В Дагестане есть православные и иудеи, но преобладающей религией является ислам. Разобраться в его течениях – непростая задача, однако без этого регион не понять. Я попытался изложить только основы, с неизбежными упрощениями, свойственными ликбезу.
Официальный орган мусульман республики – ДУМД, Духовное Управление Мусульман Дагестана. Оно активно сотрудничает с государственными органами, получая взамен их поддержку, чем напоминает московскую патриархию. Но, в отличие от православия, строгая иерархия в исламе отсутствует, так что и сам ДУМД не подчиняется Совету муфтиев России, и для мусульман его установления не обязательны – хотя к ним и прислушиваются. Если вас озадачило оригинальное высказывание главы какой-либо региональной исламской организации, помните: это – частное мнение одного, пусть и авторитетного, человека, а не единая позиция мусульман региона.
Молодое поколение значительно более религиозно, чем старшее, воспитанное в советские времена. К запрету на алкоголь мусульмане относятся по-разному. Во многих аварских селах продажа спиртного и табака запрещена, тогда как у лакцев и ногайцев трезвые застолья – редкость. К счастью, на дагестанский коньяк (довольно качественный) не посягают даже радикалы.
К иноверцам-единобожникам, не ведущим религиозной пропаганды, отношение хорошее. Гостеприимство, равно одобряемое и исламом, и местными обычаями, распространяется на всех. Однако многие дагестанцы принимают участие в организованной травле тех, чье поведение противоречит “традиционным нормам”. Зачастую религиозная риторика используется для легитимизации агрессии обычной шпаной – как, впрочем, и в других регионах России.
Хотя формально все мусульмане являются членами единой общины – уммы, ислам в Дагестане почти так же разнообразен, как и народы, населяющие республику. Граница между его направлениями размыта. Четким является лишь деление на суннитов и шиитов. Большая часть республики – сунниты, шиитские общины живут на юге. Главное отличие между ними – в том, что по мнению шиитов мусульманской общиной должны руководить прямые потомки пророка дочери пророка Мухаммеда Фатимы и Али ибн Абу Талиба. Многие сунниты и шииты недолюбливают друг друга, имея о религиозных традициях соседей смутное и зачастую ложное представление. Однажды я оказался в автомобиле с водителем-суннитом в Дербенте во время Ашуры. Когда он сказал, что шииты не считают Мухаммеда пророком, я предложил ему выйти и попросить первого встречного произнести шахаду – которая у шиитов отличается от суннитской только добавлением фразы про Али. Он отказался, и все равно настаивал на своей правоте.
Среди дагестанских суннитов распространен суфизм – исламский мистицизм. Он настолько загадочен, что даже его название вызывает споры. Некоторые утверждают, что корни этого слова – в названии навеса суффа, под которым во времена Пророка собирались бедняки. Другие выводят его от арабского “суф” – “шерсть”, так как древние аскеты и мистики надевали колючую шерстяную одежду. Третьи – от слова “ас-сафа”, означающего прозрачность и чистоту.
Путем молитв и ритуалов суфий совершенствуется, приближаясь к Аллаху. Как и в учении йоги, навыки передаются не по книгам, а от сердца к сердцу, от учителя – устаза к ученику – мюриду. Устаз дает мюридам вирд – совокупность религиозных практик, зачастую называемую по имени ее создателя. При этом он опирается на метод духовного возвышения – тарикат, что в переводе с арабского означает “путь" – любопытно, что так же переводится и китайское понятие «дао». Таких тарикатов много. Как говорят сами суфии, путей к Всевышнему столько же, сколько дыханий всех творений. В Дагестане распространены три тариката – Накшбандия, к которой принадлежал имам Шамиль, Кадирия, главенствующая в Чечне и популярная в граничащих с ней районах, и североафриканская Шазилия, адептом которой был французский философ Рене Генон. Последнему не стоит удивляться – суфийские практики еще во времена Средневековья вдохновляли многих людей искусства и науки. В Дагестане к суфиям себя относит примерно треть мусульман.
