Предлагаю вашему вниманию избранные главы повести-мелодрамы «Шестьдесят мгновений фельдшера Веснина». К сожалению, прототип главного героя, является ныне покойным.
Убедительно прошу, уважаемые читатели, не ассоциировать героев моей повести со мной и моей супругой!
Мгновение шестое.
…Выходные прошли скучно. Продолжать пить не стал. А в последний выходной, Анне сначала кто-то позвонил, а потом она, нарядившись и накрасившись, умотала в темноту.
На сутки шел как на праздник. Обычно приходил за полчаса до начала смены, а тут аж за целый час приперся! Вдруг слышу из динамиков: «Фельдшер Веснин, зайдите к старшему врачу!»
Зашел. Старший врач, не ответив на мое «Здравствуйте», прямо с порога обозвала меня предателем.
- Ольга Матвеевна, - спрашиваю, - а какое же преступление я совершил?
- Ты сам знаешь какое! В другую смену захотел перевестись! Бежите все, как крысы с тонущего корабля! – Затрясла она седой головой и метнула в меня ненавидящий взор.
- Ольга Матвеевна, а зачем же корабль-то топить? – Деликатно поинтересовался я.
- Ах ты негодяй, сволочь такая! Давайте! Все! Бегите! Пpppocтитутки! – Распалилась Бабуля.
Хотел было уточнить, откуда на тонущем корабле, помимо крыс, появляются еще и женщины легкого поведения, но не стал. Побоялся, что Ольга Матвеевна, пульнет в меня вставной челюстью.
А ведь знал я еще уважаемую Бабулю с тех давних времен, когда она трудилась врачом-кардиологом на спецбригаде. И, разумеется, бабулей она тогда не была. А была она настоящим доктором от Бога. Вот, например, приехали они как-то к мужчине, у которого спина болела на уровне грудного отдела и боль в обе руки отдавала. Сделали ЭКГ, там все хорошо. Фельдшеры уж было к отъезду готовиться начали: один электрокардиограф убирает, другой чемодан собирает. Да еще и ворчат, что, мол, из-за всяких остеохондрозов спецбригаду дергают, обнаглели совсем! Фельдшеры эти высокомерные были, с огромной спесью, гонористые… А Ольга Матвеевна вдруг как рявкнет на них, мол, стоять, молчать, бояться! И собственноручно выполнила ЭКГ в отведениях по Небу. И точно: задний инфарктец нарисовался! В общем, сделали они все, что положено и в стационар госпитализировали. А в отношении фельдшеров, думаете, поучительную мораль выведу? Нет, не получится. Те фельдшеры потом по всей «Скорой» трепались, мол дура она, эта Ольга Матвеевна: нет бы оставить мужика дома с остеохондрозом, а она взяла, да инфаркт выискала собственными руками! А судьба тех ребят такая: один от инсульта помер, другой в Кардиодиспансер медбратом устроился, но что-то я его давно там не встречал. Ну, как говорится, Бог им судья…
Методика названа по фамилии автора W. Nebh. И небо, которое у нас над головой здесь ни при чем.
А лет десять назад, Ольгу Матвеевну старшим врачом назначили. И трудилась она, по-началу, исправно, оперативной обстановкой владела на «Отлично», никогда, никаких завалов не бывало. Ну, а потом, как с церебральным атеросклерозом познакомилась, так все дела «девочкам» из диспетчерской поручила...
Настроение как-то подпортилось. Наверняка, в последний день работы в первой смене, мне пойдут сплошные подлянки.
Первый вызов к цыганам, на ул. Чехова с великолепным поводом «человеку плохо». Да уж и так понятно, что плохо именно человеку, а не животному. Там, на окраине города и вообще, цивилизации, господа цыгане самовольно настроили себе этаких избушек без курьих ножек. Грязь кругом неописуемая, и просто изумительная своей непролазностью. Бахилы надевать бессмысленно. Подошла женщина средних лет с двоими то ли грязными, то ли просто смуглыми пацанами лет по шести.
- Пойдемте, - говорит, - я вас провожу.
- А больной в сознании, ходячий? – Спрашиваю.
- Когда не пьяный, ходячий! – Весело ответила цыганка, сверкнув золотообразными зубами.
