/Записки технолога/
В середине девяностых направили в наше бюро молодых специалистов. По образованию они были инженеры-котельщики, но так как свободных вакансий на заводе им по специальности не оказалось, их определили в наш отдел.
Девушки нашего отдела очень рады были появлению двух молодых симпатичных парней. Я их очень понимаю, ибо мы тоже рады были бы, если бы в отдел направили двух молоденьких, да красивых девушек (такое бывало не раз).
Этих юношей взяла под свою опеку для проведения стажировки наш специалист по оборудованию, ещё довольно молодая женщина. Там с одним даже любовь приключилась, не без этого.
Я водил ребят первое время по заводу, знакомя с производством и цехами. И расскажу о наших приключениях с Женькой, добрым и весёлым парнем.
Как-то получил по кооперации наш завод крупный штамп из Рязани, и в цехе засомневались в качестве штампа и попросили начальника нашего бюро проверить твёрдость штампа, так как цех не имел своего горячего производства, то и контролёров с приборами по замеру твёрдости тоже не имел.
Филимонов послал меня проверить твёрдость, потому, что я руку набил на этом деле курируя выпуск обжиговых тележек, а заодно попросил захватить с собой Женьку, чтобы он познакомился с цехом, с производством, оборудованием и посмотрел бы заодно, как замеряют твёрдость штампов. И вообще, - «обтёрся» бы на производстве, получил боевое крещение.
Женечка был одет в белую, сияющую рубашку, в этой рубашке и в институт он ходил, когда учился. Но это же завод. Там хоть грязь и стерильная, но испачкаться можно легко и быстро. Лично я по заводу вообще в спецовке синей ходил, а зимой в ватнике. Очень удобно и не боишься нигде обтереться и испачкаться. Постирать можно всегда в 41 цехе, в каустике. Указал я конечно Жене, что в белой рубашке в цех не ходят, но он заверил, что будет осторожным.
Вначале пошли мы в 4-й цех за прибором Польди, и там же в инструментальной кладовой под залог пропуска взяли этот самый боёк Польди, микроскоп МПБ-5 и подобрали подходящий эталон твёрдости. В пятом цехе их прибор у термистов не беру, тот боёк с шариком 10,1 мм, его термисты втайне от контролёров используют для получения небольшой твёрдости (там уже и термистов тех нет и Польди не пользуются, так что можно открыть секрет). А нам нужен только с шариком 10 мм.
Пришли в 32 цех, указали нам на штамп привезённый, и мы с Женей стали манипулировать с бойком (прибором), эталоном, молотком и микроскопом, умножая цифры в калькуляторе и замерив несколько раз получили вполне приемлемую твёрдость для штампа из стали 5ХНМ.
Всё вроде хорошо, собрали наши приборы, выписали твёрдость контролёрам и собирались уходить, выполнив свою работу. Но не тут-то было. Молодой рабочий цеха, ничего не замечая вокруг, строго исполняя свою работу, кран-балкой вёз бадью с ржавыми болтами и опрокинул их в стоящий рядом с Женей металлический короб, обдав ржавыми брызгами – белоснежную женькину рубашку. Ну вот, Женя, можно считать, что боевое крещение ты прошёл. Застирал Женя в отделе рубашку, девочки помогли.
Это ещё что. Не любили литейщики сталелитейного цеха, проходящих по цеху с клубящейся графитовой пылью и пылью от земледелки, с искрами в воздухе от расплавленного металла и дымом – разных там «штатских», одетых с иголочки в костюме с галстуком. Всегда рядом с ними выльют из ковша расплавленный металл, чтобы искры немного прожгли их отглаженные брючки. Это чтоб не шатались по цеху без каски и спецодежды, ну, и классовый антагонизм немного.
Больше мы вместе с Женей общих дел не делали, ибо прикрепили их к бюро печного оборудования, но зато имели много с ним «мадридских» приключений на заводе.
