Было начало лета. Светило еще не злое, по-весеннему ласковое солнышко. Иван Семеныч, тяжело переставляя ноги, брел к лавочке. Ему недавно исполнилось 93 года. Тело уже давно подводило его, хорошо что разум по-прежнему оставался острым. Иван Семеныч очень любил шахматы. Сюда он приходил с журналом, в котором печатались разные шахматные задачи и, разложив доску, с удовольствием решал их. Но сначала он просто посидел на лавочке, подставив лицо солнцу. В таком возрасте каждый день мог стать для него последним, и он просто радовался каждому прожитому дню. Нет, он не боялся смерти. Он хорошо пожил. Во время начала Великой отечественной войны ему было 13 лет. Он пытался сбежать на фронт, но его поймали и вернули в город. Здесь, наравне со взрослыми, он работал на заводе – они делали снаряды для фронта. После окончания войны пошел в армию, а по возвращении встретил ее – Таню. И судьба подарила им четверых детей — двух девочек и двух мальчиков. Вместе они прожили 60 лет, пока болезнь не унесла ее. Со временем боль притупилась, но совсем не проходила. Уже давно взрослые внуки не раз предлагали ему переехать поближе к ним, но Иван Семеныч отказывался. Тут прошли его лучшие годы жизни, тут была могила его жены, да и привык он. Иван Семеныч раскрыл журнал, выбрал задачу поинтереснее и стал расставлять шахматы.
А вот у Сени Мутного день не задался с ночи. Сначала он и его компания пытались подкатить к каким-то телкам, но они оказались подругами байкеров и Сеню с компанией немного помяли. Затем Гошан уронил пакет со спиртным и разбил несколько бутылок. Его помяли тоже. Уже свои. Злость бурлила и требовала выхода. Взгляд Сени упал на одиноко сидящего старика…
- Слышь, дед, это наше место, – включил альфа-самца Сеня, – Ты тут сидел и теперь должен нам бабки. Гони, или поставим на счетчик.
Иван Семеныч опешил и попробовал воззвать к совести компанию. Бесполезно – нельзя воззвать к несуществующему. Он заикнулся про возраст, про войну и тут самый тупой из Сениной компании заорал:
- Так это все из-за таких как ты! Если бы не вы мы бы сейчас баварское пили и на мерседесах бы ездили!
У Иван Семеныча от этих слов потемнело в глазах. Он почувствовал нарастающую боль в груди и понял, что все. Скорее всего это инфаркт. Он закрыл глаза и приготовился к смерти. Однако прошло несколько десятков секунд, а смерть все не спешила приходить за стариком. Более того боль начала отступать, а по груди как будто кто-то топтался. Он открыл глаза и увидел, что на скамейке на задних лапах стояла здоровая кошка, а её передние лапы совершали топтательные движения в районе его сердца. Рядом на лавочке сидела еще одна кошка поменьше и злобно смотрела на Сеню с компанией. Причем Иван Семеныч был готов поклясться, что взгляд у нее был осмысленным. Топтательная кошка увидела, что он открыл глаза, вздохнула совсем по-человечески и сказала:
- Ну что ты, отец, ты нас так не пугай. Ишь чего надумал – помирать. Из-за кого главное? Сестра, - она повернулась к другой кошке – объясним этим недалёким, что они не правы?
Вторая кошка кивнула и, уперев взгляд в Сенину компанию, выдала монолог приблизительно на минуту. Такие слова в приличном обществе не произносят. Но те кому они предназначались приличными не были даже отдаленно.
Сене стало обидно. Остальным тоже. Они вытащили ножи…
Что ж шрамы имеют свойство заживать. Когда-нибудь Сеня и его друзья даже смогут жить, не вздрагивая при виде любой кошки. Но это будет не скоро.
А на лавочке тем временем разворачивался шахматный турнир. Два мейн-куна пытались одолеть старика. Правда без жульничества у них это не особо получалось, но они держались и не хитрили. Иван Семеныча они уважали.