- Так ты его не видела, что ли? – Не понял я.
- Та не, видела, видела, доктор, живой он, сам ходит! – Ответила она.
- Тогда давай, веди его сюда, я в машине его посмотрю! – Потребовал я.
- А если он не захочет? – Резонно спросила цыганка.
- Тогда и я не захочу, просто уеду и все! – Категорично ответил я.
Пообещала привести, ушла.
Ждем минут десять. Наконец, подходит сам больной - молодой человек, лет двадцати пяти, и довольный собой спрашивает:
- Доктор, я пью уже неделю, можно мне сегодня грамм двести выпить?
- Да хоть тысячу двести! Дальше что? – Мне уже стало понятно, что вызов – пустышка голимая.
- А укол вы мне не сделаете? – Поинтересовался он, хитро улыбнувшись.
- Все, - говорю, - иди с Богом, мы поехали.
Алкоголический больной скандалить не стал, ушел расстроенный. Видимо, переживать…
А в карте я написал «Нет на месте», чтобы не мараться с расписыванием болезни, которой, по существу нет. Хронический алкоголизм здесь не в счет.
После оформления карточки доложил, что свободен.
Ну, теперь все, как и ожидалось, начали давать всякое гoвнo: мужчина, 67 лет, посинел, задыхается. Нет, столь вонючее слово относится не к больному, а принципиально к подобным вызовам для фельдшерской бригады, на которой я работаю в одиночку.
- А ничего, что этот вызов для БИТовской бригады? – Спрашиваю я с микроскопической капелькой надежды.
- Все заняты. Приедете, если что, вызовите на себя. – Железным голосом отрезала Надежда Михайловна, старший диспетчер, «сидящая на рации» и раздающая бригадам «подарки».
- Понял! Добавку «… твою мать» пропустил мимо эфира.
… Да, действительно посинел и действительно задыхается, без сознания. Как можно скорее делаю ЭКГ, слушаю грудь. Все хреново, ТЭЛА. Больной, синего цвета, делает вид что дышит: дыхание патологическое, не насыщающее кровь кислородом. Быстро звоню на «Скорую», требую срочно БИТов. Вставил два катетера в вены на обеих руках. Ввел гепарин. Ну, а теперь повеселимся. Больного, при слабой поддержке жены, стаскиваем на пол. Ну, а дальше пошла сердечно-легочная реанимация: 30:2, то есть тридцать нажатий на грудину, глубиной от 5 до 6 см, после чего, два искусственных вдоха. У меня для искусственного дыхания, есть мешок Амбу. Не целуюсь я с умирающими больными. Да и с не умирающими тоже. Но сердечно-легочная реанимация в одиночку – это просто сказка какая-то!
Неожиданно быстро приехали БИТы: врач Женя Махов и фельдшер Дима Ковалев.
- Молодец, Колян, б…я буду, от души постарался, смотри, вон и синева не настолько яркая. Коль, отчаливай, отъедь в сторонку, в себя придешь сначала! – Похвала от БИТов дело редкое, а потому, ценное.
- Так я должен вам помочь вынести больного-то? – Вспомнил я, что носильщиков так и не нашли.
Тут они меня чуть ли силой не вытолкали:
- Еще не хватало тебе, с перенесенным-то инфарктом! Чтоб ты сам еще тут завалился?!
Отъехали метров за триста. Только в этот момент заметил, что я насквозь сырой от пота и руки трясутся как у алкаша запойного. Ну, ничего, с водителем потрепались, выкурили по две сигаретки, но точнее, две подряд это лично я выкурил. Вот, кажись все, восстановился, можно ехать дальше.
ТЭЛА - тромбоэмболия легочной артерии. В данном случае, скорее всего, тромбом был забит или не весь просвет ствола или только ветви легочной артерии, иначе реанимировать было бы уже некого.
БИТ - бригада интенсивной терапии.
- Центральная, Девятнадцать свободна!
- Что-то вы очень поздно освобождаетесь! – Прохрипела в рацию Надежда Михайловна.
- А что-то вы в диспетчерской засиделись, - отвечаю, - может вам пора на линии поработать? – Сильно пожалел я, что в переговорах по рации не допустимы нецензурная брань и оскорбления.
