2.Возможный тезис философского мотива, что принизан антитезисом.
Е. Редукционизм и универсализм.
Когда Мартин Куш, анализирует различные типы социологизма, он имплицитно исходит из допущения не только о том … но и о том… что феноменология социологии или феноменологическая социология и есть такое перечисление, со всеми свойственными особенностями различных социологизмов, на чем настаивал и Вебер, что был таким же образом близок к феноменологии, как, вообще говоря, к исходно нейтральному исследованию. То есть, если вы приняли редуктивный социологизм, то вы будете делать следующие утверждения типа… . И количество типов этих утверждений будет равно количеству типов социальных институтов. Но это и может быть констатация априорной связи по содержанию. В этом, видимо, и Вебер мог бы видеть залог научности социологии. Что защищал от политического популизма тем, что утверждал неприемлемость пропаганды на университетской кафедре. Дистанцию к таковой и даровала ему такая позиция, в том числе, и в рефлексии. «Если это, то это то». Вы не можете, будучи социологом, пропагандировать какую-то систему ценностей, вы можете только развертывать возможные следствия ее принятия: присяги, исповедания, почитания, рассуждения, и т.д. Помимо того, что, как бы то ни было, неизбежно теория объективности окажется предвзятой, какой-либо системой ценностей. Примеры, которые приводит Куш, разительны. Просто потому, что частично содержательны. Вот небольшой пакет из них.
«Переходя от элиминативного к редуктивному социологизму, я рассма
триваю последний как концепцию, согласно которой число типов социаль
ных сущностей (аргументов, теорий) идентично числу типов социальных
институтов. Социо"рациональные законы как раз и представляют собой ус
тановление такого рода типовых идентичностей [type"type identities]. Та"
кого рода закон может принимать, например, следующую форму: «Аргу
менты типа А идентичны тем, которые заслуживает доверия в социальной
структуре типа S». Социологи, придерживающиеся редуктивного подхода,
будут делать, в частности, следующие утверждения: «Психологизм будет
расцветать, когда экономические силы угрожают автономии буржуазного
субъекта»; «Антипсихологизм неизбежно восторжествует, когда перед ли
цом развития монополистического капитализма исчезнет всякая иллюзия
такой автономии» (Nyiri 1974); «Радикальный философский скептицизм
будет широко распространен среди людей, обладающих привилегирован
ным положением, но лишенных влияния в политической системе ярко вы
раженного деспотического типа» (Douglas 1986); ««Примитивное ограни
чительное исключение» является типичной интеллектуальной реакцией
на инновации в обществе, характеризующемся внутренней раздробленно
стью и отсутствием общего врага» (Bloor 1983, p. 140"145).
Все эти утверждения редукционистов будет долго разбирать, но вот то, что может касается скептицизма и массовой мобилизации, пожалуй. 1. Господствующий в материальном производстве класс общества, лишенный политических прав, имеющий, таким образом, известное привилегированное положение- экономическое богатство, но лишенный влияния, в политической системе, и отстраненный от сословных привилегий, вполне может быть основанием для философского скептицизма Нового времени, который из-за этого материального богатства скорее методический, и не в чем быть может и не собирается сомневаться, и как раз начиная с Декарта. Что это был за класс? Буржуазия. И конечно же, Вольтер и Руссо, Дидро и Д’Аламбе́р. Модерн постоянно испытывал превращения по граничной линии. Руссо только что не сбежал в Африку. И возможно только Ла Карбюзье, смог бы вернуть ему родину.
