Друзья, многие из вас переживали за Алевтину, за Александра Григорьевича, посвятившего жизнь людям. Писали об этом в комментариях... А ещё меня иногда обвиняют в мрачности рассказов, хотя я считаю, что жизнь она такая... разная.
Так вот, благодаря вам, Читатели, родилось продолжение рассказа Линия жизни
~~~~~~
Алевтину Григорьевну смерть брата пригнула к земле. Вот уже третий месяц она не снимала чёрный платок и такого же цвета юбку в пол. Но не одежда выдавала боль женщины. Глаза. В них была вселенская тоска, скорбь, боль. Месяц она вообще не вставала с постели, как легла после похорон так только на поминки и поднималась, а потом обессиленно падала, выпивая успокоительные и забываясь в беспокойном сне.
Ей было 15, а Саньке 5, когда они осиротели. Сперва от нелепой случайности погиб отец. А через год вслед за ним ушла мать.
Их с Сашей забрала к себе какая-то дальняя родственница, Алевтина даже не помнила кем она им приходилась. Забрала, потому как пожалела детей на похоронах и в глубине души считала, что это зачтётся после смерти: ей было лет 60, и она начала задумываться о вечном.
Но уже через месяц сиротки ей осточертели: с ними было слишком много хлопот, особенно с мальчишкой. То ли от стресса, то ли по здоровью он частенько мочился в постель. Ел плохо, постоянно ревел и звал маму. Тётка ругалась, замахивалась полотенцем, не кормила вовсе, если тот отказывался от липучей манной каши с комочками.
Пятнадцатилетняя Аля стояла за брата горой. Если бы не Санька, она умерла бы от тоски по родителям. А тут на неё свалилась обязанность заботиться о братишке, защищать его от бабкиного гнева. Она придумала подкладывать ему на ночь в шорты старые простыни, защищая матрас и постельное бельё. А утром, пока тётка не начала орать, меняла мальчику исподнее, стирала мокрое, развешивая на батарее. Из школьной столовой приносила котлеты, завёрнутые в промокашку, грела их на той же батарее и кормила братика. Баловала булочками и ватрушками, отдавая своё.
Спали они тоже вместе, на старой тахте, которая противно скрипела от любого движения. И ночами Аля рассказывала брату истории из их прежней, счастливой жизни с родителями. Он тихонько смеялся, переспрашивал и просил рассказать одно и то же сотню раз. Алевтина рассказывала, утирая тайком слёзы и прижимая к себе единственного во всём огромном мире родного человечка.
Когда Сашка пошёл в школу, ей стало легче — хоть не сидит весь день с бабкой (в детский сад мальчик не ходил т.к. был болезненным ребёнком), а находится у неё на виду. Пока девчонки-одноклассницы на переменах обсуждали женихов, она бежала в начальные классы и проверяла не обидел ли кто её Санечку, заправлена ли у него рубашка, не наставил ли он клякс в тетради, повторил ли стих.
После школы она поступила в училище на вечернее отделение, а днём работала помощницей повара в заводской столовой, где раньше трудился их отец. В 18 убедила бабку, что они вполне справятся сами, Санька вырос, она работает и учится. Собрала их нехитрые пожитки и они с братишкой переехали в свою родную квартиру. Им стало легче морально, но финансово приходилось тяжело, спасала работа в столовой и добрый повар тётя Поля, жалеющая деток.
Именно Алевтина приучила Сашу к порядку: к глаженым брюкам, и пунктуальности, к помытой за собой посудой. Строго следила, чтобы он учился на отлично, не пропускал уроков и хорошо питался, не общался со шпаной.
Она даже замуж вышла поздно из-за братишки — в 29, когда Санька уже год учился в медицинском.
Алевтина была девушкой симпатичной, бойкой, весёлой. Что скрывать — парням нравилась. Лет с 20 ей делали предложения руки и сердца, но она понимала, что Сашу новая семья может не принять, хотя он уже давно не мочил постель, сам готовил обед и был мальчиком неконфликтным. Но мудрая, не по годам Алевтина, всё понимала. И даже то, что выйдя замуж, она может уже через год родить ребёнка, а значит Саша останется один, без её внимания, тоже осознавала.