Следующим был вызов с поводом «Человеку плохо, причина неизвестна».
Спрашиваю:
- А уточнить можно, в чем плохо-то?
- Приедешь, узнаешь!
Знаю, что в дурацкой первой смене есть два любимых повода – тот, который написан выше и «головная боль». Ну не хочется девушкам в диспетчерской, головой думать, а клиническое мышление уже испарилось давно. А может, его и отродясь не бывало.
Подъезжаем к дому в частном секторе, женщина выбегает из калитки и чуть ли не под машину бросается, кричит: «Быстрее, помогите, он уже сознание потерял!». Пока беру свое медицинское имущество, выясняю, что у больного инсулинзависимый сахарный диабет, инъекцию инсулина сделал на голодный желудок и потом ничего не поел. Гипогликемическая кома.
Ни сахар, ни давление, в нарушение стандарта, измерять не стал. Быстрее открываю свой оранжевый чемодан, набираю три двадцати кубовых шприца 40% глюкозой. Так, вены хреновые, а значит беру «бабочку», на удивление быстро подкалываюсь к вене и ввожу, наконец, живительную глюкозу. Мысленно прошу, требую, умоляю больного «Давай, оживай, оживай, б…дь, быстрее»! На втором шприце ожил, открыл глаза, стал с интересом осматривать собственный дом. На третьем шприце, превратился в нормального, адекватного человека. Я все же не выдержал, прочитал нотацию, по поводу применения инсулина, похвалил жену больного, поскольку именно она помогала мне менять шприцы с глюкозой. Ну, а она, в ответ обняла меня, назвала чудо-доктором,
…Опять мы свободны, опять «подождите минутку», на этот раз повод «Дежурство на пожаре». Ну что, повод нормальный, если без пострадавших, конечно. А пожар-то большой и серьезный, горит вещевой рынок. Хорошо горит, все постройки, магазинчики, административное здание, все объято пламенем. Остановились в безопасном месте, я подошел к штабу пожаротушения, доложил о прибытии. В общем-то, нам повезло, дежурство грозит быть долгим. Мы с водителем, чтобы не заскучать, нафотографировали фееричных сцен. Водитель Сергей предложил не проситься на ужин, чтобы по вызовам потом подольше не ездить. А что? Мысль дельная. Но, чтобы не оголодать, сбросились на сухой паек, Сергей быстро сбегал до ближайшего продуктового магазина. Ну и все. Теперь жить можно!
…Как интересно работают пожарные: только-только загорается магазин игрушек, но парни-огнеборцы, увидев это, передвигаясь с черепашьей скоростью, решают вопрос, как и чем открыть запертую дверь и сорвать с окон решетки. Тем временем, магазин разгорелся весь, а после его запоздалого тушения, остался только кирпичный остов.
Постояли, посидели, погуляли часа три. Привели молодую женщину с отравлением продуктами горения. Оказывается, ее не столько симптомы отравления беспокоили, сколько уничтоженное имущество: она индивидуальный предприниматель и осталась безо всего, не считая долгов. Даем увлажненный кислород. От госпитализации отказывается категорически, и вновь исчезает в суетящейся толпе своих обанкротившихся коллег.
В половине седьмого вечера, нам на пожар прислали замену, а мы отправились на пересменку водителей. Карточки у меня дописаны все, а потому я смело сдаю их диспетчеру на «закрытие», потом пополняю израсходованные медикаменты и шприцы и даже успеваю расслабившись, посмотреть телевизор.
…Начало восьмого вечера, никто не дергает. И вдруг из динамика: «Фельдшер Веснин, зайдите к старшему врачу!». Захожу, в кабинете Ольги Матвеевны стоит молодой парнишка в скоропомощной форме, но не виденный мною ни разу. Ольга Матвеевна, голосом царицы, дарующей великую милость холопу, представляет мне его:
- Это медбрат, Руслан Кузьмин, сегодня в ночь он работает с вами. Все, что надо, покажете и расскажете!
- Всенепременно, Ольга Матвеевна! Позвольте откланяться?
- Откланивайся уже отсюда, клоун! – оказывается, что и Ольге Матвеевне, чувство юмора не чуждо.
