16+
Аннотация к книге "Бракованные"
Девушка со шрамами на лице и парень со шрамами на сердце.
Чем сильнее она его отталкивает, тем больше ему хочется забраться под её панцирь. Оградить от опасности. Защитить от призраков прошлого.
И когда вспыхнет пламя, на что они будут согласны, чтобы защитить свою любовь?
Автор книги Лина Манило
Пролог
Пять лет назад.
Арина.
— Ариша, ты же помнишь: синяя лада, у дяди Валеры усы, — жужжит в трубку ответственная Катя, моя старшая сестра. — У меня работы много, а он тебя заберёт.
Толкаю плечом тяжёлую дверь со старомодными узорами, выхожу из музыкальной школы и выпадаю в царство тихого зимнего вечера. Небо такое тёмное, затянутое облаками, что ни одной звёздочки не видно, но я всё равно смотрю в надежде увидеть хоть одну.
Неужели уже так поздно?
— Слушай, может, я сама? Тут всего восемь остановок на автобусе. Ну, что со мной случится?
— Нет, нет и ещё раз нет! — буквально вижу, каким недовольным становится лицо сестры, хоть технически это невозможно. — Не ставь меня в неловкое положение. У дяди Валеры, знаешь ли, и другие дела есть, кроме твоих демаршей независимости. Всё, ничего не хочу слушать. Я его попросила, он приедет, а ты подожди.
Катя тарахтит, а у меня уши закладывает. Вот в этом вся моя сестра: надавить авторитетом и заболтать до смерти. И приходится согласиться с ней, иначе голова кругом пойдёт.
— Ла-а-адно, — протягиваю и иду в сторону школьной парковки. — Но вообще не надо было никого просить… я бы сама замечательно добралась. На автобусе!
— Ой-ой, какие мы взрослые и самостоятельные, — хмыкает в трубку Катя, а на заднем плане мама громко объявляет, что у нас на ужин ростбиф и мой любимый торт. — Слышала? У кого-то ведь сегодня праздник. А этот кто-то спорить и нервы мне треплет!
— У меня сегодня День рождения, — улыбаюсь, и от одной мысли о торте слюна вырабатывается с удвоенной силой. — Я бегу уже, бегу!
Кладу трубку, запихиваю телефон в карман тёплого пальто, удобнее подхватываю футляр с любимой скрипкой и просто жду. Зима в этом году выдалась волшебная, и я поднимаю голову, жмурюсь, абсолютно счастливая, и, высунув язык, ловлю им снежинки. Они тают, смешно щекочут язык. Весь мир сейчас кажется огромным и прекрасным: и шапки снега на ветвях деревьев, и люди, укутанные по самый нос шарфами, и спешащие мимо автомобили, вывески магазинов и высокий шпиль делового центра впереди. Моё настроение взлетает до небес, и даже ледяная корка под ногами не снижает градус радости в моём сердце.
До Нового года чуть больше двух недель, и вот уже месяц моё настроение прыгает от отметки «замечательно» до пометки «великолепно».
А ещё у меня сегодня День рождения, и в школьном рюкзаке помимо нотных тетрадей, карандашей, ручек и блокнота для заметок лежит коробка конфет и открытка, подписанная всеми ребятами из моего музыкального класса. Чего мне только не пожелали! Здоровья, радости, счастья. А конфеты мои любимые — птичье молоко, и я никак не могу дождаться момента, когда гордо поставлю коробку на стол и мы всей семьёй будем пить чай и рассказывать друг другу смешные истории. Люблю ли я что-то сильнее своей маленькой семьи и наших домашних вечерних посиделок? Кажется, нет.
Переминаюсь с ноги на ногу, жду дядю Валеру и тоскливо смотрю на автобусную остановку, куда бодро чуть не каждую минуту подъезжают маршрутки, увозя людей в разные концы города. Иногда меня раздражает, что мама и сестра никак не хотят понять, что я уже выросла. Мне ведь уже пятнадцать, неужели они не понимают? Но похоже проще смириться, чем каждый раз спорить, хотя я и пытаюсь раз за разом настоять на своей взрослости и самостоятельности.
Запыхавшийся дядя Валера — родной брат моей мамы — приезжает спустя пять минут, и выглядит таким взъерошенным, словно всё это время не в машине ехал, а бежал марафон. Даже его всегда аккуратные усы слегка топорщатся.
— Не замёрзла, куколка? — спрашивает, когда занимаю место рядом и осторожно укладываю драгоценную скрипку на коленях.
— Чуть-чуть, — тянусь и целую большого доброго дядьку в щёку.
— У меня печка кочегарит на всю катушку, — добродушно улыбается дядя Валера, а я чувствую, как душное тепло проникает под плотную ткань пальто. — Расстегнись, ехать долго, ещё упаришься.
— Долго?
— На Ленинском ремонт дороги, а на Кирова — авария. Дороги обледенели, так что поедем через ЦУМ и по Объездной прямёхонько домой. Чуть дольше, зато безопаснее.
Я слушаюсь, кое-как скидываю пальто, прячу смешную шапку с кошачьими ушками в рукав и откидываю одежду на заднее сиденье, на котором у дяди Валеры привычное кладбище очень нужных вещей. Сколько я себя помню, мой дядя всегда был собирателем разного нужного хлама. Помнится, когда на уроках литературы читали Гоголя, я на месте Плюшкина видела именно дядю Валеру.
Зато с ним весело, и всю дорогу он развлекает меня байками из своей жизни, травит безобидные, но очень весёлые анекдоты, а я хохочу, не останавливаясь, и вытираю слёзы.
— Так, свернём здесь, — дядя Валера всматривается в дорогу, решает, каким путём доехать будет проще и лучше. — Ага, сюда, тут меньше машин.
— Может, лучше вот так? — указываю рукой и очерчиваю хорошо освещённый участок дороги. — Там, вроде, тоже ничего…
— Да ну! — смеётся дядя. — Я этот город, как свои пять пальцев знаю, доверяй своему старому дядьке.
— Старому? Вы что!
Я ещё что-то хочу сказать, ляпнуть какую-то чепуху, вот только свет чужих фар бьёт прямо по глазам, и все мысли обрываются. Сначала это просто свет, но следом раздаётся матный крик дяди Валеры, звук глухого удара и скрежет металла.
Единственное, что я успеваю заметить: сетка трещин на лобовом стекле. Оно идёт рябью, а после что-то буквально толкает меня в сторону и выбрасывает вперёд под чьи-то оглушительные крики.
Иногда мне снилось, что лечу, а после с громким стуком падаю в глубокую яму, но я никогда не думала, что летать настолько больно.
А в голове только одна мысль: кажется, я не успею сегодня на ужин. И так обидно становится...
Сначала приходит тишина. За ней темнота, а уже после боль. Она в каждой клетке тела, в каждом нервном окончании. Снег набивается за шиворот, я открываю и закрываю рот в попытке закричать, сделать хоть что-нибудь, но боль оказывается сильнее, и я проваливаюсь в зыбкую пустоту, в тепле которой так здорово плавать. Нырять рыбкой, подплывать к берегу, чтобы через мгновение снова пойти на дно. Не чувствую тела, но где-то на задворках почти потухшего сознания слышится голос. Тихий, он зовёт меня, манит к себе, увлекает за собой. Кажется, мужской, но совсем мне незнакомый. Я абсолютно точно не знаю ни одного человека с таким же красивым голосом.