С мужем ей повезло. Дима был водителем-дальнобойщиком, работу самозабвенно любил (да и сейчас, по прошествии стольких лет, любит), мог долго находиться в одиночестве. Как сейчас модно говорить, был закоренелым интровертом. Поэтому конкурента в Саше не видел. Наоборот, радовался, что Аля занята братом, и не достаёт его опекой, как жёны некоторых друзей. А когда один за другим родились дети, шурин здорово помогал, если Дима уезжал в рейс.
Конечно, с годами контроль Алевтины слабел, у неё были заботы с маленькими детьми. Да и Саша больше не нуждался в сестринской заботе. Он вырос таким, как и растила его сестра: спокойным, надёжным, трудолюбивым. Его всецело поглотила медицина.
Чем старше становился брат, тем чаще Алевтина задумывалась о его женитьбе. Саше было 35, когда она начала заводить беседы на эту тему, но брат оставался непробиваем. Работа отнимала много времени, заводить романы в больнице он категорически отказывался: начнутся пересуды. А ходить в места, где можно познакомиться с приличной женщиной не любил. То и дело она знакомила его с разными кандидатками, с некоторыми у Александра даже были отношения, но рано или поздно они сходили на нет.
А вот сейчас не дожив до своего 48-летия он покинул её. Она никогда даже в мыслях не предполагала, что он умрёт раньше неё. Родители не должны хоронить детей, а Саша был для неё как сын. Как пережить такое горе Алевтина не знала. Дима третий месяц отказывался от рейсов, переживая за жену, а она всё тосковала и тосковала. Ладно хоть с постели встала.
В то утро Алевтина решила сходить в квартиру брата. Она не была там с похорон. Сыновья сходили отключили воду, приборы, закрыли балкон. А она не могла заставить себя пойти, боялась не выдержать и умереть прямо там. Но всё-таки её стержень так просто не сломить, она буквально заставила себя пойти туда, позвав для храбрости старшего сына Колю.
В подъезде открыла почтовый ящик, который уже ломился от корреспонденции, опустошила его. Поднялись на нужный этаж и, утирая слёзы повернула ключ в замке. В нос ударил сухой и спёртый воздух.
— Коля, ты разбери пока почту, — вручила она сыну кипу бумаг, — А я осмотрюсь, зеркала открою.
— А что с ней делать-то?
— Счета отдельно сложи, всякую рекламу выкинь, газеты оставь — в библиотеку отнесу, письма, если будут сложи в стопку
— Ладно.
Алевтина ходила по квартире брата, открывала шторы, зеркала, форточки, проводила пальцем по пыльной мебели, плакала. Как ей не хватает Санечки, кто бы знал!
— Мам, я всё! — крикнул сын из кухни. Женщина пошла к нему, надо посчитать квартплату.
Взяла пачку писем, стала вскрывать одно за другим: приглашения на медицинские конференции, встречи, лекции в институте. Да брат был хорошим кардиохирургом, вон сколько приглашений. Она им гордится!
Среди вороха писем лежало одно, написанное явно женщиной. На конверте незнакомая фамилия и имя. Алевтина впервые за всё время почувствовала какую-то новую эмоцию — любопытно, а не тоску. Открыла конверт и прочла:
Здравствуй, Саша. Пишет тебе Наташа Самойленко, если ты помнишь кто это. Мы учились с тобой в разных институтах, а встретились в общаге у Галки, кажется. Помнишь?
Наверное, подло с моей стороны писать тебе по прошествии стольких лет. Наверняка у тебя семья, дети. Но уж извини, не написать не могу. Может, это последнее, что хорошего сделаю в этой жизни.
Саша, помнишь ту нашу ночь, единственную, которую мы провели вместе? На следующий день ты пришёл ко мне с цветами, звал замуж. А я рассмеялась в ответ, сказала, что мне такой скучный муж не нужен, я найду весёлого, компанейского, пробивного. Наверняка помнишь. Ведь я так плохо поступила с тобой, растоптала твои чувства. Но жизнь меня наказала за беспечность и глупость.
Саша, той ночью я забеременела. Поняла это только когда приехала домой, к родителям. Ох и досталось мне тогда от них! Отец грозился найти и убить тебя, мать причитала. А я собрала вещи и умотала к подруге на Север, институт бросила на третьем курсе. Решила, что сама справлюсь, и что найду ребёночку другого отца, уж куда лучше тебя.