Вот и первый вечерний вызов: мальчик 3 года, задыхается. При этом, педиатрическая бригада сидит на кухне, пьет чай.
Поднимаюсь к диспетчерам, интересуюсь, что за xepня творится, то есть почему профильность вызовов не соблюдается? Ответом было «Езжай быстрее!»
На вызов летим со всей «светомузыкой». Входим, точнее, вбегаем в прихожую и тут, видимо, папанька ребенка, здоровенный мужик в спортивных штанах и в майке-«алкоголичке», встает перед нами, как огромный шлагбаум: «Надевайте бахилы!». При этом, тяжелое, свистящее дыхание ребенка нам слышно на расстоянии.
- Ничего страшного нет, раздышится! – машет рукой папанька, пока мы с максимально возможной скоростью напяливаем эти чертовы бахилы.
Вбегаем в комнату. Носогубный треугольник синеватый, свистящее дыхание, изредка прерывается грубым, «лающим» кашлем.
- Преднизолон, дротаверин в детских дозах? – Спрашивает Руслан.
- Да, Руслан, все так!
Пока Руслан колдует с введением лекарств, я заявляю родителям, чтобы как можно скорее собирались, едем в больницу.
- Доктор, да какая больница, все нормально будет, вы же укол сделали! – Недовольно высказывается папанька.
Мама сидит в кресле со скучающим видом.
Я начинаю уговаривать и убеждать:
- Сейчас может быть и станет лучше, но что будет потом, вам никто прогноза не даст. У ребенка стеноз гортани, это состояние, угрожающее жизни!
- Ой, да знаю я эту сраную больницу! – В диалог включается маманька. – Там кроме своей заразы еще целый букет подхватишь!
Подходит папанька:
- Давайте, я распишусь, что мы никуда не поедем!
- Нет, никаких росписей. Если бы такое состояние случилось у вас лично, то отказ от госпитализации я бы взял и быстро уехал. Короче говоря, если вы не хотите госпитализировать ребенка, я прямо сейчас ставлю в известность орган опеки и полицию. На такой вариант согласны?
- Да чо ты тут пугаешь-то, слышь? – Папанькины глазки таращатся и наливаются кровью.
Но и я не собираюсь вести себя, как дрянная интеллигенция и удирать без оглядки.
- Я, - говорю, - не пугаю, а обещаю! Достал смартфон, делаю вид, что ищу в контактах нужные телефоны.
- Ладно, короче, поехали! Давай, собирайся, ребенка собирай, x…ли ты тут расселась-то? – Теперь папанька «наехал» на маманьку и та, послушно засуетилась.
Ребенку стало чуть легче, но дыхательная недостаточность все же оставалась.
В больнице ребенка приняли сразу, без лишних разговоров. А папанька, даже спасибо сказал. Чудны дела твои, Господи…
- Центральная, Девятнадцать свободна!
- Пока сюда двигайтесь.
- Понял!
- Девятнадцатая останавливаемся, пишем вызов!
Опять АД у больного ГБ. Вот, оно началось, занудство-то!
АД - артериальное давление.
ГБ - гипертоническая болезнь.
Больная – женщина 77 лет, очень полная, АД, которое мы намерили 230/100 мм.
- Какое у вас привычное давление? – спрашиваю.
- А я почем знаю! – беззаботно отвечает больная. – бывает и 140, бывает и за 200. Мне вон дочка дала какие-то таблетки, я их и пью, когда давление подскочит, да затылок разболится. Я ведь сроду ни по врачам не бегала и химию эту не пила!
Смотрю на таблетки, принимаемые больной, - эналаприл по 10 мг. При таком давлении – как мертвому припарка!
- То есть ваша жизнь вам не дорога? Быстрее на тот свет хочется, что ли?
- Доктор, да Бог с вами, я ведь верующая, в церкву хожу, и исповедуюсь и причащаюсь! Рази можно мне о таком грехе думать?
- А почему же лечиться-то не хотите? Для кого вы такой героизм проявляете? Думаете орден дадут? Гипертоническая болезнь лечится пожизненно и непрерывно. Вы должны либо в свою поликлинику сходить или участкового врача на дом вызвать, чтоб назначили вам настоящее лечение. А кроме того, вам надо вес снижать, гулять, пешком ходить. Диету соблюдать: исключить соленое, копченое, жареное, жирное.
