Приветствую вас, друзья мои, самым теплейшим образом! Приветствую, рад видеть, жму руки и хочу вас сегодня кое с кем познакомить. Итак, прошу любить и жаловать: перед вами мистер Твистер!
Прекраснейший мистер Джон Твистер — по праву его можно назвать мужчиной «в самом расцвете сил». По крайней мере он сам о себе привык высказываться именно так. Ему 48 полных лет, и практически все из них — да не будем уж мы припоминать ошибки молодости, кто же их не допускал — он ведет исключительно здоровый образ жизни. Честно, и не подкопаешься: уже более тридцати лет он не берет в рот ни капли спиртного. Сигаретный дым вообще никогда не привлекал его — даже будучи в школе, где многие как раз и перенимают от старших сию вредную привычку, Твистер курением не интересовался вовсе. Не видел он в этом ни шика, ни крутости, о чем никогда в своей жизни не пожалел.
Спорт — сила, вот его жизненное кредо. Уже несколько лет подряд каждый его день начинается не с кофе, а с тренажерного зала. Он всегда мечтал быть сильным и накаченным, а потому бесстрашно и играючи обращается с тяжелыми весами. Его целью были мощные бицепсы и недюжинная сила, и все это у него есть. Правда он, как и многие, не обращает должного внимания на существование прочих мышц, кроме рук, грудных или спины. Но можем ли мы укорять его за это? Не думаю.
Тем более что эффект, как говориться, на лицо: он и вправду издали вынуждает вспоминать об Аполлоне. Мощные широкие плечи, футболка обтягивает грудь, сильные руки играют мускулами… Залюбуешься. Разве что на пляже, где люди вынуждены разоблачаться, заметны пару изъянов. Под мощными грудными мышцами собрался небольшой живот, а все сие великолепие держится на тощих, кривоватых ножках, покрытых редкими светлыми волосами. Но то, возможно, видится стороннему наблюдателю, а на вкус и цвет, как говорится, фломастеры разные.
Твистеру, в противовес многим мужчинам его возраста, невероятно повезло с наследственностью. Волосы его не только не выпадают, но и более чем густые, и ничуть еще не затронуты сединой. Правда Джону не сильно есть до этого дело: он регулярно стрижет их под ежик. Так уж повелось с тех времен, когда ему было двадцать три года, и такая прическа была на пике моды у всех серьезных мужчин.
Лицо у мистера Твистера простое: обычной формы глаза, блеклого, не то голубого, не то зеленого цвета. Смотрят они всегда как будто пусто и немного остекленело, словно бы мимо тебя. Нос у Джона довольно большой, картошкой. Может его и дразнили за это в школе, да только это его не волновало, а потому он и не помнил такого. Губы обычные, ничем не примечательные и особо не подвижные в разговоре.
Твистера вообще трудно было бы назвать эмоциональным человеком. При встрече с близкими знакомыми (а он вряд ли смог бы кого-то назвать своим другом) он улыбался одними губами на пустом лице, отчего выглядела улыбка всегда как-то искусственно. Если же случалась с ним какая-то неприятность, ну знаете, когда например его подрезали на дороге, или блин со штанги неудачно соскальзывал на ногу, он кривил опять таки только рот, а глаза и остальное лицо так и оставались непроницаемыми и не выражали ничего.
Одевался мистер Твистер всегда просто и удобно, и не имел обширного гардероба. У него было несколько футболок и спортивных штанов для зала, а также простые серые брюки и пара белых рубашек на работу. Галстуки он не принимал принципиально — они казались ему пятном на чистой белизне сорочки. Пиджаки тоже не жаловал: на его мускулистые руки ему всегда было сложно подобрать размер. Цвета он выбирал неброские, уважал хаки, и всегда недолюбливал людей, предпочитающих яркую одежду: таких он звал «попугаями».
Жил мистер Твистер отшельником. Так повелось всю его сознательную жизнь — а именно с двадцати лет. Родители его сейчас уже умерли, хотя он очень хорошо запомнил своего отца. Тот дымил как паровоз, от души прикладывался к бутылке и общался с семьей на языке кулаков. Правда Джон был обязан ему главному знанию в своей жизни: нужно быть сильным, а иначе однозначно отхватишь тумаков. Лещей отец и правда частенько отвешивал сыну.
