Я приходила в себя и снова впадала в забвение бесчисленное количество раз. Мне хотелось уснуть, провалиться в небытие, туда, где не чувствовалась эта боль. Рядом всё время были какие-то люди, но я не могла понять кто они, потому что смотрела и не видела.
Всё было словно в тумане. Кошмарный сон, который никак не заканчивался. Эти же люди что-то мне говорили и не давали погрузиться в блаженное состояние покоя. Стоило мне закрыть глаза, как они кричали и заставляли меня прийти в себя.
Пытка.
Как меня извлекли из автомобиля, я запомнила смутно. Помню, что, кроме боли, чувствовала беспокойство за мою малышку. Потом вроде бы появились врачи, а может, они были на месте аварии уже давно. Не знаю. Они быстро проводили какие-то манипуляции с моим бедным телом, но я не ощущала никакого облегчения.
- Такая молодая, – сказал кто-то рядом. – Видно, что была красавицей…
Когда эта фраза дошла до моего сознания, я очнулась и поняла, что уже нахожусь в больнице. В голове тысячей молоточков колотился вопрос: «Что значит БЫЛА красавицей?» Но у меня не получилось пошевелиться и сесть, чтобы посмотреть, что со мной стало. От отчаяния я застонала. Через минуту рядом очутилась женщина, очевидно, медсестра. Я её не видела, но слышала, как она крикнула:
- Пётр Валентинович, Новикова очнулась!
Возможно, я задремала, так как мне показалось, что следующий вопрос, заданный Петром Валентиновичем, прозвучал почти сразу:
- Вы меня слышите?
Открыв глаза, я наткнулась на усталое, одутловатое лицо. Я хотела сказать ему «да», но вместо ответа раздалось лишь невнятное:
- М-м-м!
- Не беспокойтесь, это трубка, которая помогает вам дышать. Её поставили во время операции. Мы вас немного ещё понаблюдаем. Если мы убедимся, что вы можете дышать самостоятельно, то отключим вас от искусственной вентиляции лёгких.
У меня в голове начали возникать и крутиться один за другим миллионы вопросов:
«Что со мной? Что с моей красотой? Что с моей машинкой? Как долго я здесь пролежу?» – но ни один из них задать вслух у меня не получилось.
Вероятно, внутренние муки отразились на моём лице или врач знал, какие мысли мучают меня сейчас, потому что он сказал:
- Понимаю, у вас много вопросов, но потерпите немного. Скоро всё прояснится. А сейчас попробуйте заснуть. Вам понадобится много сил.
Эта предложение мне понравилось. Я чувствовала невероятную усталость в совокупности с притупленной болью в теле. Вопросы, родившиеся в моей голове, изнуряли меня. Глаза сами собой закрылись.
Когда я очнулась, рядом снова кто-то был. Решив, что это была всё та же медсестра, я решила дать ей знать, что уже проснулась. Но на моё мычание рядом раздался знакомый голос:
- Хвала небесам! Наконец-то! Я позову врача.
И топая, Таня побежала к двери. Вернулась она с целой командой людей. Они по очереди склонялись над моим телом, что-то осматривая и ощупывая. Посовещавшись, врачи вытащили трубку из горла, и я закашлялась.
- Что со мной? – прохрипела я и попыталась сесть.
- Тише, тише! – воскликнул Пётр Валентинович. – Вам не нужно вставать! У вас многочисленные ушибы, переломы рёбер ремнём безопасности. Мы удалили вам селезёнку. И ещё…
Врач замялся, покашлял и выдавил из себя:
- Во время аварии вы лишились кисти правой руки. Мне очень жаль.
Меня словно оглушило. Сначала мне показалось, что я ослышалась. Смотреть на руку я не хотела. По щекам катились злые слёзы и почти сразу куда-то исчезали. Мне захотелось ощупать лицо, и я подняла правую руку, но тут же вспомнила, что её уже нет. Из моего горла вырвался крик отчаяния.
