Это было на рубеже 80-х и 90-х.
Толстые журналы публиковали то, что ещё вчера можно было прочесть разве что в машинописных копиях... и из номера в номер обещали то, что вот - вот получат из - за границы, от наследников писателей - эмигрантов.
Тех, кто уехал в надежде спасти Россию от... русских.
Век не забуду сладостного ощущения, что ВОТ-ВОТ к нам хлынут из - за бугра такие шедевры литературы, перед которыми поблекнут Шолохов, и Симонов, и Булгаков!
Из месяца в месяц мы получали всё новые порции "вольного русского слова, вырвавшегося из подполья" - и недоумение всё нарастало: чем это слово лучше того, что мы проходили в школе?
Только тем, что оценки людей и событий другие?
Чего стоили только "Окаянные дни" Бунина. Если "почти гений" талантливо объясняется в ненависти к своему народу - заразиться можно!
А вера в чудо, видимо, остаётся, если я взялась читать толстый роман Марка Алданова "Самоубийство". Это же написано в эмиграции, впервые издано в Нью - Йорке, это же о революции и её деятелях, взгляд с другой стороны... интересно...
И что? Собирается в Брюсселе Второй съезд РСДРП. Участники - всё такие умники, которые приехали себя показать, и слышит каждый из них только себя. Сбиваются во фракции исключительно по личным симпатиям, ссорятся, как в песочнице...
Ленин никого из них и в грош не ставит. Человеконенавистник, ругатель, готовый терпеть в своём окружении человек трёх, не больше. Крупскую, Арманд и ещё кого - нибудь временно приближённого, которого он завтра припечатает "Иудушкой", если не как - нибудь похуже.
И очень - очень заботится о своём здоровье: прогулки, пробежки, велосипед...
Параллельно - карьера Муссолини. Редкостно обаятельного оратора.
Картины экспроприаций на Кавказе - фантастически дерзкие ограбления банков. Пополняется казна РСДРП. Исполнитель - Тер-Петросян (Камо). Храбрый до безрассудства... идиот. А руководит некий Коба, которого почти никто не видел, но как увидят - сразу рождается ощущение, что такого чудовища и земля ещё не носила.
И все эти разрозненные эпизоды связаны главными героями. Авторскими.
Вот Люда - молодая дама из профессорской среды. Выросла на Чернышевском, уверяет всех, и прежде всего себя, что хочет жить для дела свободы, но как же её раздражает Крупская, действительно занятая делом! Чем же ещё и заниматься "уродине"...
Нет, Люде важно, чтобы её любили и уважали за принадлежность к революционной среде. За свободный образ мыслей. Вот она и живёт в браке с революционером Аркадием, и страшно горда тем, что её брак - гражданский. Вроде, и востребована, и - свободна!
Ничто ей не мешает уйти от Аркадия к Джамбулу - колоритному кавказцу, у которого денег - завались: отец живёт в Турции, он - богатый помещик.
Джамбул мечтает об отделении Кавказа, но последнее время поостыл: ведь отделённым Кавказом кто - то будет руководить? А что если... КОБА?!
И уезжает Джамбул от Люды в Турцию: отец умер, надо заняться имением. Жизнь помещика оказалась столь приятной, что через полгода Джамбул уже недоумевал: зачем ему нужна была революция? Зачем новая религия, когда есть такой удобный для жизни Ислам?
Правда, пить не полагается, но Турция понемногу цивилизуется. Если не все пьют, то грехом это уже не считают. Ни одна из двух жён против вина не возражает, и соседи заходят на рюмочку.
И Люда устроилась, наконец, на нехлопотную службу, живёт в Москве и не понимает, зачем ей нужна была революция?
И только профессорская семья Ласточкиных в романе вызывает сочувствие: всю жизнь были далеки от всякой политики, никому не отказывали в помощи, и - разорение, уплотнение, экспроприация... Работать, правда, не запрещают, даже вернули кафедру. Но...
Когда профессору трамваем отрезало ноги - оба отказались жить. Отравились.
Поплачем над самоубийством России?
Или ... или улыбнёмся, вспомнив стихи Дениса Давыдова:
"Но назло врагам она
Всё живёт и дышит,
И могуча, и грозна,
И здоровьем пышет.
Насекомых болтовни
Внятием не тешит,
Да и место, где они,
Даже не почешет!"
А те, кто от эмиграции отказался? Очевидно, вовремя поняли, что русская культура может твориться только в России. Потому, что не нужна она больше нигде и никому. По крайней мере не нужна настолько, чтобы за стихи платили.
Уезжать, чтобы стать памятником самому себе? Поэтом для двух десятков товарищей по несчастью?
Или остаться, чтобы войти в историю, и быть может, даже в школьные учебники?
Наиболее разумные и дальновидные предпочли писать по-русски в России.