Всегда, как в отделе какой-нибудь праздник отмечаем или у кого День рождения, и тоже с выпивкой конечно и фуршетом, - нас с Женькой тянуло после всегда на поиски каких-то приключений. И как-то в день восьмого марта после того как поздравили мы всех наших женщин, и подняв польский тост «за пенькних пань», да побросав симпатичных девочек по воздуху с рук в руки, под их саксаульное (сексуальное) повизгивание – мы с Женькой замыслили после, пройтись по заводу в поисках новых ощущений. Пошли Жень, сказал я, в заводоуправление, знакомых посетим.
– А пошли!
В приятном подшофе, мы шатались по второму этажу заводоуправления, прохаживались от дверей главного инженера, мимо купе и кают разных бухгалтерий. Напевали песенку группы «Комбинация»:
- Бухгалтер, милый мой бухгалтер…
Смотрю, впереди нас идёт иностранная делегация во главе с новым главным инженером. Они уже выходили из коридора и главный наш, что-то им рассказывал, а они внимательно слушали.
- Жень, говорю, смотри – наш главный инженер – Максименко. - Женька по-пьяному, несколько громко переспросил:
- Где Максименко? - и тянул шею, высматривая в толпе главного, и видимо услышал, главный, что его кто-то сзади зовет, тянул шею над толпой высматривая. В этот момент слева от меня разверзлась дверь в чёрный ход и потянул я Женьку за рукав, всё ещё желающего увидеть главного, и поволок его вниз по чёрной лестнице, от взоров главного инженера. Внизу мы оказались в тёмном «предбаннике» одной солидной фирмы – офиса. Парадное и само помещение этой фирмы после недавно проведённого турками евроремонта сияло никелем, затемнённым стеклом и хромированными цацками. Ноги мягко ступали по серым коврам, на стенах висели модерновые картины, обязательно оригиналы. И вспомнил я, что с недавнего времени работает здесь наша бывшая работница - Лидка Захарьева.
- Пошли Жень, познакомлю с Лидкой, у нас работала в прошлом году. – Пошли! Женька был не прочь познакомиться.
Лидка была на месте и скучала в компании начальницы, - сухой и суровой, офисной женщины новорусского типа. Такие дамы, кажется в таких шикарных офисах и рождаются. Мы, игнорируя офисную статс-даму, подкатили галантными французами к Захарьевой и с реверансами, с расточением комплиментов, поцеловали оба ей ручки. Я представил ей Женьку, и мы завели с ней светскую беседу, и наше с Женькой «шофе» сильно чувствовалось. Офисная белая мышь диким взором на нас смотрела, думая, откуда такие бонвиваны к ним свалились.
Лидка заметно ожила и пошла показывать нам свой офис. Да-а-а, им даже кофе разносила специально нанятая работница. Воздух был отфильтрован кондиционерами. В жару у них было прохладно и приятно. Однажды, летом, в самую июньскую жару я им бумагу какую-то относил, проходом прямо из инструментального цеха, где нужно было посмотреть, как калят штампы ребята; на участке было неимоверно жарко от двенадцати пылающих печей, и с меня пот градом катил и капал на спецовку. Каков был для меня контраст, после атмосферы термички в сорок градусов, продымленной масляными парами и вонью бария из солянки. Я пожалел тогда термиста Горчакова, который цепями ловил штамп из раскалённой до 850 градусов печи. Он помню, мне сказал тогда такую фразу:
- Работаю так, что яйца в мыле.
Сказал я тогда Лидке, что у вас рай земной после ада термички.
– Да, хорошо у нас. - И я ещё раз пожалел Горчакова.
Погуляв по фирме с Лидкой, мы, попрощались с ней и пошли по их коврам бродить самостоятельно. Женька сквозь стеклянные стены среди беловоротничковых клерков, курящих в трубках ароматный табак и играющих на компьютерах, узнал своего однокашника по институту. Зашли и туда. Поразили компьютеры их - пентиумы и сплошные аппель-макинтоши, не чета нашей отделовской двойке с программой Фотон, хоть и цветной. У начальника 7-го цеха черно-белая единичка стоит. Он на ней глаза свои портил. По экранам их мониторов плавали рыбки и летали форточки Майкрософт.