Но вышло так, что все весельчаки да красавцы на деле оказывались болтунами. Говорить умели, делать нет. Или просто им не нужна была я.
Родился сын, назвала его Игорем. Игорёша — копия ты. Я положила фотокарточку в конверт, ты сам увидишь. Наверное, я плохая мать. Сына любила и люблю, но пока он рос, всё была озабочена своей личной жизнью, хотела найти ему отца, а сама даже нормальной матерью не могла стать.
Два раза я выходила замуж, оба раза сбегала от них в чём была. Пили, били... Много чего было в жизни, Саша, поломала она меня.
Когда Игорьку исполнилось 16 лет умер мой отец. И мама уговорила меня вернуться. Я тогда как раз развелась со вторым мужем, ничего у меня не было, только комната в общежитии. Игорёк учился в 10 классе и ерез год, когда он школу окончил, мы переехали.
Никому оказалась не нужна моя красота. От неё ничего и не осталось. А вот ты совсем не изменился! Я увидела тебя по телевизору, показывали передачу про врачей и губернатор награждал тебя какой-то грамотой. Ты совсем не изменился, я сразу узнала тебя. И почти 20 лет мне понадобилось, чтобы понять, что ты и есть идеальный муж и отец, которого я искала.
Но прийти к тебе через столько лет и покаяться, не хватило духу. Я бы и сейчас не написала. Но два года назад у меня обнаружили опухоль, и чувствую, что жить осталось недолго. Я просто хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть сын. И я искренне раскаиваюсь, что дала тебе от ворот поворот. Лучшего мужа для меня не было, да только я поняла это слишком поздно. И из-за моей глупости Игорёк пострадал, рос без отца, порой и без матери.
Игорёша пошёл по твоим стопам — он медик. Но несмотря на хорошие оценки, в институт я не смогла его отправить. Оно и понятно, там столько денег надо, откуда они у меня? Но наперекор мне он поступил в медколледж на акушерское дело, работает по специальности в нашем роддоме, денег мало платят, но он работу свою любит, мечтает отучиться на врача. Ему уже 23 года, он у меня молодец! Глядя на него, я вижу тебя, ничего от меня он не взял (и слава богу!).
Ещё, Саша, я хочу обратиться к твоей жене. Попросить у неё прощения, что сейчас врываюсь в вашу жизнь без спроса. Я не знаю как вас зовут, но поверьте ваш муж не виноват в том, что произошло. Это я дров наломала, и беременность скрыла, и посмеявшись над ним, уехала. Саша лучший мужчина на земле! Берегите его!
Игорёк ничего не знает о тебе, Саша. Тебе решать говорить или нет, я как была трусихой так и осталась. Не знаю сколько мне осталось, увидимся ли мы с тобой. Недавно приснился отец, он звал меня к себе. Думаю, что вскоре увидимся. Прости меня ещё раз, я умру с лёгким сердцем, если буду знать, что прощена тобой. Как же я каюсь, что ушла тогда!
Алевтина вытащила из конверта две фотографии. На одной — пожелтевшей от времени — был её брат с девушкой, видимо, Наташей. А на второй — глянцевой и свежей — парень в медицинском халате. Те же брови, рост, взгляд исподлобья. Права Наташа — таких девушки не любят, но именно они лучшие мужья и отцы.
Дата в письме стояла за две недели до Сашиной смерти, а почтовый штемпель их почты через три дня после его ухода. Похоже, не сразу Наташа письмо отправила. Может, собиралась с духом, может, болезнь не дала. Эх, жаль Санечка не узнал о сыне.
Жизнь осторожно вновь наполняла Алевтину. Дима радовался, глядя на жену, впервые за три месяца она начала строить планы. А то даже огород забросила, ни одной ягоды в этом году не собрала, ни одной грядки не полила. А ведь огород — это её гордость!
Через несколько дней она собралась с духом и набрала номер телефона, указанный в письме. Трубку снял мужчина, наверное, Игорь:
— Алло.
— Здравствуйте, мне бы Наталью услышать.
В трубке замолчали ненадолго:
— Нет её, умерла две недели назад.
— О Господи! — воскликнула Алевтина и тут же взяла себя в руки — Вы Игорь?
— Да.
— Игорь, мне нужно с вами встретиться.
