я вижу ее, у меня какое-то странное чувство.
— Какое?
Он метнул на нее взгляд.
— Нет, я имею в виду, что я не знаю, что чувствовать. На самом деле я не думал ни о чем конкретном. Я просто хочу знать, почему ты за ней следишь.
- Я не слежу за ней.
Лицо Нормана сморщилось.
- Но я не могу перестать думать об этом.
Я тоже задумался. Не то, чтобы Норман мне нравился… но по крайней мере, он не злился.
Может быть, дело в Оуэне Кармайкле, подумал я. Я все еще пытался подыскать объяснение.
Но я не знал. Я и правда не знал, почему я за ней слежу. Но что-то в этом было.
Когда Норман ушел, я искал его глазами. Неожиданно мое внимание привлекли забрызганные кровью зеленые очки.
Очки Оуэна Кармайкла.
Эти очки были в кабинете директора. Я сам их видел, и я знал, что в них Оуэн был на полу в своей комнате.
Значит, это все-таки был он.
И я должен понять, почему.
Я сидел, прислонившись к стене, и ждал, пока прибудет полиция. В этом мне помог обычный полицейский, которого я знал в лицо. Он подвез меня на своем автомобиле к полицейскому участку, и его дружелюбие не могло меня не тронуть.
Мне было неприятно признавать, что часть этой истории действительно моя вина.
Блейк записал мои показания. Я избегал смотреть на часы. Я знал, сколько времени прошло, с того момента, как я покинул дом Кармайклов, и чувствовал себя так, словно провел в заключении всю ночь.
Кто-то позвонил в дверь, и, хотя я был уверен, что это мне, я все равно нажал на звонок и, открыв дверь, увидел женщину в форме, которая сделала мне знак войти.
Она была рыжей, высокой, по-настоящему красивой и, судя по всему, вполне дружелюбной. Она внесла сумку, которую я узнал: это была сумка Мадлен, когда она была на работе. Она открыла ее, затем нахмурилась и покачала головой.