Медсестра сделала успокоительный укол, который я практически не почувствовала сквозь охватившие меня боль и отчаяние. Стало спокойно, хотя сознание продолжало прокручивать и переваривать сообщение врача. Потом я уснула.
Только через несколько дней, когда с лица сняли повязки и после долгих уговоров, Таня с Розой принесли мне зеркальце. Увиденная картина привела меня в полнейший шок: всё лицо было сплошным оплывшим синяком. От левого виска и до середины щеки был шов, нос сломан, губа разбита. Это было не моё лицо, а кусок отбитого мяса. На осознание того, что всё происходящее реальность, ушло несколько дней. Потом я просто отключилась. Превратилась в овощ.
Внешне я была жива. Отвечала на вопросы простыми «да-нет», вставала, когда просили и даже немного ходила. Но меня здесь уже не было. Моё сознание было где-то далеко, там, где я никогда не попадала в аварию. Здесь был жив дед, а моё лицо красовалось в колонке светской хроники, сообщающей, что я стала самым молодым послом России.
- Девочка моя, приди в себя, – плакала у кровати Таня, – ты должна жить дальше!
- Дом без вас опустел, – гудела своим низким голосом Роза.
Они обе ежедневно приходили в больницу, всегда приносили с собой различные вкусности, но мне было всё равно. Когда сознание выныривало из спасительного внутреннего мирка, меня охватывало такое отчаяние, что хотелось рвать волосы, кричать, топать… Хотелось вырвать себе сердце, чтобы больше никогда не чувствовать этой боли.
Ко мне ходил психолог. Молодой человек не мог мне помочь, но исправно появлялся в моей палате каждый день. Он раздражал меня симпатичной внешностью и ею же вгонял в ещё большую депрессию. От его «стимулирующих» к жизни бесед состояние действительно поменялось. Хотелось покончить с собой. Эта мысль стала самой светлой, самой желанной. Голова начала думать, как осуществить задуманное, и внешне я оживилась. А парнишка решил, что его терапия дала свои плоды.
Было неясно, как дорогая клиника, к которой я была прикреплена и где много лет получала врачебную помощь, может держать такого болвана? Он мог попасть сюда только по блату! Мне хотелось, чтобы его уволили, и я могла его подставить. Моя смерть станет фиаско этого психолога, но я решила дополнительно накалякать, что в моей смерти винили идиота псевдоврача.
В один из дней я вышла в коридор, чтобы спокойно обдумать мой уход. Единственная причина, по которой я до сих пор этого не сделала, была моя машина. Мне хотелось увидеть то, что осталось от моей Феррари. В глубине сознания сохранилась картинка её покорёженных остатков. Я уйду вместе с ней.
- Простите, у вас упало, – сказал рядом бесцветный голос. – Возьмите!
Я обернулась и увидела существо, по которому совершенно невозможно было понять, кто это, мужчина или женщина. Оно улыбалось плохими зубами, на голове была косынка, но глаза… Они словно были единственным ярким пятном на обесцвеченном лице. В протянутой мне руке лежал носовой платок, который я зачем-то взяла с собой, когда выходила из палаты. Безразличие к окружающим было таким сильным, что я посмотрела на существо, свой платок, а потом просто прошла мимо. Я дошла до открытого окна и здесь остановилась подумать.
«Жаль, что всего лишь второй этаж… Один шаг и конец. И не о чем жалеть. Без боли. Шрамов».
- Переживаете из-за руки? – спросил всё тот же голос, оказавшись рядом. – Не стоит. Закажете протез и заживёте прежней жизнью.
Я молчала. Общество другого человека не показалось мне назойливым. Безразличие к окружающим меня людям было стопроцентное. Хочет говорить, пускай.
- А я восстанавливаюсь. У меня ремиссия рака. Была третья степень, теперь есть шанс выжить. У меня от прежней красоты ничего не осталось, а вы очень красивы.
