(продолжаем публикацию новой книги Мастера ХОРА – «Мост между мирами»)
Мы с отцом стояли на плоской крыше, улицы внизу были пусты, солнце прилипло к небу, воздух звенел и колебался от жары. Полдень, лето, юг.
Отец меня подозвал и ткнул куда-то в пространство пальцем: “Смотри вон туда. Видишь?”
А там, где-то внизу, по кривой улочке, по жаре брел, волоча ноги, какой-то непонятный человек, да еще и в пальто в такую-то жару. Сказать, что меня эта картина заинтересовала, это ничего не сказать.
В какой-то момент он остановился и вдруг на глазах подрос, пальто превратилось в пиджак… Он так постоял какое-то мгновение, потом так же в момент укоротился, пиджак снова превратился в пальто, и человек побрел дальше...
И пока этот человек-пальто перемещался в пространстве, а я смотрел на него, отец напомнил мне одну из наших бесед, про дыхание и тело.
Отвлекусь: термин дыхание не совсем передает тот смысл, который мой отец вкладывал в это слово. Это и не дыхание в теле, и не дыхание само по себе, отдельно, это больше, чем вдох и выдох. По смыслу это, скорее, дыхание духа, пребывающего и в дыхании человека, и в его позвоночнике, и в его теле, а также это некое связующее звено между мирами (упрощенно, бытием и небытием, бодрствованием и сном, жизнью и смертью, здоровьем и болезнью, живостью и утомленностью и т.д.).
Чтобы вам не показалось, что интеллект способен все понять, даю небольшое объяснение, почему Инженер мучился. Мой отец не говорил “позвоночник”, он, указывая на него, говорил “жила”. “Жила” – это все-таки сила, она и пластичная, и слегка растягивающаяся, гибкая. А дух это своего рода правильный ум – то, что может делать такую силу в теле как жесткой, так и гибкой.
Если попытаться выдавать человеку эти понятия на языке анатомии, ничего толкового из этого не получится. Он как бы будет все понимать, но уметь все равно не будет.
И его две половины ума не подружатся.
Одна половина ума – сопереживающая, она информацию-навык надевает на себя, как одежду, и с ней становится одним целым. Если одежда подошла. Если одежда не совсем подошла, то специалист, как портной, подгоняет ее человеку под его размер. Если нет специалиста-“портного”, то в такой одежде можно запутаться, а т.к. сам не являешься специалистом, то такой костюм-навык, как от Армани, сам по себе не подгонишь. Ничего путного из этого не получится. Что я хочу этим сказать: в нашей культуре, в нашей традиции мастер это что-то типа тренера. В восточной традиции мастер это не меньше, чем отец. Вот эта половина ума, сопереживающая, информацию-навык принимает от мастера, как благодать.
А интеллект (вторая половина ума) такую одежду (информация-навык) на себя не надевает. Интеллект сделает все, чтобы как бы дойти до сути; он такую одежду вначале попытается раскроить на составляющие, потом каждую из составляющих он опишет, потом каждую часть одежды (информация-навык) разберет на ниточки и их тоже опишет. Потом интеллект попытается все это собрать, и сборка у него, как ни странно, получится. Только вот одна проблема: этот костюм уже никому не подойдет.
Это та проблема, которую создает интеллект. Не все способен решить интеллект. Навык отдельно от чувств не бывает. Ни в одной области жизни. Даже в математике (если мне не верите, спросите у математиков).
Итого. Две половины ума – как две половины тела.
Согласитесь: полтела это не целое тело и левая половина тела не думает так, как это делает правая. Но между ними существует согласие, баланс, координация, они друг другу помогают. И мы над этим не задумываемся, мы это принимаем как данность.
Так вот и обучение навыку должно человеком приниматься как данность.
Обе половины его “я”, его ум, тело, в этот момент должны молчать и не искать объяснений – так же как не ищут объяснений две половины его тела.
***
И вот мне отец, там, в жару, на крыше говорит: “Ты мне задавал вопрос, как дышать, чтобы не уставать.”
Предыстория: мы с отцом пошли через горы, шли весь день, на привалах он даже не садился, пришли уже затемно. Я упал в постель, проспал до вечера, а когда проснулся, спросил, где отец. Выяснилось, что он еще рано утром ушел тем же путем обратно.
Выносливости у меня было на десятерых, но тут я задумался. А потом как-то спросил отца, почему он никогда не устает (я никогда не видел его уставшим).
Он ответил: “Дышать надо правильно”, и обещал при случае показать.
Возвращаемся на крышу.
Отец продолжил: “Вот тебе живой ответ на твой вопрос: там человек тащит свое тело, свою жизнь в этом мире. Вон он, бредет по улице”.
Мое лицо в этот момент, наверное, выглядело глуповато. Лично я себя помню парнем смышленым, но мой отец почему-то регулярно ставил меня в тупик. Согласитесь, ну что такое “тащит свое тело, свою жизнь в этом мире”? Попробуй это понять – и попробуй не выглядеть глупо. Но я уже был тертый калач и всеми силами старался держать лицо. Сейчас я уже понимаю, что это выглядело еще глупее.
