Эта история хоть и является одной из наиболее популярных восточных сказок, имеет к новеллам "Тысячи и одной ночи" весьма отдаленное отношение.
Собственно, автор ее — Антуан Галлан, французский востоковед XVII в, который записал этот сюжет со слов какого-то сирийца и включил в сборник арабских сказок.
А может, и сам придумал; вопрос, сами понимаете, открытый. Многие исследователи обвиняли его в "фальсификации".
Попробуем разобраться, в чем тут дело.
Основной корпус историй "Тысячи и одной ночи"— это авторские новеллы. Их писали безымянные, но вполне конкретные авторы, живые люди. Вовсе не безликий «народ» их творец. По сути, это зарисовки городского быта, имеющие целью позабавить и развлечь читателя. Они отражают реалии жизни (в отличие от фольклора) и даже поддаются примерной датировке ( например, в некоторых новеллах герои пьют кофе — значит, это позднейшие истории; более древние повести не знают этого напитка).
А вот история о 40 разбойниках — фольклорная, да еще и явно адаптированная Галланом для европейского восприятия, из-за чего и возник вопрос о "фальшивке".
Вот ряд отличий этой сказки от реальных арабских повестей. Оговоримся, что отличия эти играют как положительную, так и отрицательную роли, в зависимости от вкусов читающего.
(Лично для меня — сугубо отрицательную: эта история кажется мне более чем плоской, в ней нет чарующей глубины, как в "подлинниках" — в том же "Синдбаде-мореходе", например.)
1. Язык и стиль
Как и положено фольклорной истории, здесь практически нет описаний, даже пещера с сокровищами набросана более чем схематично. А ведь именно красочные, тщательно проработанные детали делают «Тысячу и одну ночь» бесконечно привлекательной. Интерьеры дворцов, еда, одеяния — всему этому уделяется огромное внимание. Каждая новелла — своеобразная энциклопедия быта.
Эти старательно зафиксированные подробности дают много информации ученым (тот же пример с кофе). А вот в "Али-бабе", хоть это и сказка о сокровищах, историкам поживиться нечем.
Не говоря уж об языке. Нет здесь всяческих изысков, вроде "и лицо ее оставило по себе тысячу вздохов", "стан, стройный, будто буква "алиф", "история, написанная иглами в уголках глаз"... Такое не подделать при всем желании.
2. Стройный сюжет
В реальных историях "Тысячи и одной ночи" много нелогичностей, ляпов, тупиковых ответвлений сюжета.
Упомянет рассказчик, например, какой-нибудь талисман, а в чем его сила — забудет объяснить. Частенько он тонет в деталях, подробностях, вводит в повествование второстепенных персонажей, которые никак на развитие сюжета не влияют.
Оно и понятно: это не отшлифованная веками фольклорная история, а художественное произведение, лабиринт авторской мысли, где немудрено и заблудиться.
В «Али-Бабе» все очень логично, одно вытекает из другого. Связность, стройность, отсутствие лишних деталей выгодно отличают эту сказку от многих других.
3. Навязчивое морализаторство
«Подделкой» история кажется еще и по причине обязательной для европейского рассказчика морали. Да еще и с немыслимым для Азии упором на то, что «бедные — хорошие, богатые — плохие». Например, в сказке всячески подчеркивается, что Али-Баба — хороший парень. Не алчный, осмотрительный, забрал из пещеры только монеты, остальное не тронул. Женился на вдове Касыма — заботливый и не злопамятный! За это, мол, ему и премия от высших сил.
А вот во многих арабских новеллах не всегда есть идея о вознаграждении за примерное поведение. Богатства и красивая возлюбленная очень часто достаются бездельникам, пьяницам и транжирам.
Более того, даже явные злодеяния героев часто не подвергаются какой-либо оценке.
Синдбад-мореход, будучи замурован в пещере-склепе, убивает попавшую туда женщину, чтобы завладеть ее едой и спасти свою жизнь. Другой герой нежится в объятьях возлюбленной, но, когда на них нападает джинн, недолго думая, говорит — ее возьми, но только меня не трогай.
Всей этой архаичной прелести сказка про "Али-Бабу" как раз и лишена.
Осталось добавить лишь про Марджану. Если бы историю писал "настоящий" арабский новеллист, он бы, думаю, добавил ее имя в заглавие. Имена главных героинь часто попадают в названия арабских сказок. А здесь самый яркий персонаж обойден молчанием.
Любопытно, что в одном из старых русских переводов Марджану поименовали ... Морганой.
Это, наверное, что-то вроде оговорки по Фрейду, потому что вся история о пещере с сокровищами балансирует между Востоком и Западом.
Что и обеспечило ей, собственно, популярность. Это европейская сказка, завернутая в восточную ткань.