Хотите читать с начала? Вам сюда
Олега «разбудил» звук работающего двигателя. Чьи-то грубые пальцы бинтовали ему голову, прямо перед глазами покачивалась перевернутая бутылка с раствором.
- Где я? – хрипло поинтересовался незнакомый Олегу голос.
- Не узнаешь, Анатолич? – крупная голова на миг заслонила все остальное, шевельнув в мозгу далекие, почти институтские, воспоминания. – Ну, ты и вляпался. Теракт не хуже, чем в столице. Все в дыму, раненые стонут… Жене расскажу, не поверит.
- Меня на «скорой» везете? – спросил «раненый».
- Да врубайся же ты, Анатолич, я Кирилл Мамаев, третья кардиобригада. Нас сняли с дежурства, направили сюда…
Неожиданно кто-то на лицо Яркову надел маску.
- Ты дыши, Анатолич, дыши… Вас вынесли, как заложников на Дубровке, один к одному. Надышался ты, скажу я тебе, по самые помидоры. Башка, небось, трещит!
- Какие заложники? – выпалил Олег, едва от лица отняли маску. – Их что, освободили?
- Здрасьте, я ваш деверь! – верещал Мамаев без умолку. – Ты почему телевизор не смотришь? Там иногда интересные вещи показывают.
Олег вспомнил Кирилла: давно, кажется, сразу после института, он ему на дежурство подкинул тяжелого мужика с кровотечением. Теперь вот он сам между жизнью и смертью завис подобно сосульке в апрельскую оттепель. Упадет или удержится? Одному богу известно.
Слава богу, закончилась его «эпопея отшельника», можно будет расслабиться на несколько дней, обмозговать все…
Едва доктора определили в палату реанимации, его навестил Радостев. Олег профессионально отметил, что носогубные складки капитана обозначились резче, а под глазами набрякли мешки.
- Как здоровье, Олег Анатольевич? – сухо поинтересовался Радостев, настраивая диктофон.
- Как у заложников на Дубровке, - попытался шутить раненый, но шутка не прошла.
- Смотря у каких, - скривился капитан и сразу же «взял быка за рога»: - у меня есть сведения, Олег Анатольевич, что вы пытаетесь провести параллельное следствие по этому делу.
- Какому делу?
- Делу об убийстве вашего учителя, – отчеканил Радостев. – Вместо того, чтобы, как законопослушный гражданин, помогать следствию, вы…
- Извините, я не совсем понимаю, о чем вы, - морщась от головной боли, заметил Ярков. – Я скрывался на конспиративных квартирах подобно революционеру, на меня была объявлена охота, понимаете? О каком следствии может идти речь?
- Как вы оказались в квартире на улице Свиязева, где скрывался… двойник Степанцова? Как вы на него вышли? Вы что, следили за ним?
- Двойник? Степанцова? – удивился Олег. – А первый где?
- Первого убили в вашем отделении полмесяца назад. Ведь это вы не будете отрицать? Правда, труп исчез, но от этого смерть не перестала быть смертью, а убийство – убийством. Так что вас обнаружили со вторым Степанцовым, скорее всего братом-близнецом первого. Повторяю вопрос, как вы оказались в одной в ним квартире на улице Свиязева, 38?
- Мы с коллегой зашли просто так, блин, - неожиданно для самого себя «выразился» Олег. – Я, признаться, не ожидал там его встретить, - начал импровизировать он «на ходу». – Я шел совсем к другому человеку. Для меня последние две недели оказались сушим адом.
- В чем ад? – пожал плечами Радостев. – Ну, убили учителя… Так ведь к смерти, наверное, вы, доктора, привыкаете. На ваших глазах это случается каждый день. Тем более, он болел раком!
Олег стиснул зубы, чтоб не вскрикнуть: про его подтасовку диагнозом Радостев не в курсе! Впрочем, почему он должен быть в курсе? Кроме как Полозову, Олег никому больше не рассказывал.
