"Тиктокерша-миллионерша..." - пробормотал он довольно громко и зло.
Из соседней комнаты ответа не последовало, и Михаил Анатольевич повторил громче:
"Тиктокерша... восемнадцатилетняя..."
На этот раз из-за двери донесся рассеянный неуверенный голос:
"А? Что такое?"
"Тиктокерша... восемнадцать лет! - громче и с каким-то даже удовольствием сказал он. - Зарабатывает миллионы... На видеороликах каких-то..."
В его словах звякнуло какое-то обиженное, тупое удивление.
"Смотри, она вот сняла ролик... (он сделал свой голос высоким, писклявым, как бы передразнивая кого-то) "Вот я поставила семь бутылок, вот они..." А они (продолжал он обычным голосом) просто тут рядом стояли... И смотрят... Тринадцать... Тридцать миллионов человек посмотрели!.."
Он закашлялся тяжело и долго. Жена, слушавшая его в дверях, пожала плечами и легла обратно на диван. Михаил Анатольевич остался один. Телефон, пожаренный давно уехавшим сыном, лежал в морщинистой руке, играл разноцветными оттенками экран. Он смотрел на этот экран и в сердце его колола и шевелилась какая-то почти забытая досада, или ревность по своей неудавшейся жизни. И глухие, не знающие ответов вопросы всплывали один за другим: почему он не зарабатывает миллионов? почему зарабатывают те, кто заслужил меньше него? почему жена стара и связана с ним только привычкой? почему ему шестьдесят лет? почему жизнь его заканчивается и ничего в ней в действительности не произошло?
