Судьба связала три литературных биографии с одним из самых интересных зданий в районе Мясницкой и Чистых прудов. Детство Александра Галича прошло в той самой комнате, где декламировал «Бориса Годунова» Пушкин. Что же касается Веневитинова, он провел в этой усадьбе почти всю свою жизнь.
Знакомьтесь, древний дом в Кривоколенном!
Пройдем по улице Мясницкой, повернем в Кривоколенный переулок. Двести лет назад он начинался с кабака и древнего подворья Тульского архиерея. Подворье находилось в угловом доме №2, питейный же дом – строго напротив. Кабак получил жизненное имя «Кривое колено», а по питейному дому назвали и переулок, так часто бывало в Москве. А может быть, наоборот: изогнутый московский переулок стал Кривым коленом, а имя кабака – вторично?
В районе первого «колена» стоит двухэтажный особняк с двумя громогласными мемориальными табличками. Строгий фасад исполнен в стиле классицизма, но взглянув на дом с торца, можно увидеть, что из-под классических одежд выглядывает барокко. Это результат реставрации. Дом Веневитинова старше, чем кажется на первый взгляд.
Пройдем во двор! Со двора смотреть на здание интереснее всего. Теперь мы можем рассказать его историю.
Свергнуть Екатерину II?
В основе «поэтического» дома лежат палаты, выстроенные еще в XVII столетии. В ранней истории этих палат много тумана. Пишут, что они принадлежали создателю русского флота генерал-адмиралу Федору Матвеевичу Апраксину. Точно известно, что сподвижник Петра I был ктитором Знаменского монастыря, который граничил с усадьбой – вроде, все логично… Однако В. В. Сорокин утверждает, что по архивам судьба владения прослеживается только с 1730-х годов и что Апраксины приобрели здание позже.
В начале 1760-х палаты были перестроены и получили нынешний объем. В 1764 году они попали в руки генеральши Натальи Ласунской, урожденной Апраксиной. Видимо, здесь поселился и ее супруг – двадцатипятилетний генерал-поручик. Нет, он не совершал особых подвигов, просто любил дворцовые перевороты. Отец-гвардеец возводил на трон Елизавету, сын, продолжая традицию, возводил на трон Екатерину (1762 год).
Однако жадность человеческая безгранична, и уже в 1763 году новоиспеченный генерал впутался в новый заговор. Гвардейцев не устраивало возвышение Орловых. Предполагали первым делом перебить пятерых братьев, а потом… как пойдет! Может быть, и императрицу свергнуть. Однако «заговор Хитрово» быстро раскрыли.
Екатерина не было жестока. Главного зачинщика услали в глушь, в деревню под Орлом, а Ласунского просто отправили в отставку, и зажил он в Москве большим барином. Почему генерал так дешево отделался?
Екатерина, еще не ставшая Великой, в начале царствования сидела на довольно шатком троне. Шел слух, что она хочет выйти замуж за Григория Орлова, общество не могло принять такого мезальянса. Опасаясь потрясений, императрица постаралась сохранить в тайне сам заговор и не превращать заговорщиков в «мучеников». От брака с Орловым (если такой план действительно был) пришлось отказаться.
Философ в осьмнадцать лет
В 1803 году владение перешло в руки Веневитиновых. Как полагают, именно в этом доме в сентябре 1805 года родился поэт. Здесь пробежала почти вся его короткая жизнь.
Поэту отведен был только 21 год, но все же Веневитинов оставил след в литературе. А еще он был талантливым прозаиком, художником, философом и музыкантом!
Будучи вольнослушателем университета, в 1823 году юноша основал «Общество любомудрия», участники которого изучали философию. Председателем стал князь Владимир Одоевский (будущий автор «4338 года» и «Городка в табакерке»), а секретарем и «душой» общества – Веневитинов. В нем состояли также Тютчев, Погодин, Иван Киреевский, Алексей Хомяков и многие другие молодые люди, которым только предстояло стать знаменитостями.
Компания собиралась у Одоевского или же здесь, в Кривоколенном переулке. Круг любомудров станет ядром славянофильского движения, хотя Веневитинов этого не увидит…
Почему он так мало прожил?
Волконская
Дмитрий Владимирович полюбил в Зинаиду Волконскую – светскую львицу, пред которой преклонялся даже Пушкин. Ее салон находился на Тверской, там, где теперь «Елисеевский» магазин. Зинаида Александровна была шестнадцатью годами старше Веневитинова и, конечно же, ответить на его чувства не могла.
