Бабе Любе осталось жить совсем недолго. Деменция жадно забирает из неё память. И жизнь. Она уже не узнаёт нас, соседей, иногда не понимает, почему какой-то старик и две взрослые женщины называют себя её детьми. В её перепутанном мире они ещё не пошли в школу. Она больше не может читать. Её когда-то огромную библиотеку книг на русском, английском, французском раздали родственникам. Раньше на всех этих языках баба Люба говорила. Теперь нет. Даже сложные русские слова порой крутятся в голове, почти достигают языка, в такие моменты глаза бабы Любы словно всплывают со дна мутного озера. Но потом слова вязнут, слоги путаются, собираются в причудливые сочетания и рассыпаясь в пыль, превращаются в фантом. Баба Люба выдыхает и снова погружается в себя. Падает на своё илистое дно.
Единственный, кого баба Люба помнит чётко, это Сашенька. На самом деле, это Александр Николаевич, академик, крепкий седовласый мужчина с детскими голубыми глазами, которые последние месяцы застыли в испуге и отчаянно смотрят на мир из-под густых снежных бровей. Он не знает, как ему оставаться тут жить без его Любаши. Для неё он Сашенька, ведь она на десять лет старше. Ей девяносто три. Ему восемьдесят три. На двоих сто семьдесят шесть. Вместе они пятьдесят лет. А знакомы почти всю жизнь.
Ещё лет пять назад слушать бабу Любу было моей любимой терапией. На любую сложную ситуацию у неё есть история из жизни. Каждый раз, когда я не знала, как поступить, оказавшись на перепутье, я оттачивала об эти истории собственный выбор. Главная история её жизни — про любовь.
В 1945 бабе Любе, Любаше, было 17. Родители умерли в блокадном Ленинграде. Старший брат дошёл до Берлина, но погиб там, не дожив всего месяца до победы. Любаша со старшей сестрой Машей спасались в Ташкенте, а в 1945 вернулись в Ленинград. Комната уцелела, но жить было не на что. За Любашей ухаживал Константин. Фронтовик, военный врач. У него была работа всю войну, много её было и сейчас. Он приносил Любаше муку, сахар, хлеб, сало, мыло. Иногда даже шоколад и сигареты. Курить Люба начала после смерти родителей.
В сентябре 45-го Константин сделал Любе предложение. Она согласилась. Это было спасением от послевоенного голода. В день свадьбы через Ленинград проезжал Виктор, брат Константина. Он, как и брат, был врачом. Хирургом. Предлагали продолжить карьеру в армии. Но он оставил службу. Не хотел ни дня больше видеть ни форму, ни оружие. Его распределили в Севастополь. Узнав о свадьбе брата, он задержался на несколько часов в Ленинграде.
Решили отметить все сразу. И свадьбу, и конец войны и то, что выжили. Отмечали в комнате Любы и Маши, в коммуналке. Пришли соседи. Был среди них и семилетний Сашенька, соседский мальчик, оставшийся в войну сиротой и переехавший в Ленинград к бездетной тётке. Пришли друзья и сослуживцы Константина.
Прибежал прямо с вокзала Виктор. Добыл где-то водки, колбасы и огромный букет роз. Любаша сунула нос в пакет с колбасой. Вдохнула аромат чеснока и пергаментной бумаги. Как в детстве. В той, нормальной жизни. Когда мама по праздникам приходила с рынка. Люба чуть не потеряла сознание, вынула лицо из пакета и тут же уткнулась в розы. Дождалась, когда слёзы, так и не оформившись, уйдут обратно, глубоко в душу. Подняла на Виктора глаза: «Розы? Откуда? Вы волшебник». «Любовь достойна чудес», — ответил Виктор.
Через три часа Любаша уже сидела в вагоне Ленинград — Севастополь, уткнувшись в плечо Виктора. «Что мы наделали?», шептала она, жмурясь от неожиданного счастья. «Любовь творит чудеса», — повторил Виктор, «Может, когда-то случится чудо, и брат меня простит».
Чуда не случилось. В 53-м Виктор умер во время допроса. Попал в молох дела врачей. До смерти Сталина оставалось три месяца. Только через 10 лет Любаша узнала о том, что на Виктора донёс брат, сам в тот момент уже вышедший на пенсию. Рассказал о неоднократном вредительстве, нанесённом членам партии, которые оказывались под скальпелем Виктора. «Вы же не думаете, что, когда хирург говорит, что надо резать, это всегда оправдано? Вспомните странную смерть Фрунзе», — убедительно говорил Константин «гэбэшнику», радостно исполнявшему план.
Любаша узнала правду так. К тому моменту она уже восемь лет снова жила в Ленинграде, была женой Константина, воспитывала сына от Виктора. От Константина детей не было. У них и близость была только в первый год брака. Константин постепенно выживал из ума. Выяснилось, что первые звоночки появились как раз тогда, когда он вышел на пенсию. Он сам это понял. И вовремя ушёл, чтобы не с позором попасть в психушку на пике карьеры. Донести на брата на пенсии было безопасно. Потом он ещё два года настойчиво ухаживал за почерневшей от горя Любашей. Она вышла за него замуж. В своём горе она не заметила находивших иногда на мужа странностей. Мог часами смотреть в окно. Или вдруг доставал старые фотографии и рвал их. Как-то принёс домой трёх больших кукол из детского магазина. Раздел их, положил на стол. Любаша застала Константина за имитированной операцией трёх пластиковых пациентов. В этот же день переехала в другую комнату. Вскоре муж признался, что у него шизофрения, что пока его ведёт знакомый психиатр, но скоро этим уже не обойдётся и придётся ложиться в больницу.