Больная, глядя на меня, как на дурачка-пустомелю, улыбается и кивает головой, мол, мели, Емеля…
Руслан набрал эбрантил, с величайшей осторожностью стал его вводить, а я, через каждый миллилитр, измерял давление. Когда цифры подошли к 150/90 мм, введение препарата прекратили, поскольку резко и быстро снижать давление очень рискованно, этак и до инсульта можно доснижаться. Больная довольна:
- Ой, ребятки спасибо вам! Теперь и голова легкая стала!
Спрашиваю ее помнит ли она мои рекомендации.
- Конечно, конечно, доктор, обязательно все сделаю!
Ну да, так я и поверил…
…Сели в машину и отъехали в сторонку, я спокойно оформил карточку, перекурил, и только потом доложил об освобождении.
Следующий вызов опять к цыганам, но не к тем грязнулям, а к «приличным», живущих в прекрасных домах с роскошной обстановкой. Повод – «отек Квинке». Интересно, откуда такая точность в диагностике? Ладно, сейчас увидим. Приехали. Лежит на роскошном кожаном диване девица лет двадцати – сама больная. Добросовестно вглядываюсь в физиономию, справедливости ради скажу, очень миловидную. Где же именно у нее появился отек Квинке? Поднимите мне веки, не вижу! (с) Ничего не увидев, спрашиваю:
- Ну и где у вас, в каком месте, появился отек Квинке?
Девушка и стоящая рядом ее мать, сперва посмотрели на меня с удивлением, но потом хором заявили, что никакой «Свинки» они не знают.
- А вызывали-то вы с какой целью?
- А вы посмотрите, доктор, у нее лицо какое-то припухшее. – Просит мать.
- А вам не кажется, что вы уже обнаглели?! – Не выдержал я. – Вы «Скорую» как свою прислугу используете!
- Ладно, ладно, доктор, не ругайся – Сверкая золотыми зубами, пыталась усмирить меня мать больной. – Сейчас я вам шампанского принесу.
- Да ты в жoпy себе его залей! – Сказал я, решительно уходя из цыганского дома.
Cyки драные! – Не мог успокоиться я. – И наши тоже хороши, не могли сразу по телефону выяснить, что там за отечность!
Да, с «цыганскими» вызовами всегда была и остается проблема их необоснованности. За без малого 30 лет работы на «Скорой», я могу вспомнить и буквально пересчитать по пальцам одной руки, когда вызовы были действительно серьезными. Одно время, наши принимальщицы вызовов, буквально «посылали» любителей вызвать «Скорую» без серьезного повода. Но глава цыганской диаспоры, каким-то образом проник к начальнику Департамента здравоохранения, объяснил проблему, сведя ее к национальной ненависти работников «Скорой». Сразу после этого, в Департамент был вызван наш главный врач, и тут же пришла указивка: «Не сметь обижать цыган и принимать все исходящие от них вызовы». Вот так и получается, что где-то умирает больной человек, а «Скорая» находится у цыган, потому что тем захотелось давление померить или спросить, как лечить насморк.
Ночь… Черная, промозглая, холодная, мерзкая ноябрьская ночь… И утро вскоре будет таким же, но только серым…
- Девятнадцатая свободна!
- Сюда, Девятнадцать!
Хорошо… Есть шанс подремать, и даже уснуть в теплой постельке…
Меня будит Руслан, говорит, что уже без двадцати семь, надо все сдавать. Бегу в машину за наркотиками, чтобы забрать их из сейфа. Становлюсь в очередь сдавать наркоту. Времени без десяти семь. Ну, теперь-то уж точно не вызовут, можно расслабиться!
И вдруг, из динамика четко и внятно доносится «Девятнадцатая бригада, фельдшер Веснин!». Времени без шести минут семь! Шесть минут до конца смены! Бегу наверх с так и не сданными наркотиками, где-то в глубине души надеясь, что зовут меня по другому поводу.
Нет, не по-другому… Болит живот у девушки 23 лет. Сам по себе вызов не сложный, но геморройный: скорее всего придется больную покатать сначала к гинекологу и потом к хирургу. Смотрю в глаза диспетчера Надежды, надеясь найти в них хоть каплю сочувствия. Но нет, смотрит спокойно и даже с едва уловимой злорадностью.