Эти слова резанули мой слух. Сердце снова затопила боль, выводя меня из состояния прострации. Я закричала.
Прибежала медсестра, схватила меня под руку и потащила в палату. Мне сделали укол, и я уснула. Снов не было, просто ощущалась темнота и покой. Потом появился бесцветный голос, повторяющий бесконечно: «вы красивы». Боль заполнила сердце и всё моё сознание, и я проснулась.
В палате сидели Роза и Таня. Они смотрели какую-то брошюру и тихо переругивались.
- Что там? – прохрипела я, и обе подпрыгнули от неожиданности.
Ещё бы! Я не разговаривала с ними уже довольно долго и меня не удивил бы тот факт, что они забыли звук моего голоса.
- Елена Михайловна, – прогудела Роза, – вы проснулись!
- Это… варианты протезов, – сказала Татьяна. – Мы решили подобрать тебе самый лучший и заказать, чтобы ты перестала отчаиваться. Шрамы уберёт пластический хирург. Роза нашла хорошего специалиста. Девочка наша, ты только не отчаивайся!
Только сейчас я осознала, что она уже довольно давно перешла на «ты», но меня это почему-то не задело. Домработница в детстве была моей няней и одно время воспринималась мной как мама, которую я, по сути, и никогда не знала. Даже не знаю, почему потом отдалилась от неё? Возможно, дед настоял на субординации. Но сейчас, обе женщины смотрели на меня выжидательно, с сочувствием, и я, наконец-то собравшись с духом, произнесла:
- Не переживай. Буду жить.
И сама же выдохнула. Да, пожалуй, буду.
***
- Ну здравствуй, малыш, – сказала я, входя в гараж, где стоял новенький Порше. – Настало время прогуляться!
Погода стояла просто великолепная. Такая же, как в тот день два года назад, когда я потеряла руку. Был пройден большой путь от отчаяния и депрессии, к принятию новой себя.
У меня остался всего один крошечный шрамик около виска, всё остальное было ловко убрано профессиональным хирургом. Но красота больше не казалась мне чем-то незыблемым. Теперь я чётко осознала, какой это непостоянный фактор и перестала заниматься самолюбованием. В конце концов, оно привело меня в состояние длительного отчаяния.
Рука в длинной перчатке легла на руль, а вторая откинула волосы назад. Протез был современным, и я привыкла к нему, почти как к собственной руке. Да, мою кисть ничто не заменит и мне пришлось потратить много времени, чтобы принять себя инвалидом. У меня даже появилась соответствующая наклейка на автомобиль. Сейчас я повертела её в руках, думая наклеить на стекло или нет. Потом разозлилась, скомкала и выбросила в окно. Пора ехать.
Страха не было. Моя стихия осталась моей. Дорога. Бесконечное наслаждение заполнило всю меня. Я понимала, что причёска не выдержит моей езды, но это волновало меня в последнюю очередь. Впереди счастливое будущее: я не поехала на стажировку за границу по вполне понятным причинам, но сегодня мой первый рабочий день в МИДе.
Главное в случившемся было не то что я потеряла, а что приобрела – Таню и Розу, которых раньше воспринимала как прислугу. Они оказались самыми верными и родными людьми. Никто из моих друзей не захотел пройти этот путь со мной, поддержать меня, а они были рядом.
А ещё Ирина. Девушка, победившая рак. Она мне как сестра. Именно её голос пробудил меня к жизни, и я этого никогда не забуду.
Ветер трепал мои волосы. Я выжала 160 км/ч. Машина двигалась плавно и слушалась так, словно была частью меня. В голове осталась только одна мысль:
«Как же я люблю жизнь!»
Конец.
Ставьте лайк, если история вам понравилась! Пишите комментарии - пообщаемся;) И не забывайте подписаться на канал, чтобы не пропустить новые рассказы.