- Следствием установлено, - монотонно продолжал Радостев, - что гражданина Шулепова Курыла Саркисовича семидесятого года рождения вы убить не могли.
- Какого еще … Саркисовича? – скуксился Ярков.
- Рядом с трупом которого вас обнаружили в ночь на двадцать пятое октября. Неужто забыли? Мы с вами подробно беседовали тогда.
- Ах, да, - изобразил прозрение Олег. – Каким образом это установлено?
- В вашей крови было обнаружены остатки сильного наркотического вещества, - сухо произнес капитан. – Выяснено также время смерти Шулепова. Вы физически просто не могли этого сделать.
- Так оно и есть, - подскочил на кровати Ярков. – Я вам об этом, кстати, говорил! Значит, состава преступления в моих поступках не просматривается?
- Да, кто-то вас подставил. Не знаете, кто?
«Конечно, знаю, - изобразив на лице мучительный поиск истины, подумал Ярков. – Лиля, милая медсестренка с пухленькой попочкой, киллерша и сестрица убитой Ольги, – и все в одном флаконе. Только она со своим болезненным воображением способна на такое.»
- Откуда мне знать!
- А что делал вместе с вами ваш коллега Сахацкий? Почему он не уехал в отпуск на острова? Почему он не живет дома, скрывается?
- Это вы у него спросите. Мы же заскочили в эту квартиру исключительно за выпивкой, - Ярков наморщил лоб. - Уж не помню, кто нам посоветовал.
- И вы думаете, я вам поверю? – натянуто улыбнулся Радостев впервые за время четырех допросов. – Чтоб из трехсот тысяч квартир города вы выбрали именно ту, в которой скрывается Степанцов номер два, двойник вашего убитого учителя?
- У вас что, есть другой выход? – Олег наклонил голову на бок, якобы подставляя ухо для выслушивания ответа.
- Не паясничайте, Ярков! Я понимаю, что вам пришлось пережить не самые медовые деньки, но это уж слишком!
- Скажите, - пропустив слова капитана мимо ушей, неожиданно вспомнил Олег. – Убийство двух телохранителей Полозова в Муниципальном Дворце культуры на концерте Рижского диксиленда вас заинтересовало?
- Этим занимается другой следователь, - недовольно ответил капитан. - Думаю, обыкновенные бандитские разборки. Не за горами выборы, вот они мосты и наводят. А вы откуда об этом знаете? Опять случайно забрели?
- Просто жить не могу без джаза, - соврал, не моргнув глазом, Ярков.
- Все-таки что между вами и учителем не было договорено тогда, во время госпитализации, что вы решили уточнить у его братца? О котором, кстати, раньше ничего не было известно. Юлить глупо.
- Кстати, как его здоровье?
- В коме, запинали его… с шеей проблемы, - коротко объяснил капитан. – Врачи никаких гарантий не дают.
- Кстати, кого тогда взяли кроме нас с Сахацким? Бармена Зяблова взяли?
- Он также в больнице. Его кто-то по голове огрел… Вы не ответили на вопрос.
- И больше никого? – разочарованно протянул Ярков.
- Какое вам дело! – «вскипел» капитан. – Ваша задача помогать следствию, а не считать, кого мы взяли, а кого пока нет.
По реакции Радостева Олег понял, что Лиле удалось уйти. «Что ж, - сказал он себе. – И вечный бой, покой нам … даже не снится!»
- Кстати, как звали этого… экс-Степанцова?
- Понятия не имею, - пожал плечами Олег.
- А я имею, - нахмурил брови Радостев и полез зачем-то в папку, лежавшую на коленях. – Его звали Гончаров Владислав Донатович.
С этими словами капитан достал из папки знакомый Яркову номер «Вечернего Екатеринбурга» со статьей об исчезновении Гончарова.
- И никакой он не брат вашему Степанцову. Просто двойник. Даст бог, выйдет из комы, развяжем язык. Должен он пролить свет на это темное дело!