Дальше начался ад. Периоды обострения стали частыми. Константин старался заранее лечь в больницу. Теперь у него была официальная инвалидность. Это был совсем другой Константин. Иногда он представлялся Виктором. Последние два года Любаша жила то с Константином, то с Виктором, она уже не понимала, кто этот человек, он, очевидно, тоже. Однажды Любаша навещала мужа в больнице. Он был вялым от лекарств, но ее узнал. Она села рядом на койку. А он, не поднимая глаз с ползающей на окне мухи, медленно, безжалостно рассказал, как донёс на Виктора.
Любаша ушла не сразу. Ещё пару месяцев она жила с Константином под одной крышей. Ушла ночью, забрав сына, после того как муж продержал их два часа в кухне, угрожая изуродовать топором. «Вы вдвоём, ты и Витька, вы меня убили ещё тогда! Когда предали! Удрали. Даже не объяснили ничего. Я мертвец с тех пор!», кричал сумасшедший. А, может быть, это был момент просветления, и он говорил то, что хотел сказать уже много лет.
Любаша долго жила одна с сыном. Ухажёров было много. Но она боялась. Только когда сын поступил в мореходку и уехал жить в общежитие, позволила себе сходить на свидание.
Вышла замуж снова за самого настойчивого, за Олега. И это стало новым кругом ада. Третий муж оказался пьющим и картёжником. Страшно ревновал Любашу к каждому дереву. Нередко бил. Забирал всю заплату. Никто и никогда не мог заподозрить, как живёт Любаша с мужем. Синяки она обильно замазывала. На работе о доме никогда не говорила. И терпела. Она была уверена, что всё с ней происходит неслучайно. Это наказание за тот позорный побег из-под венца.
Однажды Любаша задержалась на работе на час. У коллеги был день рождения. Выпили по бокалу шампанского. Съели торт. Люба пришла домой, открыла дверь, успела только туфли снять. Из комнаты вышел Олег. Он молча наматывал на руку свой кожаный ремень. Впервые в жизни Любаша поняла, что не сможет больше вытерпеть ни одного удара. Стоя спиной к двери, она нащупала рукой ручку, повернула её и стремительно выбежала в подъезд. Как по воздуху добежала по лестничному пролёту до первого этажа. Выбежала на улицу. Что-то обожгло ступни. Люба поняла, что ушла без обуви. Наступила на осколок. Присела, чтобы вытереть кровь платком. Олег кричал с балкона, как раненый зверь: «Куда ты денешься, дура? Вернёшься всё равно. Ни паспорта. Ни денег. Вернись, сказал. Убью!» Возвращаться было нельзя.
Дальше история могла бы развиваться как угодно, но только не так фантастично, как в итоге. У кого-то другого может быть. Но не у бабы Любы. Я теперь, когда происходит что-то невероятное в жизни не говорю: «Как в кино», я говорю: «Как у бабы Любы».
Любаша пошла топиться на Неву. Босая, белая она стояла на мосту. Мимо шёл парень. Конечно же, он её спас, уговорил не прыгать. Потом одел на неё свой пиджак, взял на руки и понёс в свою большую тёплую Волгу. Но не это самое сказочное. Парень оказался Сашкой, тем самым соседским Сашенькой, который много лет назад был у Любы на несостоявшейся свадьбе.
Но подождите. Наберите воздуха. И это ещё не вся мистика. Саша узнал Любу сразу. Те же глаза. Та же тугая коса, и тонкая, как у балерины, талия.
Уже через час они сидели в холле его гостиницы. Саша стал учёным-китоловом. Жил во Владивостоке. Приехал в Ленинград навестить тётку. Оказалось, что он семилетним мальчишкой влюбился в Любашу. Очень переживал, что она выходит замуж за Константина. И единственный обрадовался её побегу. Почему-то он решил, что это к лучшему. Он, конечно, успел жениться. Два раза. Не думайте, что история абсолютно идеальна, с принцем и единорогами. Но только каждый раз отношения разваливались. Он, как Дон Кихот, всё время искал свою Дульцинею. В каждой девушке высматривал Любашу. И все они не были ей.
Следующие пятьдесят лет Сашенька и Любаша не расставались. Родились две девочки-близняшки. История Сашиной любви — моя любимая. Баба Люба рассказывала мне её уже раз тридцать. Какая тут мораль? Очень спорная. Проще сказать, что ее тут и нет вовсе. Как говорила сама баба Люба, когда ещё была собой: «Девчоночки, не бойтесь совершать глупости. Жизнь намного сложнее, чем встретились, поженились, жили долго и счастливо и умерли в один день. Муж, семья, всё это может поменяться. Легко ошибиться. Всё это может не иметь к большой любви никакого отношения. Ваша большая любовь может ждать вас где-то далеко или совсем рядом. Надо в неё верить. И ждать. Даже в самой сложной ситуации не ходить на мост. Не искать свою смерть. Лучше ищите своего Сашеньку».
Все имена изменены, а совпадения, как вы понимаете, неслучайны.
С днём любви вас!
Подписывайтесь на мой канал. Еще одна очень сильная история (теперь уже моего деда) вот тут.
В основном я пишу о детстве и о травле. Мою книгу "Травля: со взрослыми согласовано. 40 реальных историй школьной травли" можно заказать тут.