Мать он запомнил женщиной слабой: она покорно принимала отца, снося все его выкрутасы безропотно. Это показало Твистеру, что от женщин по жизни большого прока нет. Разве что готовить да убирать, но с этим прекрасно можно справиться и самому.
Когда отца его наутро нашли мертвым, Джону было четырнадцать лет. Зрелище, я вам скажу, то еще, и врезалось оно парню в память на всю оставшуюся жизнь — упившись до беспамятства, папаша захлебнулся собственной рвотой. Именно тогда Джон напрочь зарекся курить и пить, и держался этой линии твердо — жуткий образ стоял перед ним крепко, и ничуть не стираясь со временем.
Всю дальнейшую жизнь Твистер стремился к одному — заявить свою позицию, кто бы что не говорил. Мать просила доучиться в школе, но он ушел после 9 класса. «Что толку просиживать там штаны», — думал он, — «нужно двигаться дальше». Он пошёл в колледж, который еле закончил — учеба никогда особо не давалась ему, было скучно. А еще очень хотелось денег. Поэтому, дотянув кое как до выпуска, он сразу устроился на завод, опять же вопреки просьбе матери пойти в институт.
По началу работа манила его перспективами. Новые люди, новое место. Новые эмоции — он узнал, что такое ответственность. Все это вдохновляло его на свершения. Тогда он был уверен, что совсем скоро станет здесь большим начальником. Собственно, он им стал. Но не то чтобы прям большим. И не то чтобы прям скоро.
Джон заметил, что ему легко давалась своя работа. И на ней он был честен и непоколебим: видя ошибки и промахи других, он всегда считал нужным и правильным указать на них руководителю. Среди коллег он прослыл «стукачом», но это его ничуть не огорчало: его заметили дважды и дважды же продвинули в должности. Сначала до прораба, а потом до начальника смены, кем он и являлся по сей день. Хотя завод давно превратился в корпорацию, сменив не раз и владельца, и свое название.
Зарплата была у него не то чтобы велика, но все же чуть выше среднего. Когда Твистер только начал зарабатывать, ему отчаянно хотелось тратить. Но со временем он понял, что траты его довольно скромны: на зал да на еду, да бытовые мелочи.
На женщин он не тратился, да и особого интереса к ним не имел. Было пару эпизодов, которые с натяжкой можно было бы назвать романом. Но как только он понимал, что женщине от него что-то надо: денег ли, чувств, или не дай бог семью, он заканчивал отношения. А потом и вовсе перестал их заводить за ненадобностью.
Мать Джона умерла, когда ему как раз исполнилось тридцать. Не особо горюя, он продал родительский дом, добавил накопления и купил себе квартиру. Максимально недалеко от работы и зала. А еще через пару лет приобрел и машину – новенький УАЗ, зеленый, с черной обводкой окон и блестящей хромированной решеткой спереди. Машину (в отличие от женщин) он свою любил, держал всегда в чистоте и натирал до зеркального блеска.
Как ни странно, у мистера Твистера есть мечта. И все, о чем он мечтал — это мир во всем мире. Нет-нет, не подумайте, это не про хиппи и войну. Просто каждый день ему встречалось что-то, что раздражало его, рождало в нем гнев. Он свято верил — именно это портит мир, делает его грязным и непригодным для жизни.
Иногда, в тихие вечера особенно удачных дней, мистер Твистер искренне грезил этим — идеальный день в идеальном мире. В нем все люди прекрасны: подтянуты и стройны, как и он, без вредных привычек. В этом мире нет надоедливых и бесполезных женщин, собачников со своими вездесрущими шавками, вечно спешащих куда-то дебилов за рулем, коллег, которым постоянно приходится скидываться на дни рождения, свадьбы и похороны; нет снующих повсюду велосипедистов и самокатчиков, орущих по поводу и без детей, невнимательных, глупых людей. Представляя себе этот мир в ярких красках, он обретал покой в душе, лицо его расслаблялось и на нем наконец появлялась искренняя улыбка. ©