А отец как ни в чем не бывало спокойно продолжал: “Посмотри внимательно, сынок. Его душа хочет оторваться от тела. А он вцепился и в тело, и в душу: душа хочет покинуть этот мир, а он ее из тела не отпускает, считает свою жизнь важнее. Вот как можно попасть в Рай, если ты так цепляешься за этот мир?”
А потом коротко добавил: “Вот он точно в Бога не верит. И ты тоже в Бога не веришь. Вот смотри, что ждет неверующих людей: неважно как, лишь бы жить”.
Напоминаю: я учился в нормальной советской школе. Двери для Бога туда были закрыты, религиозные учения о душе считались мракобесием, а термин “дух” обозначал исключительно некий запредельно-волевой аспект. Тем не менее своего отца я, хоть и смутно, с мозговым напрягом, но все-таки понимал. Привык.
Слегка помолчав, отец покачал головой: “Какой жадный, ненасытный человек. Летом одет, как зимой на Северном полюсе. Как можно держаться за такую жизнь? Ни для себя пользы нет, ни для близких, ни для друзей. Ходячая мука”.
У отца было свое понимание морали и нравственности. В современных терминах, он был человек воли, жестко нацеленный приносить пользу близким, друзьям и собой никого не напрягать, ни у кого не отнимать время.
Такая спокойная, но жесткая правда от моего отца: “нет пользы для себя, нет пользы для близких, друзей, тогда зачем нужна такая жизнь?” Жизнь нужна не для того, чтобы жадно ее поглощать (так он это понимал), жизнь нужна для того, чтобы на тебя могли опереться – близкие, друзья…
Это путь нелегкий, но в этом отец видел для себя счастье, смысл жизни, веру в Бога, может быть, служение ему. И потихонечку внушал это мне. С религией у него было не так все просто, а во что и как он верил, как-нибудь расскажу.
А я тем временем, пока он говорил, просто не мог оторвать свой взгляд от человека-пиджака-пальто.
Человек в пальто выпрямился, снова стал на мгновение человеком в пиджаке – не то вдохнул, не то выдохнул, замер на какое-то мгновение, потом снова “сложился пополам”, снова стал человеком в пальто и поковылял дальше.
Мой отец все это время продолжал указывать на него пальцем: “Смотри, сынок, внимательно”. Я всем своим существом почувствовал, что отец мне что-то очень важное, нужное для меня хочет сказать.
От усердия я аж носом потянулся за пальцем отца и увидел: над этим человеком, когда он был человеком-пальто, сложившимся пополам, возвышалось, стояло в полный рост, его прозрачное тело, как будто из жидкого стекла. А физическое тело в пальто ковыляло по пустой дороге, по жаре дальше.
А когда он становился человеком-пиджаком, выпрямлялся, “жидкое стекло” сливалось с ним в одно целое.
Отец увидел, что я это ВИЖУ.
Но видя мое недоумение и растерянность, он, полностью игнорируя мой интеллект, ничего не объясняя, тут же, с ходу, с неким нажимом в голосе сказал: “Дышать должно ВОТ ЭТО тело. Это тело силы. Дышит оно – ты сильный, неутомимый; не дышит или плохо дышит – ты слабый или болеешь”.
Сегодня этот эффект (”жидкое” тело) несложно объяснить красивыми словами “биоэлектромагнитное поле”.
Но сложно объяснить, что вот это, условно, “жидкое тело, похожее на стекло” должно дышать, объединившись в одно целое с физическим телом.
И свое внимание надо сосредотачивать на нем, а не на физическом теле.
***
На нашей половине планеты (условно, Запад) ни таких мастеров, ни таких тренеров не существовало – чтобы они могли выделить “жидкое” тело и сосредоточить на нем.
А те, что, может быть, и были, – а они, как я понимаю, все-таки были, – остались где-то там, в далеком античном Средиземноморье. Но хотя мой отец не был таким тренером и не был таким мастером, тем не менее точно понимал, что говорит. И я знаю, что ему это тоже и показывали, и сосредотачивали, и объясняли.
Сосредотачивали – это значит, переводили из одного пространства восприятия мира в другое пространство вИдения мира. Этот след по цепи передач уходит туда, далеко в прошлое, в мир шамано-жреческого бытия, их восприятия, их видения мира и их передачи навыков.
Я точно знаю, что такая форма передачи (обучения) не делается налево и направо. Не делалось так и раньше. Причина: в принципе, это расщепить человеку устоявшееся сознание – т.е. расколоть ему мир на два. А расщепленное сознание – для человека это, в общем-то, шизофрения. Естественно, такой путь всегда был закрытым почти для всех.
Чтобы увидеть, понять, откуда все это выросло, покажу расщепление сознания, знакомое всем.
[ММеМ 2.1:1–54]
<< Часть 1 [ Часть 2 ] Часть 3 >>
©Мастер ХОРА, 2021
ГРАВИТАНЕ II, часть 3 «Мост между мирами»