2-е. Нет больше партий, одни только: немцы, или русские, или французы, или англичане. Кажется, прекрасно, если останутся на континенте Евразия, только: европейцы, китайцы, индусы, русские или персы, но вообще говоря, исторически, в прошлом, это означало, прежде всего, состояние войны. И потому, быть может, – вспомним, это не догмы, но всего лишь тезисы гипотез: «Психологизм будет расцветать, когда экономические силы угрожают автономии буржуазного субъекта»; «Антипсихологизм неизбежно восторжествует, когда перед лицом развития монополистического капитализма исчезнет всякая иллюзия такой автономии» (Nyiri 1974)»
Первое высказывание из этих двух, возможно имеет отношение к кризисам. Последнее высказывание ничего не говорит о мобилизации, но почитайте Ленина, когда мировые войны скорей всего, вступают в силу и становятся возможны всеобщие мобилизации. Именно тогда, когда капитал вступает в свою высшую и последнюю стадию развития государственно монополистического капитализма, парадоксальный шовинизм которого есть реакция, одновременно, и продолжение национальной тенденции его развития, «мир с традицией» в одном из таких возможных примирений. Почему же теперь это не происходит, или если и происходит, то в модифицированном виде, видимо и потому что отрицательная граница капитала уже налицо, это ОМП все новых и новых видов. Конечно можно изобрести новейший вид такого вооружения и заставить одного из самых известных актеров Голливуда, который, конечно же должен любить Маммону, взорвать ее, квантовую бомбу, но не продать. Это нельзя даже в кино. Короче, мораль на которой держаться такие запреты, кроме прочего никогда не могла бы быть поддержана только запретом, но она поддерживается возможностью обойти закон совершенствуя его, революционизированием, кроме прочего и неким имплицитным по себе вхождением сил отношений, мотивов институтов, целей средств, действий поступков, событий структур будущего способа производства, что не только должен быть и богаче и свободнее, но и отчасти уже таков, в уже наличествующий, господствующий решетке отношений. Иначе, этим оружием, и торговали бы, и применяли бы его, конечно если бы смогли создать. Невероятность истории, состоит кроме прочего в том, что это оружие применяли и торговали им, хотя и не всяким, но самое удивительное его смогли, едва ли не подарить. Конечно же не легально, но тем не менее так, «передать». Важно, здесь то, что социология такого вида, это может быть, не просто слова, что носит ветер степи – это всеобщая мобилизация, если она осуществляется. И просто потому, что ее можно объявить, но это будут только слова, что носит ветер степи. То есть, программы, в том числе и прошивки, могут не работать, совсем.
Актуальный пример, что несколько просел по времени (2015), в этом смысле, это, может быть, Украина, что, вообще говоря, делала во времена Порошенко, все, для того чтобы такая мобилизация, все же могла состояться, но которая никак не могла состояться. Там и теперь могут анонсировать что угодно, вопрос в том, действительно ли Европе нужна самая большая армия среди всех ее стран, но на Украине? Действительно ли в том числе и внутренняя Монголия Китая, все еще стремиться поглотить Европу, в непрерывном разрушении и резне, что могло быть фактом набегов 14-15 веков, а не быть, как и остальной Китай условием ее все еще капиталистического благоденствия? И таким образом, легкости возможных выводов по наитию, скорее, можно противопоставить только сложную стратегию инсайдерства в политической и стратегической ситуации власти.