- Надя, - говорю, - сразу, как вернусь, я обещаю тебе, написать докладную и лично передать ее Главному! И не забывай, что в следующий понедельник будет заседание комиссии по стимулирующим.
- Да пиши куда хочешь, знаю я, что ты стукач! – Ответила она с презрением.
Зашел в кабинет Ольги Матвеевны, сказал, что вернувшись с вызова, я напишу докладную не только на Надежду, но и на нее, поскольку не обеспечивает должный контроль за сотрудниками ее смены. А еще с чувством страстного удовлетворения напомнил Ольге Матвеевне о том, что я последний раз отработал в ее смене и теперь, никто и никогда не заставит меня прийти к ней даже на подработки! Высказавшись, я не стал дожидаться развернутой ответной реакции, услышав только звонкое «на …й!».
Прибыв на вызов, в очередной удивился, насколько велик и не изживаем идиотизм нашего прекрасного народа. Перед тем, как оголить живот для осмотра, девушка вытащила из-под ночнушки грелку! Рядом стоит девушкина мама и чему-то улыбается. Все же я не сдержался:
- А кто вас научил греть больной живот?! Вы хотите перитонит заработать, то есть полное воспаление брюшины?! – На повышенных тонах сказал я.
- Да что вы так нервничаете, доктор? – С недоумением и некоторой растерянностью спрашивает мама больной.
- Да вы просто не видели вот таких любителей греть живот, когда они умирали от гнойного перитонита и им никто не мог помочь! - Не отступаю я.
- Ну, не знаю – Скептически начала маманька больной. – Я ее с детства так лечу: как животик заболит, погреем его и все проходит.
Начинаю смотреть живот: правая подвздошная область – напряжена, твердая, как доска, резко болезненная даже при поверхностной пальпации.
Спрашиваю, давно ли болит живот?
- Со вчерашнего дня, часов с трех. – отвечает больная слабым голосом. – Сначала желудок заболел, вырвало два раза. А потом к утру боль перешла вот сюда, вправо.
Да, это один из классических симптомов острого аппендицита: симптом Кохера, когда боль постепенно перемещается сверху вниз.
- А я ей уголька дала две таблетки и две таблетки но-шпы. – Угодливо и слащаво маманька вклинилась в разговор.
- Да наплевать мне на ваш уголек и но-шпу! Она еще вчера должна лежать в хирургическом отделении! - Вспылил я.
- Ой, в хирургическое?! Ой, ее там резать будут! – Заголосила маманька. – Давайте обойдемся как-нибудь без это хирургии?! Доктор, давайте я вам заплачу, сделайте что-нибудь, чтоб ее не резали!
- Вы понимаете, что у нее деструктивный аппендицит, у нее гной в животе?! И ни за какую плату без операции нельзя никак! Вы должны понять, что это заболевание без хирургического лечения, неминуемо, обязательно приведет к смерти! Девчонке всего двадцать три года, расцвет жизни, все пути перед ней открыты, а вы сейчас предлагаете ее погубить!
- Ой, все, все, я поняла, доктор! Сейчас собираемся и едем. – Озабоченно ответила мама.
- А я на самом деле могу умереть? – Спросила больная, пока маманька собиралась.
- К сожалению, да. И еще поймите, этот мой вызов последний, мне было бы проще, взять отказ от госпитализации и свалить! Но в вашем случае, я наплевал на переработку, чуть ли в присядку не сплясал, чтобы уговорить вас поехать лечиться! На тот свет вы всегда успеете. Для начала порадуйтесь жизни на этом свете! – Больная по-доброму улыбнулась моей экспрессивной речи.
Переработка составила около двух часов. Но тут мне стало не до этого. Позвонила Анька. Поддатая. Слышны мужские громкие голоса и смех.
- Слышь, Веснин, ты ща как придешь домой, сразу по морде огребешь! Ты понял, козлина? – И сразу отключилась, не дав мне и полслова ответить. На мой звонок был занудный ответ «Абонент временно недоступен…». Нда, сюрприз меня ждет…