Немного пообщался Женя со своим сокурсником, так удачно устроившемся в этом офисе и попрощавшись, вышли с Женькой на свежий воздух, и так как рассол ещё бродил в крови, хотелось продолжения приключений.
Тут, Женя, предложил сходить в один сервисный центр на заводе, там по его агентурным данным недавно стала работать молодая специалистка с интригующей фамилией Соблазнова (Не так давно мне ребята сказали, что она начальником на каком-то предприятии работает). Говорили Женьке знакомые ребята, что хороша девица. Пошли, говорит Женька, проверим, настолько ли хороша? Я с удовольствием согласился, ибо молоденькие девушки мне всегда нравились.
Пошли мы с ним мимо цехов, труб, мимо профилактория, где наши дамы массаж принимали и балдели, и всё дальше и дальше проходили вглубь завода, мимо играющих щенков, мимо красавцев клёнов и подошли-таки к корпусу, где, на третьем этаже владения той самой службы, их штаб-квартира. Стали открывать с Женькой все до одной двери, высматривая красоток, но ни за одной дверью их не находили. Да, что такое?! В коридоре мне встретился знакомый паренёк по кличке Шманделок, и я, зная его хорошо напрямую спросил, а где можно найти у вас некую Соблазнову?
- О-о-о, её сегодня нет, в отгуле она.
– И что, так хороша, как описывают?
– Да, ничего… - ну ладно, раз её нет, то мы пошли. И отвалили мы неудовлетворёнными оттуда, да и хмель стал улетучиваться. Прошли мы ещё метров с восемьсот по пересечённой местности, через железнодорожные пути, через дороги, мимо цеховых корпусов и вышли по дороге к цеху, где работает Мишка Рублёв – слесарь КИП, который раньше 41 цех обслуживал. У него всегда есть спирт.
Мы с Женей мечтали, что добавим его у Мишки и тем самым повысим утраченную пассионарность. Взобрались к нему на второй этаж и быстро его нашли. Комната его была завалена приборными платами, агрегатами и сам Мишка был на месте. Он как увидел нас, сказал, ну и хороши же вы, ребята. Да, хороши мы были. «Пулемёта»-таки он нам не дал, сказал, что вы и так, без спирта достаточно пьяны. Пообщались мы с Мишкой, и он потом проводил нас вниз, до выхода.
В отдел мы вернулись такими же, как и уходили – весёлыми. Побузотёрили ещё немного и рабочий праздничный день закончился.
Позже, в праздник седьмого ноября, когда девицы нашего отдела предложили отметить этот день с помпой, потому, что сомневались, что этот праздник окажется для некоторых последним на заводе в связи с ожидающимся массовым сокращением.
День Октябрьской революции отмечали как никогда с размахом, как Новый год. Вот именно, как в последний раз, с водкой, фуршетом и шведским столом, задушевными беседами и танцами. И Женька опять вспомнил о Соблазновой, что мы так и не познакомились с ней. В другие рабочие дни он о ней не вспоминал, а только тогда вспомнил, когда мы выпили.
– Пошли?! - Пошли!! - но что такое не везёт и как с этим бороться? Её опять не было на месте, и мы снова не увидели её.
Позже, когда Женька после сокращения устроился работать в фирму, назову её «Опал» (молодых первыми сокращали, потому, что им легче устроиться на другую работу, нас 40-50-летних уже нигде не брали на работу, считали неперспективными), и я вспомнил в очередной наш праздник про ту самую Соблазнову и из принципа решил довести дело до конца, пошёл смотреть, что за дива такая.
Нашёл. Блондинкой оказалась. Симпатичная. Сказал ей конечно, что приходили с другом знакомиться с ней и проверить, правда ли симпатяга или просто говорят? Выходит, правда, не лукавили. Соблазнова застеснялась и скромно улыбнулась. Скромной и милой девушкой оказалась. Когда Женька пришёл к нам в отдел, в гости, я рассказал ему о моей встрече с Соблазновой.
Жалко Женьку, рано он ушёл из жизни, - угробили его врачи. Хороший, добрый был парень.
Фамилии изменены.
Борис Евдокимов.
1998 - 27.06.2021