Между афоризмом кайзера: «Я более не знаю партий, я знаю только немцев», – видимо, тем более не знает он ни разницу земель, ни индивидов более, – и утверждениями Nyiri есть очевидная разница, и, все же, все эти высказывания могут быть частью прошивки, которой является, в том числе, и социологическая теория в социальной машине мобилизации. Просто потому, что мобилизируются все граждане. Социология есть некий способ понимания для некоего существования, чей способ бытия понимание. И вот такой индивид мобилизируются. Посмотрим еще раз: «Женя Женечка и Катюша», впрочем, можно посмотреть и ДМБ. Но в этом условно досрочном вытеснении политики, очевидно просматривается возможная, если не ошибка, то поспешность Вебера. Просто невозможно отделить социологию, как науку от политики, абсолютно, даже на кафедре, просто потому, что та уже социальный институт и таким образом, часть социальной машины, программой которой является наука социология. То есть, можно вполне традиционно, различать прошивки языка объекта и языка автоматизированного, если не роботизированного субъекта. Привычки слово употребления, какой-либо школы философии, академии или бюрократии, что дистанцированы от действительного социального производства или массового социального действия, и те языки, что являются частью социальных машин, такого сингулярного и массового, действия и производства. То обстоятельство, что высказывания социологов могут быть ложными, и потому, кстати, ветер степи может носить их, как соответствующие слова, не делает невозможным чтобы обратным образом такие социологи, как Ленин или Троцкий, не могли бы быть основателями СССР. Невозможно просто выгнать политика на улицу из университетской аудитории социологии. Просто потому, что он может вернуться с улицей. Как бы там ни было, но Ленин, лишь экстерном стал дипломированным юристом и диссертаций не защищал. И потому еще психоанализ, искусство и наука правильно вытеснять, это и возможная социологическая теория, фильтровать может быть тонкое дело. Что оправданно может встретить в свою очередь обвинения АЭ в реакционности, ибо как бы ни был тонок фильтр, это именно инструмент вытеснения и подавления. То есть, риск, что может встретить Куш, состоит не в том, что есть разные философские теории социологии и сами разные социологии за кафедрой, но что не будет границы между кафедрой и улицей, стена будет разрушена и, как раз, потому: «что требуйте невозможного будите реалистами», то есть опытными людьми. Это вопрос, а нужна ли вообще кафедральная философия? [1]Что разве есть теперь в Германии? Поэтому, правы были французы, что дали М. Фуко кафедру, они, кроме прочего и таким способом вернули студентов в аудитории коль скоро, он читал им такие хорошие лекции, уже без уличного мегафона, что могли и напоминали способности Ф. Кастро держать речь. Нужно ли говорить, что это и была самая явная ловушка, в которую он сам себя поймал. М. Фуко стал фильтром, властным фильтром.
(Как-то с одним физиком в перестроечное время, но еще из-за стены, по каналам тогда еще очень медленного Интернет, мы так и не нашли не одного факультета философии среди факультетов университетов, из, вообще говоря, довольно большого списка университетов той страны, ФРГ, когда-то богатой такими факультетами. И видимо теперь, все дело в скорости. Наивность этого воспоминания, как и когда-то упомянутого поиска, могла состоять в том, что если немец зафилософствовал, то жди войны Эрна, отчасти могло сохранять свое значение. И потому, как не странно, а может быть, как раз и вполне оправданно, философские факультеты были в ГДР, в Пруссии, кроме прочего, но в ФРГ их за редчайшим исключением могло и не быть. И как раз потому, что там и тогда делались таких хорошие автомобили, а философии и с какого-то времени мирового значения болтовни, вида рассуждений о мозгах в тазу, зомби и китайских комнатах было достаточно и в США.) То есть, это намек на то, о чем уже шла речь превращение философии в социологию, рискует потерять институт, а вместе с ним и наибольшую вероятность философского мотива. Тогда как фетишизм последнего рискует потерять социологию как науку. (Хитрость: власти, разума и истории могла состоять в том, что немцы слили все недостатки своей философии идеализма в поздний СССР, и теперь, забавляются придурками в виде философов, в такой стране, как РФ. И этому были свои мотивы, и СССР, и США, выживали из ума, в виду гонки вооружений, но не из жизни, сами по себе. Схема проста, клин клином вышибли, дали «ума». Который может быть такая видимость вновь стремительно исчезает за надежными поставками сырья. Отличие РФ от СССР в этом смысле, кроме прочего в том простом и не простом обстоятельстве, что многократное сокращение средств производства средств общественного производства, целой группы общественного производства, конечно может быть полезно в том отношении, что в случае гражданской войны иная сторона не сможет произвести то оружие, которое может быть у другой. Но это не исключает такую ситуацию, в которой это, самое современное оружие, которое среди производства хлеба и сырья, составляет теперь гордость экономики страны, может просто отнять третья сторона, отняв скажем чипы.)
[1] Если может быть вопросом, зачем нужно такое множество лабораторий в которых ничего не происходит. См. Бруно Латур. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир. Логос 5-6(35)2002 Стр.1.
"СТЛА"
Караваев В. Г.