Олег ощутил невыносимую сухость в горле: капитан переставил фигуры, перевел стрелки! Степанцов, по его мнению, убит, а Гончаров – в коме. Бедный учитель! Какой сюрприз ждет его при пробуждении! Если, конечно, ему повезет, и он придет в сознание.
- Последний раз спрашиваю, - капитан закрыл папку, спрятал диктофон и поднялся, собираясь уходить. - Как вы вышли на Гончарова?
- Как обычно в последние дни, - устало сообщил Ярков, удивляясь собственной невозмутимости. – Нас просто схватили и затащили в квартиру. Там пристегнули к батарее и начали выбивать сведения о каких-то материалах, отснятых якобы Степанцовым из окна горбольницы. Материалы про депутата Полозова. Особенно усердствовал бармен Зяблов, постоянно угрожая смертью.
- Кстати, о материалах, - капитан вновь присел на вращающийся табурет. – Если вы встретите где-то еще информацию о них, убедительная просьба сообщить мне. Вот моя визитка.
«Конечно, Полозов будет вам крайне признателен за это,» - сыронизировал мысленно Ярков, вслух же твердо заверил Радостева:
- Не сомневайтесь, капитан! – и на посошок подбросил: - Любовницу экс-Степанцова взяли?
- Чью? – дернулся капитан. – А, любовницу Гончарова! Взяли, но вскоре отпустили. За ней нет ничего.
- Больше женщин там не было?
- Вроде нет! - ухмыльнувшись, капитан уже повернулся, но Ярков снова подбросил вопросик:
- Не подскажете, кто вывел ОМОНовцев на квартирку?
- Разве я не сказал? – недовольно резанул воздух рукой Радостев. – Одноклассник ваш, Чупин.
После этого каапитан попрощался и вышел из палаты реанимации, оставив доктора в странном ощущении, что его оставили на съедение волкам. Он, беспомощный, лежит в неохраняемой палате. Все, кому не лень: будь то секьюрити Полозова или киллерша Лиля при желании могут раздавить его, как клопа на простыне. Причем в буквальном смысле!
Нет, он не собирается отлеживать себе бока и ждать пулю. Ярков попробовал подняться. Получилось. Сев на функциональной кровати, отбросил простыню и опешил: реанимационные больные лежали голыми. Тысячу раз наблюдая сей факт у других, он впервые ощутил это на себе и мысленно выругался. Хоть бы плавки оставили!
Однако вскоре его настроение сменилось: тошноты не было, голова не кружилась. Значит, надо бежать отсюда, пока не «чикнули».
Обмотавшись простыней, он сделал первый шаг по направлению к дверям, и в этот миг она отворилась. Анестезистка с капельницей легко впорхнула внутрь, придерживая дверь очаровательной ножкой.
- Больной, вы куда? – глубокий грудной голос никак не вязался с худощавой внешностью. – Вы что задумали?
Только тут Олег подумал, что совершенно не знает, где находится. Это явно не горбольница. Куда ж привез его этот мудак Мамаев? Словно подслушав его мысли, нежное создание с капельницей пояснило:
- Вы в областной токсикологии. У вас отравление газом, были галлюцинации, сильное возбуждение.
- Простите, как вас зовут? – поинтересовался «больной».
- Аделаида, можно Ада, - кокетливо улыбнулось создание. – Сейчас я поставлю капельницу, ложитесь. Может, вы хотите в туалет?
«Еще не хватало, чтоб ты мне утку подкладывала! Для полноты ощущений!» - Чтобы не осложнять отношения с человеком, который мог пригодиться в ближайшее время, Олег подчинился. На бутылке, содержимое которой вот-вот должно было перелиться в его вену, Ярков прочитал: «Трисоль». – Такую ерунду и у нас прокапать можно было! – недовольно подумал он, подставляя левое плечо для накладывания жгута.