- Да потому что я ничтожество, Геля! И чем больше я пыжусь, тем больше все это видят!
Думаешь, я тебя, Геля, люблю? Да мне просто удобно было, что вы с моей безумной мамашей носитесь со мной. "Андрюша то, Андрюша, это", "Не мешайте Андрюше, он работает".
И не работаю я. Сижу в кабинете и в окно смотрю. И ни строчки за все это время не написал. Так что зря вы все на цыпочках ходили, зря.
-Андрюша, у тебя просто творческий кризис. Всё пройдет. Ты ещё такой роман напишешь, что все вокруг ахнут!
- Геля, очнись! Ничтожество я и кризис у меня ничтожный! Ты слышала меня? Не люблю я тебя, Ангелина. Ухожу.
- Андрюша - заплакала женщина, - ну хочешь, я на коленях просить буду, останься, пожалуйста, останься!
- Глупая ты женщина, Геля! Встань и бога благодари, что ушёл. Хоть жить начнёшь своей жизнью!
Андрей наспех собрал вещи и вышел из дома. На улице было темно и холодно. На миг закралась подлая мыслишка о возвращении домой, в привычные тепло и уют, но Андрей отмахнулся от неё. Привычка, удобство, трусость - все сплелось в один толстый канат, обвивавший его и державший на привязи рядом с Гелей.
Страшна была её любовь! Эти безусловное обожание и рабская преданность подчинили его. Один раз Андрей пробовал уйти - и сразу матери (она была ещё жива) стало плохо с сердцем. Тогда, в больнице, он, чувствуя себя последним негодяем, поклялся никогда больше не оставлять мать и супругу.
С тех прошло 3 года. Андрей превратился в капризного домашнего божка, диванного идола, безвольное и бесполезное существо. Работа в третьесортной газетенке, вечерние 2 часа в кабинете якобы за написанием романа, телевизор, сон. И вот сегодня, он даже сам не знал, почему, нарыв прорвался.
Андрей шёл долго, сам не зная куда, и удивился, очутившись у знакомого дома. "Поздно уже вроде... А, была не была", махнул он рукой и решительно надавил на звонок.
-Вот это да! Гениальный писатель собственной персоной! Заходи давай, рад тебя видеть - радушно встретил его старинный приятель Игорь. - А мне тут муза твоя весь телефон оборвала. Вынь, говорит, да положь мне моего благоверного. Знаю, говорит, ты, подлец, его умыкнул. Аж приехать грозилась с ревизией!
- Ушёл я, Игорь.
- Вижу, что ушёл - весело прищурился Игорь, - насовсем или как в прошлый раз?
- Ушёл насовсем. Правда, куда, не знаю.
- Ну, это мы за рюмкой чая обговорим. Подожди, дверь запру, а то правда, не приехала бы. Музы, они такие, везде достанут...
Разговор старых друзей затянулся почти до рассвета, вспомнили и первую любовь (не понравилась она маме Андрея), и победу на областной олимпиаде по литературе, ставшую началом писательской его "карьеры".
-Знал бы, - смеялся Андрей, - в жизни бы на неё не поехал. Нет у меня таланта, - вдруг серьёзно сказал он, - и не было никогда. Мать возомнила себе невесть что, а я, дурак, у неё на поводу пошёл. Теперь кропаю статьи о грязном белье знаменитостей, ненавижу себя, а податься некуда.
- Ну отчего же некуда, - ответил Игорь, - иди ко мне. Возьму по старой дружбе.
- На пилораму, что ли?
- Ишь ты, голубая кровь! " На пилорааааму... " - передразнил Игорь. - Да, на пилораму. Сначала работягой, а если толк будет, бригадиром поставлю. До первой зарплаты поживешь у меня, а дальше, друг, уж крутись как можешь сам. Пора и тебе в самостоятельное плавание отправляться ! Ну как, договор? - протянул он руку.
- Договор, Игорек!
- Одно только запомни, Андрюха: если опять смалодушничаешь, ко мне больше за помощью не приходи. Понял?
- Понял, друг!
И началась у Андрея новая жизнь. С рабочими мозолями, крепким пролетарским матерком, к которому он и сам грешным делом быстро пристрастился. На удивление, зарплата оказалась вполне достойной. А самое главное, Андрей наконец-то был самим собой. Он не жалел ни прежней "чистой" работы, ни просторной квартиры, и тем более не скучал по своему тёмному мрачному кабинету, который в последние время воспринимал как камеру пыток. Коллектив быстро принял "белоручку": тот не ленился, не строил из себя "интиллигента", а на перекурах рассказывал им весёлые истории собственного сочинения. "Писателем тебе надо быть, Андрюха", смеялись мужики. "Уже был, ребята, там плохо кормят" - отшучивался Андрей.
А ещё очень нравилась Андрею улыбчивая Леночка, работавшая там же менеджером. Леночке тоже приглянулся симпатичный работящий Андрей. Что тут скажешь? Жизнь неумолимо налаживалась...
"Почему "неумолимо"? Что за жуткое слово? - подумал грузный седеющий мужчина.
В дверь аккуратно постучали:
- Андрюшенька, прости, что отвлекаю. Ужин на столе. С твоим желудком, сам знаешь, строго по часам надо.
- Иду, Геля, иду. Последняя глава...
Андрей тяжело вздохнул. Вот он и дописал свою повесть, первую и последнюю.
Игорь сдержал слово - как только Андрей снова вернулся обратно, больше друг с ним связь не поддерживал. История его возвращения была тёмная : Геля оказалась беременной, потом ребёнок куда-то делся. Андрей понял, что его обманули, но ему было уже как-то всё - равно. Тот единственный месяц в его жизни, который он прожил, как хотел сам, запомнился так же, как ребёнку запоминаются летние каникулы. С одним исключением: у Андрея эти каникулы были один раз в жизни. Первые и последние.
Поужинав, он сослался на срочное задание по работе, и вернулся в кабинет.
В кабинете Геля и нашла его утром. Таблетки, ждавшие своего часа несколько лет, сделали своё дело.
Повесть Ангелина спрятала: слишком нелицеприятно было то, что она прочитала. Общим знакомым соврала, что Андрей сжёг свои труды перед смертью.
Через год Геля вышла замуж за малоизвестного художника, и поселилась с ним в оставшейся ей от покойного мужа квартире. Говорят, она посвятила остаток жизни служению таланту нового мужа, и абсолютно счастлива.