Десять лет назад самым авторитетным религиозным деятелем республики был суфийский устаз Саид-афанди Чиркейский. 28 августа 2012 года его взорвала смертница Алла Сапрыкина, бывшая актриса Русского драматического театра Махачкалы. Ненависть идеологических противников к шейху была столь сильна, что в ночь на 9 мая 2018 года взорвали даже его могилу. Так в очередной раз проявился, пожалуй, главный кавказский религиозный конфликт – между суфиями и салафитами.
У салафитов (от арабского слова, означающего “предки” или “предшественники”), которых недоброжелатели зовут ваххабитами, дела с имиджем обстоят неважно. В общественном сознании теракты и лесное подполье – исключительно их заслуга. Реальность, как водится, сложнее.
После падения Железного занавеса молодые сунниты отправлялись учиться богословию в Египет и другие арабские страны. Там они с удивлением узнали, что ислам, который преподают арабы, сильно отличается от того, к которому они привыкли дома. Вернувшись, эти люди вместе с приехавшими на Кавказ арабскими проповедниками рьяно принялись наставлять соотечественников на путь истинный, призывая очистить религию от поздних наслоений и вернуться к истокам – непосредственно Корану и достоверным хадисам. Так христианский фундаменталист Мартин Лютер в XVI веке обличал Папу Римского цитатами из Священного Писания, которое он читал на языках оригинала. Как и в случае Лютера, кавказские муфтии и тесно сотрудничавшая с ним светская власть были не в восторге от самозваных реформаторов. Конфликт обострился, пролилась кровь.
В этом противостоянии никто не выглядел ангелами. Радикалы из числа салафитов убивали полицейских и духовных лидеров, взрывали винные магазины и блокпосты. Силовики в ответ выходили далеко за рамки закона. Мирные салафиты исчезали среди бела дня, а потом появлялся отчет о спецоперации – разумеется, без единого выжившего террориста, который мог бы дать показания. Подозреваемых пытали, людей, не совершивших ни единого преступления, ставили на незаконный профилактический учет вместе с рецидивистами, салафитские мечети закрывали – и никто не брал на себя ответственность за этот приказ. Нередко в ваххабиты записывали просто горячих парней, поднявших руку на участкового, или наоборот – за салафитов себя выдавали банальные рэкетиры, присылавшие богачам флешки с требованиями заплатить “воинам веры”. Бывали случаи, когда салафиты селились в горном ауле и активно вербовали молодежь, а сельчане в ответ их убивали. Салафиты винили суфиев в отклонении от истинного ислама, получая взамен упреки в попирании традиций отцов и дедов.
Положение, как ни странно, улучшилось с началом войны в Сирии. Многие радикалы присягнули ИГИЛ и отправились на Ближний Восток. В последнее время теракты в республике редки. Сотни тысяч салафитов живут мирно, принося пользу республике. Среди них есть немало прогрессивных общественных деятелей и хороших журналистов, освещающих нарушения прав человека. Узнать салафитов просто – буквально соблюдая старинные правила, они носят бороду, но подстригают усы. Когда я в 2012 году приехал в Дагестан со шкиперской бородкой, первый же торговец на рынке шепотом посоветовал ее сбрить – иначе беды не оберешься. И точно, полиция меня останавливала раз пять за день. Сейчас стало куда проще, но все равно “неправильная” борода порой вызывает подозрения.
Несмотря на все проблемы, не следует бояться без причины ни суфиев, ни салафитов – среди адептов всех исламских течений республики немало умных и достойных людей, даже если они не всегда ладят между собой и испытывают острую аллергию к теории эволюции. Есть надежда, что их противостояние в итоге будет приведет к обновлению общества. В конце концов, фундаментализм Лютера способствовал процветанию Европы, пусть даже некоторые его последствия и шокировали бы мрачного монаха. Дагестан – арена противоборства самых разных сил, и это радует. Куда скучнее, если пришел человек с ружьем, разогнал всех неправильных и заставил правильных ходить строем, скандируя благодарственные речевки.
