.Дорогие читатели!
Ниже вы можете прочесть записки учителя. В 1995 году, едва мне исполнилось 18, я пришла работать учителем в одну из московских школ. Да-да, в 90-е такое было возможно. Эти записки о том времени. Главная героиня - образ собирательный. Это не только я, но мои любимые коллеги.
Начало истории здесь.
Роман "Инстинкт У". Часть вторая.
Глава четвёртая,
в которой АлиСанна осваивается в новом положении дважды классного руководителя и борется с неожиданной напастью
- Ты сбрендила, Перезвонова? – неласково поинтересовалась подружка Элла, услышав новости.
- Ага, - согласилась АлиСанна, не вдаваясь в подробности.
- Два классных руководства в выпускных классах и сорок два часа нагрузки – это утопия. Ни один человек этого не потянет. Тем более ты. В тебе сколько килограммов живого веса? Ты так ласты склеишь. И к концу года мы зароем твой хладный труп прямо на школьном дворе.
Она недолго подумала и добавила:
- Хотя нет, не зароем. А то, увидев могильный камень, от нас все ученики разбегутся, и мы потеряем работу…
- Не склею. – АлиСанна фыркнула и уткнулась в очередное личное дело.
Подруги пили в её кабинете чай. Но у неё времени на перерыв не было. Ульяна поставила ей на стол чашку и теперь периодически напоминала:
- Пей.
- Да-да, - соглашалась АлиСанна и иногда и вправду отпивала. Но чаще забывала. Потому что изучение личных дел требовало сосредоточенности. Закрыв последнее, она обречённо вздохнула:
- Приплыли.
- Что? – спросила Ульяна.
- У меня, похоже, ещё и медалистка намечается, - пожаловалась АлиСанна.
- Ну, всё, - хохотнула Элла, - теперь ты точно ласты склеишь. Вот увидишь.
- Не склею. Вот увидишь, - упрямо повторила АлиСанна и встала.
- Ты куда?
- К завучу. Выясню, правда ли Ника у меня на медаль идёт. Я ни разу с медалистами не работала и подробностей не знаю.
- А, ну иди, иди.
- Иду. - АлиСанна сунула под мышку личное дело Ники Сметаниной и вылетела из кабинета. Неспешный шаг она уже давно не могла себе позволить. Только галоп. В крайнем случае рысь.
- Нет-нет, - покачала головой завуч, когда АлиСанна положила перед ней личное дело, - мы с Оксаной Савельевной уже смотрели, но у Ники медаль не выходит. Там есть нюансы.
- Точно не выходит? – удивилась АлиСанна, которая видела в столбиках оценок Ники за предыдущие годы почти исключительно пятёрки.
- Точно, - убеждённо кивнула завуч.
У уставшей АлиСанны не было сил, чтобы выяснять, что к чему. Её бедная голова отказывалась понимать, как определяют, идёт ученик на медаль или не идёт. И она просто поверила завучу. И, честно говоря, выдохнула облегчённо. Потому что только медалистки ей для полного счастья и не хватало. Слабину дала, конечно, чего уж там греха таить? И потом себя чувствовала очень виноватой перед Никой. Потому что та, разумеется, медаль заслуживала. Но новость о том, что медали не будет, девочка приняла стоически, с пониманием, и родители её тоже. Так и сказали:
- Ну, не будет медали и ладно. Обойдёмся.
А АлиСанне эта минутная слабость потом, кстати, ох как аукнулась. Но об этом – позже. В отдельной главе.
А пока вернёмся к будням человека с двумя классными руководствами и сорока двумя часами нагрузки. Ах, да! Ещё и председателю методобъединения в одном флаконе, конечно.
Одиннадцатиклашки новость о том, что теперь они не бесхозные, а АлиСаннины, восприняли с восторгом. И тут же принялись обживаться в триста одиннадцатом кабинете. Сразу же и родительский комитет подключился. И АлиСаннин кабинет, усиленно облагораживаемый не только ей самой, но и детьми и родителями аж двух классов скоро украсился буйной зеленью горшечных растений, красивым зеркалом, ярко-розовым электрическим чайником со свистком и прочими удобствами и полезностями.
И можно было бы жить-поживать да добра наживать. Но, как, собственно, всегда и бывает, случилось это самое «но». Да такое неожиданное, что АлиСанна поначалу оторопела и вовсе не знала как с этим «но» справляться. Потому что два её класса, девятый «А» и одиннадцатый «А», которых она для удобства идентификации называла «младшенькими» и «старшенькими», взялись вдруг ревновать. Да-да. Именно так.
Особенно отличились в этом «младшенькие». Ведь целых полтора месяца они жили себе, чувствуя себя единственными и любимыми у классного руководителя. А тут вдруг возникли «старшенькие», которые те же полтора месяца чувствовали себя обездоленными и никому не нужными, и вот, наконец, обрели ту, что готова была принять их и полюбить. Да что там – уже любила. И стали триста одиннадцатый кабинет сотрясать натуральные сцены ревности.
Дети, конечно, были воспитанными, поэтому до безобразных скандалов не опускались. Но страдали и мучились ревностью так явно, что АлиСанна не знала, чем их утешить. Она уж их и уговаривала, и приводила один убедительный довод за другим. Бесполезно.
- Вам теперь придётся в два раза реже дежурить по кабинету, - говорила АлиСанна.
Дети в ответ молчали, но по их лицам было видно, что аргумент впечатления не произвёл.
- А ещё вы сможете по очереди поздравлять меня с праздниками, чередуясь, - шутила АлиСанна.
Дети хмыкали, но не успокаивались.
- А кроме того, если вас кто будет обижать, вы всегда сможете позвать на помощь, - убеждала она.
- Мы и сами справляемся, без помощников, – ответили на этот аргумент «младшенькие». – И зачем только вы их взяли?
АлиСанна совсем измучилась, а потому решила назначить очередной внеочередной «огонёк». И назначила.
Безо всякой на то причины в триста одиннадцатом кабинете собрались все сорок три её ребёнка, имевшиеся на тот момент в наличии. Поначалу они по привычке ревниво приглядывались друг к другу и сбивались в группки. «Младшенькие» во все глаза смотрели на «старшеньких». «Старшенькие» старательно делали вид, что выше детского любопытства «младшеньких». Но традиционные «огоньковые» конкурсы и игры быстро растопили ледок. И в «ручеёк» и жмурки играли уже все вместе. Триста одиннадцатого кабинета им скоро стало мало. Они вывалились в рекреацию и носились по коридорам, хохоча и забыв про недавние страсти-мордасти. АлиСанна, глядя на их весёлые, раскрасневшиеся лица, вздохнула с облегчением. Слава Богу, и с этим справились. Ну, а с остальным уж как-нибудь поэтапно. Глядишь, и доживём до конца учебного года и ласты не склеим, чем, правда, пожалуй, даже расстроим Эллу. Ну, да что ж теперь? На всех не угодишь.