И все-таки, прощаясь, «Северная Коринна» подарила юноше необыкновенный перстень. Бронзовому кольцу было почти две тысячи лет, его откопали в древнеримском Геркулануме. Дальнейшую судьбу этого перстня поэт предсказал в одном из стихов…
Но подождем немного! Осенью 1826 года в Москву приехал гений. Одна мемориальная доска на этом здании посвящена Веневитинову, другая – Пушкину.
«Борис Годунов»
Александр Сергеевич уехал из Москвы в далеком 1811 году, вернулся же при Николае I. Город детства успел выгореть и возродиться: «московские улицы моложе московских красавиц» (однако чистопрудные кварталы вместе с домом Веневитинова не горели).
Пушкин был вызван к Николаю I после долгой ссылки в Михайловском. 600 километров между Псковом и Москвой поэт преодолел за три с половиной дня (представляете, как на волю хотелось?). Утром 8 сентября он примчался в Москву и в 4 часа пополудни получил аудиенцию в Кремле. После этого разговора Николай I назвал Пушкина «умнейшим человеком России». Ссылка была окончена. Хотя на вопрос императора
«что сделал бы ты, если бы 14-го декабря был в Петербурге»
Александр Сергеевич чистосердечно ответил:
«Встал бы в ряды мятежников».
Уже 10 сентября с визитом к Пушкину поспешил Веневитинов (поэты были четвероюродными братьями). На следующий день Пушкин приехал в Кривоколенный переулок. Такие визиты стали частыми. Появились совместные планы (издавать журнал). Уже 25 сентября у Веневитиновых прошло первое чтение «Бориса Годунова», пока еще в очень узком кругу. Драма была недавно окончена и совершенно неизвестна публике (а до издания остались годы).
12 октября Александр Сергеевич снова читал тут «Годунова» в компании московских литераторов: собралось человек сорок. Погодин писал, что во время чтения «волосы поднимались дыбом». От восторга.
Перстень
Несколько недель спустя Веневитинов умчался в императорскую столицу. Зачем? Предполагают, что поэт добился перевода в Петербург, чтобы там не страдать от несчастной любви. При въезде город его приняли за декабриста и арестовали.
Неизвестно, отразились ли три дня гауптвахты на здоровье Дмитрия Владимировича, но уже через четыре месяца (в марте 1827 года) молодой поэт пал жертвой петербургского климата. Он был уже в предсмертном забытьи, когда, согласно завещанию, ему надели на палец перстень Волконской… Вдруг Веневитинов открыл глаза.
– Разве я женюсь? – спросил поэт.
– Нет.
И глаза его наполнились слезами.
Жертву пневмонии похоронили с этим кольцом на пальце. Однако оно лежало в могиле не вечно. Как и предсказывал поэт в стихе «К моему перстню», через сто с лишним лет перстень был выкопан. Прах любомудра перезахоронен, а кольцо теперь хранится в Литературном музее.
Надо сказать, что при уничтожении кладбища кости родных поэта не стали хоронить в другом месте, а просто выкинули.
Юбилей
Осенью 1926 года, ровно через век после того, как Пушкин исполнял «Бориса Годунова», здесь, в том же зале, собралось Общество любителей Российской словесности. Отрывки драмы исполняли Леонидов и Качалов, а пушкинисты читали доклады. Зал был, конечно, к тому времени разбит перегородками на четыре отдельных квартиры, вот в одной из них и проходило заседание. Живший в квартирке мальчик удивлялся, как в эти три миниатюрных комнатки могло втиснуться 60 человек?
Еще один поэт
И провиденье улыбнулось: этот мальчик тоже стал поэтом. Его звали Александр Галич.
«Подарок» к юбилею
В 1999 году префектура ЦАО сделала «подарок» к двухсотлетию Александра Сергеевича, приговорив к сносу памятник с двумя мемориальными досками. Старинный дом спас только Пушкин, Веневитинов и возмущенье москвичей.
Итак, особняк отказались сносить, началась бесконечная реставрация. Во время реставрации погибли все остатки интерьера. Больше здесь нет ни дверей, ни печей с изразцами, ни паркета, ни колонн…
По поводу фасада тоже есть вопросы: сломаны некоторые подлинные элементы декора. Например, капители пилястр.
Все мои статьи, связанные с историей и краеведением, в оглавлении журнала «Нетривиальная история».
Читайте также:
Онегин был невеждой. Или нет?
Нескучная прогулка по Неглинной: «Эрмитаж» и Сандуны
Сопля и сын его Сопленок: колоритные семейные прозвища (XV-XVI века)