Алевтина примерно представляла реакцию Игоря на её слова, потому как внешне парень похож на Саню, и Наталья в письме писала, что он похож на отца. Догадывалась она и как надо построить беседу, чтобы не спугнуть парня. Поэтому к их встрече она подготовилась так, как будто встречалась с братом: привезла письмо, фотографии Саши в молодости, знала, что важно рассказать о работе и достижениях. И самое главное — не торопить. Рассказывать и молчать, дать время подумать.
Только на третьей встрече она предложила познакомиться с её семьёй, с двоюродными братьями. Дима, увидев парня, потерял дар речи: он знал Сашу в молодости, и эта поразительная похожесть не оставляла сомнений:
— Да, правду говорят, яблочко от яблони... Надо же быть настолько похожим! Мать, я точно своих сыновей растил? Мои так на меня не похожи.
— Тьфу на тебя, — улыбнулась Алевтина. Она наконец начала улыбаться.
Дальше события развивались стремительно. Алевтина хотела, чтобы Игорь принял наследство брата. Провели генетическую экспертизу, где она как ближайший родственник усопшего, выступала донором. Экспертиза подтвердила отцовство.
Подали документы в суд, сперва на установление отцовства, потом на наследство. Игорь немного опешил от хватки Алевтины — он рос с инфантильной матерью. Но так же как и его отец принял её главенство. Это было не слепым подчинением, а уважением.
Алевтина осторожно начала вести беседы о том, чтобы Игорь переехал в их город, в квартиру отца и поступил в медицинский.
Деньги у Александра Григорьевича были, и Аля убеждала, что будь тот жив, с радостью потратил бы их на учёбу сына. Не сразу, но Игорь согласился. Это только в кино принять наследство легко, в реальности некоторых людей открывшиеся возможности пугают. Через год Игорь был зачислен в медицинский университет.
Алевтина, приходя на могилу к брату, рассказывала об успехах сына:
— Молодец он у тебя, Санька! Придёшь к нему, сидит и зубрит свою латынь или что там у вас. Какие-то труды научные писать хочет, в журнале публиковаться. Вот только боюсь я, что как ты один останется. Ты себя без остатка людям отдал, как бы он по твоим стопам не пошёл. Ты уж оттуда, с неба направь ему жену хорошую, пусть не оборвётся род Сбруевых. Я про девушек с ним разговор завожу, а он сидит и улыбается, да ну тебя, тётя Аля, говорит, успею ещё. И кажется мне как будто ты сидишь напротив и смеёшься.
Жизнь текла своим чередом, Алевтина возилась с внуками, засаживала дачу, варила варенье. Дима не мог сидеть дома, уезжал в рейсы, правда, уже не так часто. Собралась семья день рождения главы семейства на даче отметить, с шашлыками, арбузом. Алевтина позвонила племяннику:
— Привет, Игорёк. У Димы юбилей нынче. Но он звать никого не хочет, только свои. Давай и ты приезжай, хватит учиться.
— Конечно, тётя Аля. Только можно я буду не один?
— А с кем? — воскликнула женщина.
— С девушкой, мы вместе учимся, уже полгода встречаемся.
— Ах, ты тихушник! Да конечно, можно, нужно даже! — обрадовалась она.
В тот год, сидя возле могилы брата, рассказывала:
— С невестой твой Игорь пришёл. Хорошая девочка мне понравилась. Скромная, но шебутная, весёлая, засмеётся, как колокольчик звенит. Игорька из скорлупы вытаскивает, он общительнее стал, живее. Наверное, и ты был бы таким, если б женился. Таким как вы, жена нужна, чтобы всего себя работе не отдавали. Пусть уж у них всё сложится, я и твоих внуков нянчить хочу.
И сбылось всё как Алевтина хотела, успела она понянчить внуков Саши. Аккурат через год после свадьбы друг за дружкой родились Семён, ещё через два года близнецы Кирилл и Кира. Не оборвалась нить Сбруевых.
Как же хорошо, что иногда и хироманты ошибаются!
Друзья, понравилось ли вам продолжение? Напишите в комментариях.
Если не видели начала, то оно ЗДЕСЬ.
Впервые читаете Кофейные романы? Навигатор по каналу ЗДЕСЬ
~~~~~~~
#кофейные романы #айгуль шарипова #судьба #хиромантия #врачи